Люк Бессон - Артур и месть Урдалака
— Не беспокойся, мама, я буду очень осторожен, — говорит Артур, гладя мать по щеке, словно перед ним маленькая девочка. — В стране минипутов меня все знают и встретят с распростертыми объятиями. Они уверены, что в будущем я стану их королем.
Вместо ответа мать улыбается и смотрит на него полными любви глазами. А мальчик доверительно сообщает:
— Мне, конечно, известно, что я еще маленький, но когда я попадаю туда, то чувствую себя очень сильным, почти непобедимым! И мне кажется… кажется, что это Селения делает меня таким сильным. Она очень умная и красивая. Никогда не отступает и ужасно храбрая!
При упоминании о Селении взор Артура, устремленный в бесконечность, становится отрешенным, руки безвольно падают и сам он весь обмякает, словно погружается в сладкую розовую вату. Налицо все признаки влюбленности, и мать без труда распознает их.
— А ты случайно не влюбился в эту Селению? — осторожно спрашивает она.
— Мама, — возмущается Артур, — она гораздо старше меня! Ей целых тысячу лет!
— Сколько ты сказал?! — переспрашивает мать.
Она не слишком разбирается в тонкостях минипутского летоисчисления и хотела бы получить соответствующую таблицу, вроде таблицы соотношения мер и весов, которые печатают на оборотах тетрадок в клеточку. Чтобы переводить земные года в минипутские.
— Знаешь, наверное, это смешно, но, когда я здесь и мой рост более одного метра, я чувствую себя маленьким, а когда я там и мой рост не превышает двух миллиметров, я чувствую себя большим, — честно признается Артур.
Матери все труднее и труднее уследить за ходом его мысли, тем более что она не сильна в минипутских размерах.
— Я ощущаю себя таким большим, что не боюсь никого и ничего, даже самого Урдалака! — продолжает мальчик на одном дыхании, в очередной раз забыв, что произносить имя Ужасного У не рекомендуется никому и нигде.
Это запретное слово, имя, пробуждающее ужас, три слога, навсегда изгнанные из Большой книги минипутов. Семь букв, произнесение которых сулит несчастье.
— О-ой! — вырывается у Артура.
Он сожалеет о своей оплошности. Но слово произнесено, а значит, беда не за горами. На этот раз она является в облике Армана.
Дверь на кухню без стука открывается, и в проеме возникает загадочный силуэт. Так как пришелец стоит против света, то сразу разобрать, кто бы это мог быть, не представляется возможным. Не исключено, что это сам Урдалак. Но, разглядев распухшее, словно забытое в духовке печеное яблоко, лицо, понимаешь, что это всего лишь Арман. Арман с рюкзаком за плечами.
— Собирайте вещи, сегодня вечером мы уезжаем! — не терпящим возражения тоном заявляет он.
Артур и его мать очень удивлены.
— Но мы ведь собирались ехать завтра! — сдавленным голосом произносит мальчик.
Судя по голосу, состояние его близко к панике.
— Да, собирались, однако за последние минуты произошли кое-какие существенные изменения, и теперь мы едем сегодня! По крайней мере, на шоссе в этот час будет меньше машин, и мы не будем мучиться от жары.
— Но это невозможно, папа! Только не сегодня вечером! — чуть не плача, умоляет Артур.
— Ты отдыхаешь уже два месяца, Артур! Но всему хорошему приходит конец! Напоминаю, что через три дня тебе в школу! — отвечает отец голосом директора, требующего от хулигана-ученика привести в школу родителей.
— Только не сегодня вечером, только не сегодня, — в совершеннейшем расстройстве бормочет мальчик.
Мать разделяет огорчение сына. И хотя она ни на секунду не верит в историю с минипутами и с принцессой Селенией, которой исполнилось целых тысячу лет, она решает прийти мальчику на помощь.
— Дорогой, нельзя же просто так взять и уехать. Тем более уехать из дома моего отца, любимого дедушки Артура. Арчибальд счастлив, когда внук проводит у него каникулы, и…
Арман злобно прерывает ее:
— Ну, поговори мне еще об этом Арчибальде! Он, можно сказать, выгнал меня из этого дома вон! Меня искусали пчелы, а ему смешно! На меня напали дикари, которых он прячет у себя в саду, а ему все равно! И я уверен, если мы не уберемся отсюда, он и дальше будет смеяться над нами!
Мать пытается найти слова, чтобы успокоить его, но Арман пылает таким праведным гневом, что сейчас ему даже огнетушитель не поможет.
— Живей беги одеваться! Встретимся за столом! — приказывает отец сыну.
Тон его так суров, что мог бы напугать даже постового дорожной полиции.
Затем отец хватает жену за рукав и тащит ее за собой по коридору.
