Элвин Уайт - Стюарт Литл (с иллюстрациями)
— Хэлло, — сказал Стюарт. — Кто ты? Откуда ты?
— Меня зовут Маргало, — сказала птичка мягким звучным голосом.
Стюарт сел в постели.
— Повтори, что ты сказала, — попросил он.
— Не могу, — ответила Маргало. — У меня болит горло.
— И у меня, — сказал Стюарт. — Я болен бронхитом. Ты лучше не подходи близко, а то заразишься.
— Я постою у двери, — сказала Маргало.
— Если хочешь, возьми у меня полоскание, — предложил Стюарт. — И тут еще капли от насморка. И бумажных салфеток сколько угодно.
— Благодарю тебя, ты очень любезен, — ответила птичка.
— А температуру тебе измерили? — Стюарта вдруг серьезно обеспокоило здоровье новой приятельницы.
— Нет, но, наверное, это и необязательно.
— Но все же лучше, когда знаешь наверняка, — сказал Стюарт. — Мне было бы очень неприятно, если бы с тобой что-нибудь случилось. Лови!
Он бросил ей термометр. Маргало поставила его под язык, и три минуты они сидели молча. Затем она вынула градусник и начала его медленно и осторожно поворачивать, чтобы разглядеть температуру.
— Нормальная, — наконец объявила она. Стюарт почувствовал, что сердце у него забилось от радости. Ему казалось, что он никогда не встречал существа прекраснее этой маленькой птички и что он полюбил ее.
— Надеюсь, мои родители позаботились, чтобы у тебя было удобное место для сна? — осведомился он.
— Да, — сказала Маргало. — Я буду спать в папоротнике, на этажерке в гостиной. Это хорошее место, принимая во внимание городские условия. А сейчас, ты меня прости, я пойду спать. За окном темнеет — я всегда ложусь спать с заходом солнца. Спокойной ночи, сэр.
— Прошу тебя, не называй меня «сэр». Зови меня просто Стюарт.
— Ладно, — согласилась птичка. — Спокойной ночи, Стюарт.
С этими словами она удалилась легкими прыжками.
— Спокойной ночи, Маргало! — крикнул ей вслед Стюарт. — До завтра!
Стюарт снова забрался под одеяло.
— Какая замечательная птичка! — прошептал он, мечтательно вздохнув.
Когда чуть позже миссис Литл вошла в комнату, чтобы поправить Стюарту одеяло и пожелать ему спокойной ночи, Стюарт спросил ее, не опасно ли Маргало спать в гостиной.
— По-моему, ей ничего не грозит, дорогой, — ответила миссис Литл.
— А кот Снежок? — настойчиво спросил Стюарт.
— Снежок не тронет птичку, — сказала мать. — Спи и не думай об этом.
Миссис Литл распахнула окно и погасила свет. Стюарт закрыл глаза и долго лежал в темноте, но заснуть никак не мог. Он ворочался, менял положение, измял и переворошил всю постель. Из головы не шла птичка, спящая внизу на папоротнике. Не мог Стюарт забыть и про Снежка, ему чудился недобрый блеск его глаз. Наконец, не выдержав, он зажег свет.
— У меня какое-то природное недоверие к кошкам, — пробормотал он. — Не могу спать, зная, что Маргало грозит опасность.
Откинув одеяло, Стюарт выбрался из постели. Затем он надел халат и домашние туфли. Захватив с собой лук, стрелу и фонарик, он на цыпочках пошел в холл. Все уже легли, и дом был погружен во мрак. Стюарт добрался до лестницы и так же осторожно и медленно спустился в гостиную, не задев ни одного предмета. В горле у него першило, и слегка кружилась голова.
«Я, конечно, еще болен, но дело не терпит», — подумал он.
Стараясь не шуметь, он пробрался к книжной полке и по шнуру влез наверх. При слабом отсвете уличного фонаря Стюарт смутно различил Маргало: она спала на папоротнике, спрятав голову под крыло.
«Да смежит сон твои очи, и покоя исполнится сердце», — прошептал он слова, однажды слышанные в кино. Затем он притаился за подсвечником и стал ждать, напряженно всматриваясь в темноту. Полчаса все было спокойно: он слышал только легкий шелест крылышек Маргало, когда она шевелилась во сне. Часы громко пробили десять, и не успел замереть звук последнего удара, как из-под дивана сверкнули два желтых глаза. «Ну все, — подумал Стюарт. — Начинается!»
