Дикая Софи - Лукас Хартман

— Так, — сказал профессор. — Какого ты роста?

— Еще слишком маленький.

— Что ты больше любишь, облако или яблоко?

— Я не знаю.

— Так-так.

Король с королевой и самые важные слуги, столпившиеся в спальне принца, едва дышали, слышался только скрип карандашей — это ассистенты профессора что-то записывали.

— Ты умеешь свистеть в два пальца? — спросил Ветрогаст. — Вот так… — Он вставил в рот большой и указательный пальцы и свистнул так громко и пронзительно, что все содрогнулись.

— Нет. — По лицу Яна скользнула слабая улыбка.

— Какого цвета небо?

— Я не помню. Серое, а может, синее, как-то на букву С.

— Небо бывает очень разных цветов, — сказал профессор.

Он смотрел на Яна, наморщив лоб, и молчал.

— Не желаете ли… — робко начал придворный врач, — не желаете ли вы его высочество так сказать… э-э…?

— Да, — поддержал его Фердинанд, — не желаете ли вы наконец обследовать принца?

— Попрошу без советов, — отрезал профессор. — Я знаток человеческой природы и часто с первого же взгляда вижу, с какой болезнью имею дело. А принцу поможет только одно средство: его нужно развлекать.

— Ага, — выдавил придворный врач и кивнул. — Я об этом, разумеется, уже и сам… Но потом…

— Ну конечно! — перебил его король. — Ему нужны развлечения. Как же мы сами не догадались? — Он осекся. — Но как нам его развлекать? У вас есть рецепт?

— Существует множество способов, ваше величество. Ни один из них не лучше других. Главное, научить мальчика снова хоть немного радоваться жизни. — Профессор достал из кармана бархатного жилета часы на цепочке и взглянул на циферблат. — Я должен спешить. Вам пришлют счет. До свидания, господа. Адью, мой мальчик, смейся на здоровье.

Уходя, Ветрогаст потрепал Яна по щеке и махнул ассистентам следовать за ним. Придворные ошеломленно смотрели ему вслед.

Счет от профессора пришел на бессовестно огромную сумму. Чтобы оплатить его, королю пришлось снова отправить по стране сборщиков налогов. Да еще и попытки развеселить принца тоже обходились недешево, так что подданные Фердинанда разорились до последней рубашки.

— Еще немного, и нам будет нечего есть, — удрученно сказал Отто Герде и Софи.

— Солдаты оставили в огороде только пять кочанов салата, — отозвалась Софи, — и немножко шпината.

— Этим сыт не будешь, — вздохнула Герда, — а урожая слив еще долго ждать.

— Безумие какое-то! — воскликнул Отто. — Мы голодаем, а к королевскому двору приглашают шутов и скоморохов, кормят их там и золотом осыпают. А все зачем? Чтобы рассмешить его высочество принца. И тот, кому это удастся, еще и получит такую награду, на которую мы могли бы жить лет десять. А главное, что толку-то? Толку никакого! Говорят, наследник лежит себе смурной в кровати и помирает от тоски. — Отто вскочил со стула и швырнул в стену вареную картошку. — Эх! Будь моя воля, — закричал он, — всю королевскую семью выгнал бы к чертям из страны!

— Возьми себя в руки, — урезонила его жена, — тебя могут услышать. И пожалуйста, не разбрасывай еду. У нас ее и так мало.

— Прости, я просто рассердился.

Отто смущенно нагнулся и стал собирать с пола кусочки разлетевшейся картофелины.

— А вот я знаю, как рассмешить принца, — заявила Софи.

— И как же? — спросила Герда.

Софи сложила руки на груди:

— Не скажу.

— Ну так иди и попробуй.

— Даже не думай! — проворчал Отто и вытер губы ладонью. — Ты что, собралась помогать этим кровопийцам?

— Принц не виноват, что ему так грустно.

— Может, оно и так. Но мы для них будем делать только то, что обязаны. Да тебя к принцу никто и не пустит. Ты слишком мала, и ноги у тебя грязные.

— Ноги я помою, — сказала Софи и тут же спрятала босые ступни под юбку.

— Я не потерплю, чтобы ты там в очереди стояла.

— Как хочу, так и сделаю!

— Нет! — Отто замахнулся, чтобы дать дочке оплеуху.

Но Софи бросилась к выходу, крикнула с порога: «Да!» — и громко хлопнула дверью.

Многие пытались развеселить принца, приходили из дальних краев, но никому это не удавалось.

Комнату Яна разделила пополам стеклянная перегородка. Так распорядился Фердинанд, чтобы пришлые весельчаки ни в коем случае не притронулись к принцу. Король решил, что стекло должно защитить его сына и от неприятных запахов, и от грязи, и от всех заразных болезней.

По одну сторону от стеклянной перегородки лежал в кровати принц, по другую — выступали шуты, показывая все, на что способны. Жонглеры заставляли плясать в воздухе булавы и тарелки. Фокусник вытаскивал из носа Раймунда целую вереницу связанных платков. Лилипуты с картонными красными носами кувыркались и кидались друг другу в лицо кусками торта. Но выражение лица Яна не менялось.

Вечером, когда шуты удалялись, Фердинанд подходил к постели Яна и озабоченно спрашивал:

— Ну что, сынок, тебе сегодня что-нибудь понравилось?

Но Ян каждый раз только мотал головой.

— Жаль, очень жаль, — говорил король. — Тогда скажи, что могло бы тебя развеселить?

Ян каждый раз отвечал одно и то же, и с каждым днем все тише, так что королю приходилось наклоняться к нему все ниже:

— Я хочу выйти, выйти из замка.

Если король мог расслышать эти слова, он возражал:

— Нет, что ты еще выдумал, это не имеет никакого отношения к веселью!

Затем он резко поворачивался и сердито шагал прочь.

На следующее утро у ворот замка снова стояло несколько желающих попытать счастья. Их обыскивали и испытывали: только если человек мог рассмешить своим номером хотя бы одного стражника, ему дозволяли выступить перед принцем. Однажды в очереди оказалась маленькая девочка.

— Ну и что ты умеешь? — спросил первый стражник. — Показывай, нам интересно.

— Я умею говорить, — сказала девочка. — А что я еще умею, вам не скажу.

Стражник рассмеялся:

— Вот как, говорить, значит, умеешь! Так ты собираешься развеселить принца? Детским лепетом?

— Не знаю, мне надо его сначала увидеть.

— Не видать его тебе. — Стражник оттолкнул девочку древком копья, и она упала на землю. — Марш отсюда! Здесь тебе делать нечего!

Девочка медленно побрела назад. И вдруг побежала. Она бежала прочь от замка, вниз по холму так, что юбка ее развевалась, а из-под ног поднималась пыль.

К концу четвертой недели в постели Яну едва хватало сил поднимать руки. Король был в отчаянии. Он не спал ночами и все думал, как же ему развеселить сына.

— Уступи наконец, — попросила Изабелла, она тоже не спала. — Уступи, пока не поздно.

Фердинанд перевернулся на другой бок, спиной к жене.

— Разве я тебе еще не уступил почти во всем? — спросил он. — И к чему это привело?

Но Изабелла стояла на своем.

— Выпусти Яна