Корнелия Функе - Чернильное сердце

Мать Мегги подошла к нему. Она сделала пальцем движение, будто пишет по воздуху. Сажерук достал из кармана записку и дал ей. Баста следил за бумажкой глазами, как будто хотел взглядом притянуть её к себе. Реза что-то написала на ней и вернула Сажеруку. Он наморщил лоб и стал читать.

— Подождать, пока стемнеет? Нет, я не хочу ждать. Но девочке, может быть, лучше остаться здесь. — Он посмотрел на Мегги. — Ей Каприкорн ничего не сделает. Она ведь его новый Волшебный Язык. А потом придёт её отец и заберёт её. — Сажерук сунул записку обратно в брючный карман и провёл остриём ножа вдоль пуговиц на рубашке Басты — пуговицы лязгали от прикосновения металла. — Иди к лестнице, Реза, — сказал он. — Я закончу здесь это дельце, а потом мы пойдём восвояси через площадь, как обычная влюблённая парочка.

Реза нерешительно открыла дверь камеры. Она вышла из-за решётки и взяла Мегги за руку. Пальцы у неё были холодные и немного шершавые — чужие пальцы, зато лицо было знакомое, хотя на фотографии оно выглядело моложе и не таким озабоченным.

— Реза! Мы не можем взять её с собой! — Сажерук схватил Басту за локоть и прижал его спиной к стене. — Её отец убьёт меня, если её там застрелят. А теперь отвернись и прикрой ей глаза — ты же не хочешь, чтобы она видела…

Нож дрогнул в его руке. Реза с ужасом посмотрела на него и резко помотала головой, но Сажерук притворился, что не замечает её.

— Бей посильнее, Грязнорук! — прошипел Баста, вцепляясь руками в каменную стену позади себя. — Убивать — не такое простое дело. Чтобы делать его хорошо, нужен опыт.

— Чушь! — Сажерук схватил его за куртку и завёл ему под подбородок нож, как сделал Баста с Мо тогда, в церкви. — Каждый дурак может убить. Это так же легко, как бросить книгу в огонь, ударом ноги распахнуть дверь или напугать ребёнка.

Мегги начала бить дрожь — почему, она сама не знала. Мать её шагнула было к решётке, но, увидев окаменевшее лицо Сажерука, замерла на месте. Потом она повернулась, притянула голову Мегги к себе на грудь и крепко обняла её. Её запах напомнил Мегги что-то давно забытое, она прикрыла глаза и попыталась ни о чём не думать: ни о Сажеруке, ни о ноже, ни о побелевшем лице Басты… А потом на несколько страшных мгновений у неё осталось только одно желание — увидеть Басту мёртвым на сыром каменном полу, неподвижным, как сломанная кукла, безобразный, бессмысленный предмет, всегда немного страшный… Нож приблизился вплотную к белой рубашке Басты, как вдруг Сажерук вытянул связку ключей у него из кармана и отступил на шаг.

— Что поделаешь, ты прав: я не умею убивать, — сказал он, пятясь прочь из камеры. — И не стану ради тебя учиться.

По лицу Басты расплылась злорадная улыбка, но Сажерук не обратил на это внимания. Он запер решётку, взял Резу за руку и потянул её к лестнице.

— Пусти её! — сказал он, видя, что она не выпускает Мегги из объятий. — Честное слово, ей ничего не грозит, а взять её с собой мы не можем!

Но Реза только покачала головой, обнимая Мегги за плечи.

— Эй, Сажерук! — крикнул Баста. — Я знал, что ты не ударишь. Отдай мой нож. Тебе от него все равно проку не будет.

Сажерук не слушал его.

— Они убьют тебя, если ты останешься, — сказал он, но руку Резы не выпустил.

— Эй, вы, там наверху! — заорал Баста. — Сюда! Тревога! Узники пытаются сбежать!

Мегги с ужасом посмотрела на Сажерука.

— Что же ты не заткнул ему рот?

— А чем, принцесса? — откликнулся Сажерук. Реза притянула Мегги к себе и погладила по голове.

— Пристрелят, пристрелят, они вас пристрелят! — Баста захлёбывался криком. — Эй-эй-эй! Тревога! — выкрикнул он ещё раз, изо всех сил тряся решётку.

Наверху послышались шаги. Сажерук в последний раз взглянул на Резу. Потом тихонько чертыхнулся, повернулся и бросился наверх по стёртым ступеням.

Звука открываемой наверху двери Мегги не слышала. Все заглушал непрерывный крик Басты. В отчаянии она бросилась к нему, ей хотелось ударить его сквозь решётку прямо в орущую физиономию.

Потом снова послышались шаги, приглушённые крики… Что же им теперь делать? Кто-то торопливо спускался по лестнице. Сажерук? Но из темноты возникло совсем другое лицо — это был Плосконос. За ним со ступенек сбежал ещё один чернокурточник, совсем мальчишка на вид, с круглым безбородым лицом. Однако он тут же наставил ружьё на Мегги и её мать.