Артур остается один. Он совершенно подавлен. По щекам его скатываются две слезы, такие крупные, что, если их не вытереть, они докатятся до самого пола. Все беды Артура можно выразить одной фразой: он не увидит Селению. Все остальное не имеет никакого значения. Десять недель он скучал и ждал, ждал и скучал. И мечтал, что, наконец, настанет час, когда он вновь сможет встретиться со своей ненаглядной принцессой, увидеть ее ангельскую улыбку, услышать ее нежный голосок. Даже ядовитые шуточки Селении сейчас кажутся ему милыми комплиментами. Неужели он больше никогда не услышит их? Что же получается? Неужели ему придется заставить себя забыть о своем путешествии к минипутам? А может, никакого путешествия и не было? Может, это был сон? И Селения — это тоже сон? Артур чувствует себя цветком, с которого облетели все лепестки, усыпав собою стол вокруг вазы.
Атмосфера за столом не располагает к приятной беседе. Поэтому разговор ведут столовые приборы. Вилки спорят с ножами, время от времени к их дискуссии присоединяются ложки. Пытаясь скрыть свое смятение, Маргарита и Арчибальд уткнулись носами в тарелки. Отец сражается с кусочками хлеба, пытаясь утопить их в супе. Кусочки тонуть не хотят, и он нервно разминает их в крошки.
Его жена повязала вокруг шеи салфетку, но салфетка ей ни к чему, так как она даже не прикоснулась к своей тарелке. В отчаянии она смотрит то на одного из сидящих за столом, то на другого, пытаясь с чьей-нибудь помощью разрядить напряженную обстановку, но все отводят глаза: никто не готов прийти ей на помощь. Мать Артура тоскливо вздыхает и усталым взором окидывает столовую. Комната обставлена скромно. На стенах висит несколько африканских масок. Гулкое тиканье старинных часов еще больше сгущает напряженную атмосферу. Огонь в камине давно погас, обугленные остатки дров мрачно чернеют в его зеве. «Что может быть печальнее потухшего камина?» — в очередной раз вздыхает мать.
Но если от камина веет мертвенным холодом, то вокруг него, напротив, жизнь так и кипит. Толпа муравьев готовится пересечь комнату. Десятка два особей облепили сверкающий новизной грузовик-цистерну, тот самый, который Артур с великим тщанием сооружал на письменном столе деда. Сейчас в грузовик впряглись восемь муравьев-добровольцев, готовых с радостью тянуть новую машину хоть на край света.
«Там, возле камина, где кишат муравьи, пожалуй, больше жизни и счастья, чем во всей столовой», — размышляет мать. Эта мысль заставляет ее спокойно улыбнуться. Если прежде при виде насекомого она вздрагивала и пыталась вышвырнуть пришельца вон из дома, теперь она не удивляется даже при виде муравьиного грузовика. Если муравьи умеют строить мосты, то почему бы им не приступить к сборке грузовиков? Машины будут маленькие, но совсем как настоящие, и так же, как настоящие, резво покатятся по земле. Впрочем, если очень постараться, ей удастся вспомнить, где она уже видела эту соломинку на колесах. Обшарив все закоулки памяти, она, наконец, находит нужное.
Железная дорога Артура!
Это крохотное сооруженьице стояло на платформе состава. Значит, ее сын является сообщником муравьиной компании. Быть может, он даже сам пригласил муравьев в дом, чтобы познакомиться с их строительным искусством. Или чтобы помочь им. Наконец-то она нашла тему для разговора, который будет интересен всем. Она разобьет лед молчания! Однако супруг опережает ее.
— Вот вы, Арчибальд, считаете себя великим знатоком природы. Тогда скажите мне, неужели муравьи, в самом деле настолько умны, что могут строить разнообразные сооружения… мосты, например?
Арчибальд задумывается. Ответ ему, разумеется, известен. Более того, он доподлинно знает, что муравьи гораздо умнее того, кто задал вопрос.
Невольно ему вспоминается фраза, некогда вычитанная в одной очень интересной книжке: «Чем меньше у белого человека ума, тем глупее ему кажется негр». А так как муравьи черны словно уголь, а Арман гораздо белее розового молочного поросенка, то, похоже, фраза была написана специально для него.
— Нет, ничего такого они не могут, — после продолжительного молчания отвечает Арчибальд, категоричный, как краткий энциклопедический словарь.
Понимая, что из правильного ответа отец сделает неправильные, но далеко идущие выводы, Арчибальд решает солгать. Его ответ «подрезает крылья» матери, рвущейся поговорить о муравьях. Как же так? Ведь она своими глазами видела, как сегодня днем на втором этаже муравьи раскатывали на поезде, а теперь здесь, в гостиной, собираются гонять на грузовике. Ей очень хочется обсудить увиденное.
