Николас Шэффнер - Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»

Эрик Флетчер Уотерс (Eric Fletcher Waters) погиб в 1944 году в Италии. Отцу Роджера было всего 30 лет, когда он вместе с 40 000 британских солдат пал в бою при неудачной попытке освободить от нацистов плацдарм под Анцио. Его третий сын Джордж Роджер Уотерс (George Roger Waters) родился всего за несколько месяцев до этой трагедии — 9 сентября 1943. Нетрудно догадаться, почему все время работы с ФЛОЙД Уотерс держал себя вызывающе, не говоря уже об антимилитаристском настроении, пронизывающем все его тексты. Пользуясь терминологией самого Уотерса, отсутствие отца «заложило первый — и самый худший — кирпич в его стене».

«Я готов биться об заклад, что не было и дня, — замечает писатель и бывший редактор журнала «Rolling Stone» Тимоти Уайт (Timothy White), — чтобы Роджер Уотерс сознательно или бессознательно не горевал и не скучал по отцу, которого он никогда не знал. Он буквально ненавидел стечение обстоятельств, укравших у него (судя по всему, любящего) родителя».

Любой человек, которому известно содержание альбома и фильма «Стена» («The Wall»), без труда найдет в них подробности из детства настоящего Роджера: вот он случайно обнаружил военную форму отца; вот похоронка с выражением соболезнования от короля Георга VI, которая хранится в одном из ящиков стола его матери; вот он выхаживает умирающего зверька — и вот его заставляют выбросить друга на помойку; вот сборы и поход в среднюю школу, укомплектованную садистами из диккенсовских времен — они лезут из кожи вон, чтобы выколотить из своих несчастных маленьких жертв остатки любого проявления индивидуальности и творческого начала. «Это было ужасно, — вспоминал Уотерс в 1979 году, — они никогда ничем не поощряли детей, не пытались их заинтересовать, им нужно было одно — чтобы мы сидели тихо… Они лупили нас, доводя до нужной кондиции, внушая одну мысль: дети должны попасть в университет и ХОРОШО УСТРОИТЬСЯ».

Все прочие кирпичики в стене в выдающемся произведении Уотерса были выставлены в откровенно карикатурном свете. «Кое-кто из учителей были отличными ребятами», — признает Роджер; его мать-шотландка прививала мальчику «разумный взгляд на мир и на то, что из себя этот мир представляет». Степень этой «разумности», естественно, зависела от возможностей самой матушки. Мэри Уотерс, вероятно, переусердствовала, пытаясь заменить Роджеру отца, но в душе она желала только самого лучшего для своего младшего сына. Она придерживалась и придерживается твердых политических убеждений, причисляя себя к «левым»; в этом смысле сын недалеко ушел от матери — Роджер никогда не высказывался в ИНОМ духе.

В подростковом возрасте Роджер любил возиться с игрушечным оружием и пострелять из настоящего, слушал по ночам приемник, настроенный на частоту американских военных радиостанций, находящихся в Великобритании, или же «Радио Люксембург» (30 лет спустя воспоминания об этом лягут в основу его сольного альбома «Radio K.A.O.S.»). «Первым, к чему я привязался помимо семьи или школы, страдая от одиночества, стало радио», — вспоминал он в 1987 году. «Можно вырасти с ним, идти с ним по жизни или же уйти с ним в далекие дали, радио — в этом смысле очень удобный медиум. Оно не обрушивается на тебя, не загоняет тебя в угол, к тому же можно узнать об идеях других людей гораздо больше, чем по телевидению. По радио у человека нет устойчивого имиджа.

На радиопередачах гораздо легче сконцентрироваться. Смотреть телевизор в темноте невозможно — у него светится экран, и очарование нарушается».

