Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон - Ян Улоф Экхольм
– Ты-можешь-не-бояться-мой-цыплёночек, – засмеялся человек, увидев Тутту. – Лис-не-сможет-выбраться-из-клетки-еда-у-него-будет-но-если-он-хочет-цыплячье-жаркое-его-он-никогда-не-получит.
И с этими словами человек просунул между прутьев клетки миску с костями и мясом.
– Ты что, в самом деле, как сейчас сказал хозяин, собрался сюда, чтобы поесть цыплячье жаркое? – в тревоге спросила Тутта Карлссон, переминаясь с лапки на лапку.
Людвиг Четырнадцатый энергично замотал головой.
– Нет же, нет. Я пришел, чтобы поиграть с тобой, – стал рассказывать он. – Если бы человек не пришёл раньше тебя, всё было бы не так.
– Ах, бедный Людвиг, – пропищала Тутта Карлссон. – Выходит, это моя вина, что ты сидишь в этой клетке. Не грусти. Я обещаю тебе сделать всё, чтобы ты смог отсюда выбраться. Только потерпи ещё немножко.
И Тутта Карлссон исчезла. А Людвиг Четырнадцатый остался один в птичьей клетке.
Глава девятая
* * *
Всё утро Людвиг Четырнадцатый, покинутый и одинокий, лежал в птичьей клетке и тосковал.
Но после полудня он оживился. Потому что вернулись Петер и Марлотта, которые гостили у бабушки. Они узнали, кого поймал их отец, и радостно закричали:
– Ах-какой-у-нас-милашка!
Марлотта даже попробовала погладить лисёнка.
«Никакой я не милашка», – подумал Людвиг и попробовал тяпнуть её за руку.
– Можно-мы-сегодня-на-ночь-возьмём-его-к-себе-в-комнату? – попросил Петер. – Он-будет-спать-в-кукольной-кроватке-Марлотты?
«Лучше полежите там сами, – возмутился Людвиг. Он злился всё больше. – Лисёнок в кукольной кроватке, гадость какая!»
Хорошо, что и отец этих детей думал так же.
– Правильней-всего-лисе-будет-оставаться-в-своей-клетке, – уверил он. – Лесные-звери-неважно-себя-чувствуют-с-человеком-дома.
С этим Людвиг Четырнадцатый мог только согласиться.
– Надо-ему-дать-какое-нибудь-имя, – сказал Петер.
«У меня уже есть одно имя, только вам его не угадать», – приуныл Людвиг.
– Может-быть-Рыжик? – предложила Марлотта. – По-моему-очень-мило.
«Придумают тоже, Рыжик! – Людвиг Четырнадцатый ухмыльнулся. Его пасть осклабилась так широко, что стали видны зубы. Это имя слишком обычное, его уже пробовали так назвать. – Нет, Людвиг в тысячу раз лучше».
Но сказать им об этом он всё равно не мог.
– Краснохвост, – посоветовал отец.
Людвиг Четырнадцатый заворчал. Ему уже надоели эти глупые догадки. Пусть останется Людвиг, и всё.
– До-утра-ещё-придумаем-какое-нибудь-подходящее-имя, – не унималась Марлотта.
«Ничего себе, ещё ждать до утра!»
Людвиг Четырнадцатый почувствовал, что нос у него стал сухим и горячим. Ему сегодня же вечером нужно быть дома! Не то папа Ларссон совсем рассердится.
– А-что-если-мы-наденем-лисёнку-ошейник-Максимилиана-и-погуляем-с-ним-на-поводке? – предложила Марлотта.
При этих словах Людвиг опять приободрился. Появилась надежда, что во время прогулки удастся улизнуть.
– Давайте, – разрешил отец. – Только-будьте-осторожны. Лис-может-укусить.
Людвиг Четырнадцатый подумал, что пока лучше держаться послушно, и терпеливо позволил надеть на себя ошейник таксы. А потом так же терпеливо пошёл за детьми.
Всё это видел Максимилиан из своей будки.
– Завидуешь-что-мы-завели-себе-нового-зверька? – поддразнил его Петер.
Пёс сердито залаял в ответ.
В душе Людвиг Четырнадцатый надеялся, что после прогулки дети забудут закрыть его клетку на замок. Но тут он ошибся. Дети тщательно заперли дверь, повесили на неё замок и проверили, хорошо ли он держится. Выбраться из-под такого замка лисёнок никак не мог.
– Теперь-никуда-не-убежишь, – погрозила ему пальцем Марлотта. – Уже-вечер-мы-пойдём-спать-а-завтра-утром-тебя-опять-навестим.
«Завтра утром я уже буду в лесу, – упрямо подумал Людвиг. – Только бы найти способ улизнуть. Может, Тутта Карлссон сумеет что-то сделать».
