Исповедь расстриги. Как воскреснуть из мертвых - Валентина Николаевна Муренкова
В Новый год больница опустела, весь свободный персонал разбежался праздновать, а наш лечащий врач и по иронии судьбы мой тёзка Валентин, решил провести эксперимент над Ириной и попробовать своими пассами снять ей боли, разом отказавшись от всей сложной схемы уколов, которую ну никак нельзя прерывать без постепенного снижения дозы.
И всё это у меня на глазах.
Ирина не просто в него влюблена – для неё он бог и герой в одном лице, самый главный человек в жизни, а жить ей недолго. И вот этот небожитель сам снизошёл к ней и просит помочь ему в исследованиях. Конечно, она с радостью соглашается, как же, это единственное, что она может подарить ему от всего любящего сердца!
И начинается!..
Несколько дней Валентин Петрович почти постоянно находится в нашей палате, вдобавок приглашает ещё какое-то столичное светило, и они с ним уже вдвоём колдуют над Ириной, а ей становится всё хуже и хуже.
* * *Отец Георгий успел рассказать мне, какое страшное дело экстрасенсорика, и что сами экстрасенсы – пособники сатаны, а те, кто у них лечится, идут в погибель.
Я нынешняя не могу писать об этом серьёзно, поэтому получается глупо, но поверьте, что отец Георгий был хорошо образован, начитан и мастерски владел речью. Он умел донести свою пламенную веру не только до обожавших его деревенских бабушек, но и до университетских умников, заражённых скептицизмом до мозга костей.
На исповедях ему без боя сдавались высокие офицерские чины, и народная артистка, рыдая, каялась в блудных грехах, к нему приходили за советом врачи, профессора и городские начальники – он умел разговаривать со всеми.
Но сильнее всего проповеди отца Георгия почему-то воздействовали на музыкантов и художников, которые вскоре собралось тесным кружком вокруг него. Вот им, точнее, нам, он убедительно доказывал всю пагубность творчества, на это слово вообще было жёсткое табу, потому что Творец у нас один, Он и творит, а ты тварь, и можешь только вытворять, вот и терпи, что положено по грехам – и опять у меня ничего не получается!
Я давно уже вышла из-под батюшкиного влияния и передаю только вульгарный смысл его слов, но он умел зацепить какие-то тайные струны внутри у каждого слушателя, и ему верили сразу и безоговорочно.
Так вот, про греховность занятий экстрасенсорикой отец Георгий убеждал с особой силой, потому что ещё год назад мой духовник сам был экстрасенсом очень высокого уровня, пока не уверовал при самых невероятных обстоятельствах, тогда же он крестился и пришёл в Православие. Поэтому отец Георгий очень хорошо понимал всю пагубную суть этой деятельности, доходчиво объясняя, почему Церковь приравнивает экстрасенсорику к колдовству и магии, а это самые страшные грехи, хуже некуда, хула на Духа Святаго! Ибо Божий промысел о человеке нарушается, когда в него вмешивается горе-целитель, и болезнь даётся человеку для того, чтобы он одумался и перестал грешить, а экстрасенс его исцеляет лишь на примитивном уровне, снимает симптомы, убирает боль, и человек продолжает грешить ещё больше и погибает без покаяния.
Отец Георгий запросто мог бы заодно и медицину туда же присовокупить, но в те времена она находилась на таком низком уровне, что от мученичества мало чем отличалась, поэтому тоже вела к покаянию.
* * *Однако вернёмся в нашу палату, где над бедным Ирининым тельцем, скрюченным под одеялом, сутками колдуют два экстрасенса, а я на это смотрю, уже понимая, какое духовное беззаконие они совершают, да и с медицинской точки зрения всё происходящее – преступление!
Ирина корчится от боли, стонет, у неё ломки, как у наркомана, так оно и есть, ведь её резко сорвали с большой дозы сильнейшего препарата, а врачи только руками машут и дают «установки»…
И так много часов подряд!
Я сама лежу под капельницей, и деться мне некуда, из всех молитв я знаю наизусть только «Господи, помилуй!» и твержу её про себя непрестанно. Одновременно я пытаюсь молиться за Ирину уже своими словами, и, чтобы защитить себя от негативного воздействия, держусь за мой маленький алюминиевый крестик, ведь отец Георгий успел рассказать, какая в нём сила, и мне тут же эту силу показали.
Иринина кровать стоит у самой двери справа от меня, экстрасенсы в белых халатах топчутся вокруг неё, между нами всего лишь пара метров и ещё одна кровать. Вдруг я слышу, как наш лечащий врач говорит Ирине примерно следующее, мол, наконец-то он смог разорвать каналы боли и готов подключить все силы Космоса, чтобы исцелить её, но есть какое-то зеркало, отражающее космические энергии. Скорее всего, это металлический предмет на её теле, и его надо убрать, тогда всё получится и она будет здорова!
Ирина лепечет, что нет таких предметов, очки она давно сняла.
Он спрашивает про кольцо, она напоминает, какие у неё руки.
Тогда он раздражённо интересуется, может на шее есть цепочка или крестик? Крестик есть, и Валентин Петрович требует снять его, но Ирина своими скрюченными ручками никак не может это сделать, тогда врач с силой дёргает тонкий шнурок, срывает крест и швыряет его под кровать.
У меня волосы дыбом, как всё очевидно! Господи, помилуй!!!
А два демона – для меня они теперь демоны, бесспорно! – склоняются над обессиленной Ириной, которая тут же теряет сознание.
Всю ночь меня трясло от ужаса, а наутро я каким-то чудом смогла дозвониться до Юрки, у которого не было домашнего телефона. Мне пришлось звонить ему на работу в кинотеатр и упрашивать вахтёров, чтобы те передали мою просьбу, и Юрка караулил бы меня в определённое время. В фойе больницы висел междугородный телефон-автомат, я упорно дожидалась рядом, зажав в кулаке монетки, и с третьей попытки у меня вдруг получилось выйти на связь.
Рассказав Юрке всё, я умоляла найти отца Георгия, чтобы узнать, что мне делать? Ведь эта парочка экстрасенсов и меня собиралась лечить подобными методами, и я уже приготовилась бежать из больницы, но не сдаться им на поругание!
Юрка всё понял и быстренько обернулся, когда я ему перезвонила вечером, то он передал мне от отца Георгия слова поддержки, благословение и советы, как мне молиться за себя и Ирину. Дескать, Бог проверяет мою решимость спасаться, это очевидно, и мне сразу же посылается такая ситуация, где я должна действовать и исповедовать свою веру, прямо как первые христиане в Колизее.
Отец Георгий очень любил приводить их в пример, и вскоре мы начнём жить в духе первохристианской Церкви, всё у нас будет общим, мы будем вместе жить, служить и растить
