Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов
Политическая известность принесла Павлу Долгорукову немалые испытания. Власть не раз пыталась дискредитировать его прежде всего как общественного деятеля. В 1906 году его ложно обвинили в том, что он якобы пытался противодействовать получению Россией крупного займа во Франции. В связи с этим против него развернулась кампания порицания; намекали даже на измену. Для Павла Долгорукова – истинного патриота – это был болезненный удар. Однако он смог с достоинством выдержать все нападки. Спустя годы, уже оказавшись в эмиграции, многие из очевидцев и участников той истории подтвердили необоснованность обвинений. Хоть и с опозданием, но справедливость была восстановлена. Впрочем, и в 1906 году серьезных аргументов у обвинителей Павла не оказалось, и власти не смогли добиться его отстранения от политической деятельности.
Это удалось сделать несколько позже, когда против Долгорукова было инспирировано дело о превышении власти в качестве предводителя дворянства. Обвинение было построено на чисто формальных придирках: речь шла о раздаче зерна крестьянам по разрешению князя. В таких действиях не было ничего криминального; точно так же из года в год поступали многие предводители дворянства. Однако пострадал лишь Долгоруков, и это говорило о том, что «избирательные» придирки выполняли репрессивную функцию. Следствие и разбирательство тянулись очень долго и закончились в декабре 1910 года: отчисленный с поста предводителя по приговору суда, Павел Долгоруков потерял право занимать какие-либо выборные должности. Последовало лишение его придворного чина камергера. Но и эти удары он выдержал спокойно и, не потеряв лица, продолжил общественную деятельность: на нем лежали обязанности бессменного главы пацифистского «Общества мира», созданного в Москве в 1909 году по его инициативе.
«Общество мира» представляло собой отделение Международного центра пацифистского движения. В июне 1910 года Павел участвовал в работе XVIII Стокгольмского конгресса мира, сделал доклад в его секции. На одном из заседаний конгресса произошел эпизод, который как нельзя лучше характеризовал патриотизм Павла. В ходе дискуссий был поднят вопрос о нарушении царизмом прав различных национальностей России. Павел посчитал для себя недостойным участвовать в порицании политики Российского государства «на собраниях международного характера» и, присоединившись к протесту другого российского делегата – И.Н. Ефремова, – покинул зал заседаний.
Одной из важнейших задач деятельности «Общества мира» Павел полагал изучение национальных проблем. Причем и здесь, в силу независимости характера и цельности политического мировоззрения, он не боялся идти наперекор возобладавшим общественным настроениям. Вскоре после начала Первой мировой войны он организовал многолюдное собрание «Общества» в зале Политехнического музея. В обстановке небывалого всплеска шовинизма он твердо и открыто выступал против истерии германофобии. «Будем патриотами, – призывал он, – но не будем шовинистами».
Необходимость более обстоятельного обсуждения национальных вопросов подчеркивалась Долгоруковым и на заседаниях кадетского ЦК. Характерна его позиция относительно польского вопроса, изложенная им в специальном докладе на одном из майских заседаний ЦК в 1916 году. Он полагал возможным и даже необходимым предоставить объединенной Польше независимость в случае победоносного для России и ее союзников окончания войны. Если же война «окончится вничью», России, по мнению Долгорукова, следовало ограничиться предоставлением российской части Польши «широкой автономии», так как «самостоятельность лишь части Польши создаст в Европе равновесие неустойчивое, постоянно угрожающее международному миру, который может быть нарушен и в момент для России наименее благоприятный».
Пацифизм Долгорукова не был тождественен антимилитаризму. «Сейчас, – подчеркивал он после нападения Германии на Россию, – ничего не остается делать, как помнить главную цель – победу». С началом войны он в качестве начальника передового санитарного отряда Всероссийского союза городов находился с декабря 1914 до середины апреля 1915 года при армии в Галиции, был на передовой. Во фронтовой обстановке в полной мере проявились свойственные Павлу смелость и хладнокровие: при самом сильном обстреле он не терял самообладания, не кланялся пулям. В этом не было позы, его вообще отличала естественность поведения.
Февральская революция не изменила отношения Павла к войне и армии. Он, как и прежде, придавал первостепенное значение фронту и победоносному окончанию войны. В приветственной речи, произнесенной Павлом от имени ЦК на первой послефевральской кадетской конференции, он акцентировал внимание делегатов на важности поддержки лозунга продолжения войны «до полной и окончательной победы над врагом». Помимо задачи «изгнания противника из пределов России», победа стран согласия могла бы, как полагал Павел, способствовать тому, что «волна демократизма, поднятая великой русской революцией, докатится и до центральных европейских держав и сметет с них последние признаки абсолютизма и феодализма».
В апреле 1917 года Павел выехал с мандатом думской комиссии в армейские подразделения, объехал 28 полков, принял участие в 35 митингах. Хотя он вынужден был констатировать наличие элементов разложения, он все же вынес из поездки в целом оптимистическое впечатление о боеспособности армии. На майской конференции кадетов Павел доказывал, что «с этой армией можно воевать, надо только много над ней работать»: систематически посещать фронт и снабжать его необходимой литературой.
Типичная для либеральных кругов эйфория послефевральских дней практически не затронула Павла Долгорукова – он, например, был в числе немногих, не нацепивших красного революционного банта. На фоне бурной административной деятельности кадетов, занимавших посты в различных звеньях государственного аппарата, поведение Долгорукова, сторонившегося должностей, производило впечатление некоего диссонанса, а по сути свидетельствовало о зреющем разочаровании. Его тревожили явные признаки разрушения русской государственности. С самого начала он не мог признать оправданным формирование Временного правительства без твердой опоры на Государственную думу, считая, что при таком подходе кабинет просто «повиснет в воздухе». Позднее он ратовал за устранение двоевластия правительства и Советов, за укрепление авторитета центральной власти. Судя по всему, еще до Октябрьского переворота Долгоруков склонялся к поддержке диктатуры как единственной силы, способной вывести страну из кризиса.
Важную роль в оздоровлении ситуации, по мнению Долгорукова, могло сыграть и Учредительное собрание. Прервав свой затянувшийся «отпуск», Павел включился с сентября 1917 года в напряженную избирательную кампанию, баллотируясь в состав Учредительного собрания от Московской губернии. Как один из лидеров кадетов, он заявлял, что партия на выборах должна стать носителем начал государственности. Объезд Павлом уездных городов был прерван Октябрьским вооруженным восстанием. Однако на выборах 14 ноября он прошел в депутаты единственным из списка кадетов по своему округу.
По горькой иронии судьбы, день открытия Учредительного собрания (первоначально намеченный на 28 ноября), с таким нетерпением и надеждами ожидавшийся Павлом