Первыми пластинками, которые купил Уотерс, были записи легенд американского блюза — Лидбелли (Leadbelly), Билли Холидей (Billie Holiday) и Бесси Смит (Bessie Smith). Оттолкнувшись от их творчества, он двинулся в сторону более современного блюза и джаза — «все, кроме рок-н-ролла». Он был, пожалуй, единственным подростком, который не коллекционировал сорокопятки.

Его кембриджские сверстники запомнили Роджера как остроумного и внешне самоуверенного парня. Причем самоуверенного до надменности. Как говорит сам Роджер, он «здорово проводил время» в Кембриджской школе для мальчиков, несмотря на то, что — цитируя заключительный школьный отчет — «Уотерс так никогда и не реализовал свои великолепные потенциальные возможности».

Меньше всего ему нравились воскресные занятия, где он обучался морскому делу, хотя звание старшего матроса этому задаваке и присвоили. Как-то раз подчиненные Роджера взбунтовались — им надоели его чрезмерно командирские замашки, и они поколотили своего «начальничка»… Позже Уотерс решил, что военная дисциплина не для него, сдал свою форму и был разжалован. С позором. И тогда Роджер стал председателем местной молодежной организации «Кампания за ядерное разоружение».

В Кембриджском колледже для мальчиков училось еще несколько человек, будущих коллег Уотерса по музыке. Одним из одноклассников Роджера был Сторм Торгесон (Storm Torgeson) — будущий дизайнер обложек альбомов ФЛОЙД, ставших классикой рок-музыки, сын близкого друга Мэри Уотерс. Двумя классами младше их учился Сид Барретт (Syd Barrett), с которым Сторм подружился сразу же. А еще на два класса ниже учился гитарист последнего состава ФЛОЙД (и Роджера Уотерса) — Тим Ренвик (Tim Renwick), который помнит, как Сид командовал патрулем бойскаутов.

Трудно представить себе этого пророка психоделии с темной стороны луны в форме бойскаута. Роджер Кит Барретт (Roger Keith Barrett), появившийся на свет божий 6 января 1943 года, наслаждался всеми радостями нормального детства. Он рос под присмотром любящих родителей в большом доме на Хилл Роуд, прекраснейшей улице в Шерри Хинтон. Роджер был увлекающимся и способным Добиться успеха учеником, интересы которого были довольно обширны — от загородных прогулок и занятий спортом до драматического искусства и живописи. А рисовал Барретт здорово. Его отец увлекался классической музыкой, и часто Роджер (или Сид, как его прозвали) вместе со своими двумя сестрами и двумя братьями собирались у рояля для вечерних семейных музицирований. Макс поощрял интерес своего младшего сына к музыке и подарил ему банджо, а позднее — по просьбе самого мальчика — гитару.

Однако когда мальчику было 14 лет, эту идиллическую картину разбила вдребезги смерть отца. По мнению Сторма Торгесона, эта травма послужила первопричиной дальнейшего психического расстройства. Пользуясь терминологией Уотерса, так был заложен первый кирпич в стене Сида.

К 1962 году в Кембридже, как и в большинстве английских городов, музыкальная жизнь била ключом, и в лагере «городских», и в стане «мантий» насчитывалось около 100 различных групп. Среди них были и GEOFF МОTT AND THE MOTTOES, в составе которой на только что купленной электрогитаре с самодельным усилителем выступал Сид Барретт. В команде был и другой гитарист — Нобби Кларк (Nobby Clarke), на басу играл Тони Санти (Tony Santi), Клайв Велэм (Clive Welham) сидел за ударными, а настоящая полная фамилия фронтмена и певца была Мотлоу (Motlow). В определенной степени подобная деятельность помогла смягчить боль Сида, потерявшего отца. Неунывающая миссис Барретт поддержала сына, позволив группе репетировать в просторной комнате, бывшей кладовой. В репертуар ансамбля входили стандартные номера из хитпарада, такие, как, например, вещи группы SHADOWS Клиффа Ричарда и (эпизодически) Чака Берри.