Крепкий орешек Джонс и нарисованный город - Роб Биддальф
Орешек почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
– Мой отец? Что вы с ним сделали? Где он?
– О! Браво, мисс Джонс! Представление, достойное «Оскара»! Но хватит притворяться. Ответь мне прямо сейчас, где он, и тогда мне не придётся прибегать к более… болезненному способу добывать сведения.
– Э-э… что вы такое говорите? – озадаченно спросила Орешек. – Вы сами отлично знаете, где он. Здесь. В Спирали. В какой-то камере.
– Не надо меня дурачить, юная леди! – рявкнул мистер Бел. – Да, он был здесь в заключении. А теперь его нет, как, я полагаю, тебе известно. Несколько дней назад он… исчез.
– Исчез? – у Орешка чуть было не подкосились ноги. – Что значит исчез?
Этот вопрос, кажется, поставил мистера Бела в тупик:
– Значит, ты и правда не знаешь, где он?
Орешек покачала головой.
Мистер Бел закатился жутким визгливым хохотом. Он хохотал, как гиена, которая набрала из воздушного шарика полную грудь гелия.
– Ах, боже ты мой! – промакнул платочком глаза мистер Бел. – Я-то думал, я-то надеялся, ты расскажешь мне, как он сбежал, а мы, оказывается, оба блуждаем в потёмках, не имея представления о том, куда мог подеваться твой отец!
Удивление и замешательство Орешка внезапно сменились злостью. Стало ясно, что, не зная, где папа, придётся всё начинать с начала. И всё из-за этого человека, который упрятал его в тюрьму, только из-за него! Она набрала в грудь побольше воздуха и принялась собираться с мыслями.
– Что ж, – презрительно ухмыльнулся мистер Бел, – если это не отец тебе помогал, как ты сюда попала?
Орешек смерила его взглядом и не сказала ни слова.
– Понимаю. Отказываемся говорить. Ладно. Будь по-твоему, – мистер Бел взял в руки папку с письменного стола, за которым сидел, и поднёс к камере. – А могла бы сказать. Было б гораздо проще. Избавила бы нас от кучи бумажной работы. А бумага, знаешь ли, не растёт на деревьях!
Орешек вытаращила глаза. Что-то зашевелилось в памяти, но никак не могло обрести ясность.
– Алан! – рявкнул мистер Бел. – Пока ты здесь, обыщи-ка её как следует. А там пускай посидит подумает, что натворила. Я не доверяю этой девчонке.
Обыскать? Орешек обвела взглядом камеру. Набрала в грудь побольше воздуха. Если действовать быстро, может, удастся сбежать? Надо рискнуть. Сейчас или никогда.
С быстротой молнии она оторвала на комбинезоне нарисованный карман и сжала в кулаке Хвостик.
Увидев карандаш, мистер Бел ахнул:
– Это же…? Нет! Да не может быть!
Не теряя ни секунды, Орешек нарисовала дверь на стене рядом с собой, но едва она принялась за дверную ручку, как на неё тут же набросился Алан. Он схватил её за руку, пытаясь добраться до карандаша. Орешек сопротивлялась сколько хватало сил.
– ОСТОРОЖНО! – взревел на экране мистер Бел.
Но было поздно.
Алан неожиданно отпустил руку Орешка, и карандаш вылетел у неё из ладони. На глазах у обоих карандаш, будто в замедленной съёмке, разрезал воздух, устремляясь к окну, и, к ужасу Орешка, выплыл между прутьями решётки в ночное небо.
– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! – пронзительно закричала Орешек.
– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ! – пронзительно закричал мистер Бел.
Алан в испуге взглянул на экран, пот заструился у него по лбу. Орешек едва не задохнулась.
Мистер Бел схватил микрофон и заорал в него:
– ВНИМАНИЕ! Всем подразделениям ГАРПУНов! С девяносто девятого этажа Спирали только что упал маленький жёлтый карандаш. Это предмет ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ важности. Повторяю: ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ важности. Требует осторожного обращения! ЕСЛИ ЕГО СЛОМАТЬ, ЭТО УНИЧТОЖИТ ЕГО СИЛУ. Я отменяю все ваши действующие протоколы. Ваша задача номер один, ваша единственная задача – отыскать КАРАНДАШ любой ценой. ЭТО УСИЛЕННАЯ ТРЕВОГА! УСИЛЕННАЯ ТРЕВОГА!
Экран телевизора неожиданно погас. Алан, заметно перепуганный, кое-как вскарабкался на ноги и выбежал из камеры, захлопнув за собой дверь.
Орешек услышала, как затихли вдали шаги Алана, и обречённо покачала головой. Как теперь быть? Мало-помалу ей становилась понятна вся бедственность её положения. Папа так и не отыскался, а жёлтый карандаш, их единственная надежда сбежать из Спирали и вернуться домой, пропал навсегда.
63. Старые друзья
Орешек лежала на бетонной скамье и смотрела в потолок. Она и припомнить не могла, когда чувствовала себя так беспомощно. Даже в первые недели, когда исчез папа, не было настолько плохо. Несмотря на то, что она прожила на свете двенадцать лет и три месяца и даже не подозревала о существовании жёлтого карандаша, теперь было трудно представить жизнь без него. Особенно потому, что он всегда, на протяжении всего приключения, был для них обратным билетом домой.
Домой.
Целый год дом номер 80 по Мелодия-роуд был довольно печальным местом. Папы не было, мама как будто всё время на что-то сердилась, брат перестал разговаривать. Единственным утешением оставались карандаши и краски, но мама изо всех сил старалась оторвать Орешка от них.
Лёжа на бетонной скамье в одиночестве тюремной камеры на высоте нескольких сотен метров над Нарисованным городом, она прошептала:
– Ты мне нужен, папа. Больше всего на свете мне сейчас нужна твоя помощь.
Она шмыгнула носом, повернулась к тюремному окну, за которым виднелись разноцветные брызги звёзд, и принялась слушать, как в лесных кронах танцует ветер и ритмично трепещет листва. Голова кружилась. В эту минуту Орешек готова была отдать что угодно, лишь бы мама шагнула к ней в дверь, обняла и сказала, что всё будет хорошо.
Так, погодите-ка!
Она села, будто её толкнули в бок, затаила дыхание и снова прислушалась.
– Мы на девяносто девятом этаже. Какое трепетание листвы? Деревьев такой высоты не бывает, – сказала она вслух.
Едва не упав, она встала на ноги, запрыгнула на скамью, поднялась на цыпочки и дотянулась лицом до окошка.
От увиденного встрепенулось сердце.
За окном, по другую сторону тюремной решётки, парили три калейдоскоппи. На головах у птиц был хохолок – у одной красный, у другой зелёный, у третьей золотистый. От частых взмахов их радужные крылья, удерживая огромных птиц в воздухе, сливались в многоцветное расплывчатое пятно.
– Это вы! – заулыбалась Орешек. – Это же вас я выпустила на свободу в Северном Контуре!
Птицы кивнули.
И тут произошло что-то загадочное. Птицы с красным и зелёным хохолком заглянули Орешку прямо в глаза и прощебетали несколько тактов прекрасной завораживающей мелодии, отчего Орешек почувствовала тёплое покалывание, которое разлилось по всему телу с головы