Люди в доме поужинали, потом хозяйка вынесла большую миску с едой. Говорила она медленно и разборчиво, так что Людвиг её хорошо понимал, хотя все слова всё равно казались ему одним большим словом.
– Милости-просим-подан-ужин-для-нашего-нового-гостя, – сказала она. – Дети-очень-хотели-чтоб-тебе-достались-самые-лучшие-куски-обычно-их-получает-Максимилиан.
Людвиг Четырнадцатый сразу почувствовал, как ужасно он голоден. Его зубы уже готовы были вонзиться в кусок аппетитного мяса, когда в кустах возле клетки кто-то запищал.
– Привет, это я, – послышался тоненький голосок.
Людвиг Четырнадцатый сразу узнал голос Тутты. Она осторожно выглянула из-за куста.
– Не ешь лучших кусков, – предупредила она.
– Они отравлены? – ужаснулся Людвиг. – А мне показалось, они пахнут неплохо.
Тутта Карлссон выбралась из своего укрытия.
– Максимилиан на тебя очень зол, – объяснила она. – Дети стали заботиться о тебе больше, чем о нём. Они даже сняли с него ошейник и отдали тебе. Они ходили с тобой гулять. А теперь ещё и самое плохое: ты получил самые хорошие куски!
– А что я могу поделать? – возразил Людвиг. – Пусть Максимилиан меньше злится на детей.
– Для тебя всё-таки будет лучше, если самые вкусные куски ты оставишь ему, – попыталась убедить Тутта Карлссон.
Людвиг Четырнадцатый удивлённо заморгал.
– Я же сам так сильно проголодался, – проговорил он. – Лучше бы ты мне посочувствовала. Смотри, в каком меня заперли ящике. Максимилиану-то хорошо, он может бегать по двору, сколько захочет.
– И всё-таки я бы тебе посоветовала: оставь лучшие куски Максимилиану, – повторила настойчиво Тутта Карлссон. – Послушай-ка, что я тебе скажу.
Она подошла к лисёнку и что-то прошептала ему на ухо. Людвиг Четырнадцатый наконец понял.
– Ты почти такая же хитрая, как лиса, – восхищённо похвалил он.
– Даже хитрей, – ответила Тутта. – Я ведь не приняла птичье пугало за привидение, а человека за пугало. Ладно, не стану тебя лишний раз огорчать. Спрячусь-ка я опять в кустах, подожду, пока придёт Максимилиан.
Ждать им пришлось недолго. Солнце склонилось к закату, и стало понемногу смеркаться, когда возле клетки появился Максимилиан.
– Всё в порядке? – проворчал он. – Сегодня вечером я смогу спокойно заснуть. Ты хорошо заперт.
– Разве ты не голоден? – вкрадчиво, мягким голосом спросил Людвиг Четырнадцатый.
Пёс озадаченно уставился на лисёнка и сказал, скаля зубы:
– Ещё спрашиваешь! Дети отдали тебе лучшие куски, раньше они доставались мне.
– Знаю, знаю, – отвечал Людвиг Четырнадцатый и изобразил глубокое огорчение. – Потому я и приберёг для тебя самые вкусные. Вот, видишь миску? Я вовсе не хочу, чтобы кто-то из-за меня голодал. Я ждал тебя, мозговые косточки для тебя оставил.
Максимилиан не спеша приблизился.
А ведь действительно, лисёнок сегодня, похоже, говорил правду. В миске лежали замечательные куски мяса.
Максимилиан облизнулся с аппетитом.
– Милости прошу, это всё тебе, – пригласил Людвиг Четырнадцатый. – Добро пожаловать, будь как дома. В прошлый раз ты угощал меня ужином, сегодня моя очередь.
Максимилиан все ещё недоверчиво переминался с лапы на лапу.
– Ты это всерьёз? – спросил он осторожно. – Не собираешься ли меня обмануть?
– Разве может маленький лисёнок обмануть большую хитрую таксу? – возразил Людвиг Четырнадцатый.
Максимилиан засмеялся польщённо. Стоило ли воображать себе всякие глупости? Действительно, было дело, лисёнок сумел однажды проявить хитрость. Но чтобы одурачить старого Максимилиана второй раз? Могло же такое прийти в голову! Нет, это невозможно.
Он стал дёргать висячий замок, пока не сорвал его, и вполз в клетку.
– Располагайся у миски как у себя дома, – любезно сказал Людвиг Четырнадцатый.
Голос его звучал спокойно, но сердце бешено колотилось.
Счёт шёл на секунды.
– Благодарю, благодарю, тронут, – вежливо бормотал Максимилиан. – Сочная косточка с остатками мяса на ней в такой поздний вечерний час – как раз то, что я люблю.
С этими словами он подполз к миске, и в тот же момент – р-раз! – Людвиг Четырнадцатый выскочил из клетки и захлопнул за собой дверь. Тутта Карлссон выпорхнула из кустов. Совместными усилиями им удалось снова
