Остров в море. Пруд белых лилий - Анника Тор
Путте хотел поиграть, но у Штеффи не было времени. Ей нужно собрать вещи и уйти до того, как кто-нибудь заметит, что она у себя, и начнет задавать вопросы. Штеффи знала, что пароход отходит примерно в час. Она могла успеть на него.
– Путте, место, – сказала она, и Путте послушно улегся на пол.
Штеффи достала свою дорожную сумку и принялась собирать вещи. Все, что было в ящиках комода и в гардеробе, она, торопясь, как попало сунула в сумку. Фотографии в рамках из дома положила в одежду, чтобы стекло не разбилось. Сняла с кровати простыню, которую постелила утром, свернула одеяло и накрыла кровать покрывалом.
Штеффи достала из ящика комода шкатулку и вспомнила об амулете, висевшем у нее на шее. Она расстегнула цепочку, и монетка соскользнула. Пусть амулет остается на комоде, кому-нибудь пригодится. Ей не нужно никакого напоминания о Свене. Если захочет, может отдать амулет Ирье. Ей, во всяком случае, он не принес счастья.
В следующую секунду Штеффи передумала. Медальон не достанется никому.
Она возьмет его с собой и выбросит в море по пути к острову. Штеффи сунула медальон в карман пальто.
Когда церковный колокол на другой стороне парка пробил полдень, Штеффи уже была готова. Она застегнула сумку и пальто. Теперь осталось только попрощаться с Путте.
Она присела на корточки и осторожно погладила пса по блестящей шерсти. Путте уткнулся носом в колени Штеффи и смотрел на нее своими карими глазами.
– Прощай, Путте, – сказала она тихо. – Наверное, мы больше никогда не увидимся.
Путте лизал ей руку. Он словно понимал ее слова.
– Позаботься о Свене, – сказала Штеффи. – Но не дружи с этой… Ирьей.
Имя сорвалось с губ, словно камень.
Она наклонилась и обняла маленькое собачье тельце, закрыла глаза и зарылась лицом в шерсть. Затем поднялась, взяла сумку и обувь и направилась в прихожую.
У двери Штеффи пришлось поставить сумку и обуться. Только она нагнулась, чтобы завязать шнурки, как в замочной скважине повернулся ключ. Должно быть, это жена доктора.
«Я скажу, что тетя Марта заболела, – подумала Штеффи. – И что мне нужно уехать домой на пару дней, помочь ей. Потом тетя Марта позвонит и скажет, что я не вернусь».
В дверях стоял Свен.
– Стефания, – сказал он, – куда ты собралась? Что случилось?
– Домой, – сказала она. – Я еду домой.
– Домой?
– Пропусти, – сказала она. – Я спешу.
Но Свен не двинулся с места. Она не могла пройти.
– Подожди-ка, – сказал он, – ты не можешь просто так уйти.
– Почему?
– Хотя бы объясни почему. И почему ты убежала от нас с Ирьей?
– Ты говорил, что мы всегда должны все друг другу рассказывать, – произнесла Штеффи. – Ты сказал, что я понимаю тебя, как никто другой. А сам скрывал от меня. Встречался с ней за моей спиной. Тайком бегал в Майорну. Думаешь, я не видела тебя в пивной?
Свен выглядел пристыженным, словно Путте после нагоняя.
– Мне следовало рассказать… – сказал он. – Я струсил. Ирья тоже так считает.
– Плевать я хотела, что она думает! Ненавижу тебя! Как ты мог, с такой, как она? С официанткой из пивнушки!
Штеффи сразу же пожалела об этих словах. Пожалела прежде, чем увидела выражение лица Свена: сначала ошеломленное и оскорбленное, затем рассерженное. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но она опередила его.
– Неужели ты ничего не понял?! – кричала она, не думая, что ее было слышно и на лестнице, и в кухне у Эльны. – Неужели ты не понял, что я люблю тебя?
Несколько секунд они стояли молча и смотрели друг на друга. Штеффи увидела изумление во взгляде Свена, словно он пытался осознать ее слова.
– Любишь? – сказал он.
Вопреки здравому смыслу, она почувствовала робкую надежду. Может, прямо сейчас он поймет, что любит ее, что Ирья ничего для него не значит.
Но, взглянув на него, Штеффи поняла, что это не так. Он стоял перед ней, опустив руки и приоткрыв рот, едва в состоянии сказать хоть слово. А ведь Свен всегда находил нужные слова.
– Это… это глупо, – наконец произнес он. – Ты… я… ты ведь всего лишь ребенок! Как… да, как младшая сестра.
– Ты сказал, что я выгляжу старше, – сказала Штеффи, и в ее голосе прозвучали слезы.
– Не знаю, что ты там себе нафантазировала, – ответил Свен, – но ты должна понять, это лишь твои фантазии. Я никогда не думал о тебе иначе. И никогда не внушал тебе напрасных надежд, этого ты не можешь отрицать.
Взгляд его серых глаз стал твердым и холодным. Взгляд чужака.
Штеффи не смогла сдержать слез. Они медленно покатились по щекам. Увидев их, Свен переменил тон.
– Стефания, – сказал он, – я люблю Ирью, мы любим друг друга.
Его лицо оживилось. Глаза светились, он откинул со лба челку жестом, который так нравился Штеффи. Ей было больно видеть и слышать его, невыносимо больно.
– Я уезжаю на остров, – сказала она. – Я не могу здесь оставаться. Скажи своим родителям, что тетя Марта заболела. Или скажи что хочешь. В любом случае я не вернусь.
– А как же школа?
У Штеффи не было сил рассказывать о письменном экзамене по немецкому языку и о шпаргалке.
Казалось, это случилось так давно, словно в иной жизни.
– Стефания, – сказал он. – Я не хотел… мне так жаль.
Его голос дрогнул, словно он вот-вот заплачет. Это прибавило Штеффи сил.
– Пропусти меня, – сказала она. – Мне надо идти, иначе я опоздаю на пароход.
Свен медлил.
– Ты не можешь решать за меня, – продолжала Штеффи. – Ты мне не старший брат. Пропусти.
Свен отошел в сторону и открыл ей дверь. Штеффи хотела было уйти, но поняла, что, возможно, никогда больше его не увидит.
– Поцелуй меня, – сказала она.
– Что?
– Поцелуй меня. Только один раз.
Он наклонился и коснулся губами ее щеки.
– Не так. В губы.
– Нет.
– Да.
Штеффи не знала, откуда взялись силы. Она чувствовала в себе волю и решительность, как никогда прежде. Казалось, она смогла бы загипнотизировать его. Когда его губы приблизились к ее губам, Штеффи приоткрыла рот и вдохнула его дыхание.
«Теперь мы навсегда вместе, – думала она. – Даже если никогда больше не увидимся».
Поцелуй длился лишь секунду. Но в эту самую секунду на четвертом этаже остановился лифт. Через решетчатую дверь лифта на них смотрела жена доктора, раскрыв рот. Она была похожа на рыбу, выброшенную на берег.
Штеффи схватила сумку и бросилась бегом вниз по лестнице.