— Эй, Баста, как ты попал за решётку? — недоуменно спросил Плосконос.

— Выпусти меня, остолоп чёртов! — заорал на него Баста сквозь прутья решётки. — Сажерук смылся!

— Сажерук! — Плосконос утёр лицо рукавом. — Значит, ты был-таки прав, юнец. Баста, этот малый только что подбежал ко мне и сказал, что видел Огнежора наверху за колонной.

— И ты за ним не погнался? Ты что, действительно такой кретин, как кажешься? — Баста притиснул лицо к решётке, как будто надеялся пролезть сквозь прутья.

— Эй, думай, что говоришь, понял? — Плосконос подошёл к решётке и с явным удовольствием уставился на Басту. — Стало быть, Грязнорук снова тебя положил на обе лопатки. Каприкорну это, боюсь, не понравится.

— Пошли за ним погоню! — рявкнул Баста. — А то скажу Каприкорну, что ты его выпустил.

Плосконос достал из кармана носовой платок и обстоятельно высморкался.

— Да неужели? А кто сидит на его месте за решёткой — я или ты? Далеко ему не уйти. У нас на автостоянке двое часовых, на площади ещё трое, а его лицо ни с чем не спутаешь, уж об этом ты позаботился, правда? — И он засмеялся своим лающим смехом. — Знаешь, я, кажется, начинаю привыкать к этому зрелищу. Ты отлично смотришься за решёткой. Не нагличаешь и не машешь ножом у людей перед носом.

— Да отопрёшь ты, наконец, эту чёртову дверь? — заорал Баста. — Или я должен сперва подкоротить твой уродский нос?

Плосконос скрестил руки.

— Я не могу её отпереть, — заметил он скучливым голосом. — Сажерук захватил ключи с собой. Или ты их где-нибудь тут видишь?

Он вопросительно обернулся к юноше, который всё ещё держал под прицелом Мегги и её мать. Тот отрицательно покачал головой. Плосконос ухмыльнулся во все своё расплющенное лицо.

— Вот, он их тоже не видит. Что ж, придётся сходить к Мортоле. Может быть, у неё есть запасной ключ.

— Прекрати ухмыляться! — крикнул Баста — А то я тебе губы обрежу!

— Да что ты говоришь! Что-то я не вижу твоего ножичка. Неужто Сажерук снова его у тебя увёл? Если так пойдёт дальше, у него скоро соберётся целая коллекция! — Плосконос повернулся к Басте спиной и сказал, указывая на соседнюю камеру: — Запри туда женщину и сторожи её, пока я схожу за ключами. Но сперва я отведу на место малышку Волшебный Язык.

Мегги попыталась отбрыкиваться, когда он потащил её за собой, но Плосконос просто приподнял её и перекинул через плечо.

— А что девчонка тут, собственно говоря, делала? — спросил он. — Каприкорн в курсе?

— Спроси Сороку, — фыркнул Баста.

— Я уж лучше обойдусь, — пробурчал Плосконос, топая с Мегги по ступенькам.

Она успела увидеть, как юноша дулом винтовки заталкивает её мать в другую камеру, а потом перед глазами у неё остались только ступеньки, церковь, пыльная площадь, через которую Плосконос тащил её, как мешок картошки.

— Будем надеяться, что голосок у тебя не такой тоненький, как ты сама, — хмыкнул он, снова ставя её на ноги перед комнатой, где держали их с Фенолио. — А то Призраку нас сегодня вечером получится чахоточный!

Мегги промолчала.

Когда Плосконос отпер дверь, она молча проскользнула мимо Фенолио, залезла на свою кровать и уткнулась лицом в свитер Мо.

ЭЛИНОР НЕ ПОВЕЗЛО

Описав точное местонахождение полицейского участка и присовокупив многочисленные указания, как пройти переулком, пересечь двор, подняться по лестнице к двери по правую руку и, войдя в комнату, снять шляпу, Чарли Бейтс предложил ему проститься и быстро идти дальше и обещал ждать его возвращения там, где они расстались.

Элинор ехала больше часа, пока добралась до посёлка, где был полицейский участок. До моря было ещё далеко, но холмы становились всё более пологими, и по склонам их рос виноград, а не густой лес, как вокруг деревни Каприкорна. День обещал быть невыносимо жарким, даже жарче, чем предыдущие, это уже чувствовалось. Выйдя из машины, Элинор услышала отдалённые раскаты грома. Небо над домами было пока синее, но синь была тёмная, как в морской пучине. Не сулящая ничего доброго…

«Не будь дурой, Элинор! — думала она, подходя к бледно-жёлтому зданию, где находился полицейский участок. — Будет гроза, вот и всё. Неужели ты стала суеверной, как этот Баста?»

В тесной комнатке сидели двое полицейских. Их форменные кители висели на спинках стульев. В комнате стояла такая духота, что воздух, казалось можно резать ножом, хотя под потолком крутился большой вентилятор.