Он приготовил лук. Глаза приближались. Стюарту стало страшно. Но он был храбрый мышонок, и храбрости его не убавило даже больное горло. Он вложил стрелу в лук и стал ждать. Снежок на мягких лапах крался к полке. Он бесшумно прыгнул в кресло, откуда было легко достать до папоротника, где спала Маргало, и приготовился к прыжку. Хвост ходил ходуном, глаза ярко светились. Стюарт решил, что настало время. Он выступил из-за подсвечника, опустился на одно колено, натянул тетиву и прицелился в левое ухо Снежка, ближайшее к нему.
«Это лучшее, что я сделал в жизни», — подумал он, стреляя прямо в ухо.
Снежок завизжал от боли и бросился на кухню.
— Метко попал! — воскликнул Стюарт. — Ну прекрасно! На сегодняшнюю ночь хватит!
И он послал воздушный поцелуй спящей птичке. Еще через несколько минут вконец обессиленный мышонок забрался в кровать — сил не было, но зато теперь он мог спокойно уснуть.
Глава IX. На волосок от смерти
Маргало так понравилось в доме у Литлов, что она решила еще немного погостить и отложила срок своего возвращения на волю. Они очень подружились со Стюартом, и Стюарту его подружка с каждым днем казалась все краше. Втайне он надеялся, что она никогда его не покинет.
Как-то раз, когда Стюарт совсем уже оправился от бронхита, он взял новые коньки, надел лыжные штаны и пошел на поиски катка. Не успел он отойти от дому, как увидел ирландского терьера.
Он мигом вскарабкался на железные ворота, прыгнул в бак с кухонными отбросами и спрятался в пучке сельдерея. Пока он отсиживался там, ожидая, когда уйдет собака, подъехала машина санитарного управления и двое рабочих подняли бак. Стюарт почувствовал, что он неожиданно взмыл куда-то в воздух. Заглянув через край, он сообразил, что еще мгновение — и его вместе со всем содержимым бака перекинут в большой грузовик.
«Я разобьюсь, если прыгну», — подумал он. Поэтому он снова спрятался и решил ждать.
Рабочие швырнули бак в машину, стоявший там третий рабочий перевернул бак вверх дном и вытряхнул. Стюарт вниз головой на полметра зарылся в мокрые скользкие отбросы. Вокруг были одни нечистоты, источавшие ужасный запах, — над ним, под ним, со всех четырех сторон. Гигантский мир отбросов, мусора и вони. Это был сплошной ад. Ему на штаны налипло яйцо, на шапку — масло, рубашка пропиталась мясной подливкой, ухо был забито мякотью апельсина, а вокруг пояса обвилась банановая кожура.
Все еще держа в руках коньки, Стюарт попытался выбраться на поверхность. Ноги вязли. Он хотел вскарабкаться на горку из кофейной гущи, дополз почти доверху, как вдруг гуща осела, он начал скользить по ней вниз и приземлился в мокрую жижу из остатков рисового пудинга.
— Меня вырвет, прежде чем я успею отсюда выбраться, — сказал он себе.
Ему не терпелось поскорее очутиться наверху, так как он боялся, что его засыпят новой порцией отбросов из следующего бака. Когда он, измученный и пропахший насквозь, наконец вылез и свежий воздух, он увидел, что машина больше не объезжает дворы, а быстро едет без остановок.
Стюарт взглянул на солнце.
«Мы едем на восток, — подумал он. — Интересно, что бы это могло значить?»
Ему было никак не выпрыгнуть из грузовика, так как борта были слишком высоки. Оставалось одно — терпеливо ждать.
Когда они добрались до Ист-ривер, довольно грязной, но полезной реки на восточной границе Нью-Йорка, грузовик въехал на пирс. Дав задний ход, он подошел вплотную к барже и выгрузил в нее помойку.
Вместе с отходами вверх тормашками полетел и Стюарт. Он со всего размаху ударился обо что-то головой, потерял сознание и около часа пролежал как неживой.
Когда он пришел в себя и огляделся, то увидел, что кругом сплошная вода. Баржа на буксире шла в открытое море.
«Ну вот, случилось самое ужасное из того, что могло случиться, — подумал Стюарт. — Похоже, что это мое последнее путешествие на этом свете». Он знал, что отходы возят за двенадцать миль и сбрасывают в Атлантический океан. «Кажется, я ничего не могу тут поделать. Остается только ждать смерти и встретить ее безбоязненно, как и подобает мужчине. Но все же мне не хотелось бы умереть с яйцом на штанах, в шапке, перепачканной маслом, и в рубашке с пятнами мясной подливки. К тому же и ухо забито апельсином, а на животе нашлепка банановой кожуры».
Мысль о смерти настроила Стюарта на печальный лад. Он вспомнил отца, мать, брата, Маргало и Снежка и стал думать о том, как он их всех любит (всех, кроме Снежка) и что у него прекрасный дом, особенно по утрам, когда свет пробивается сквозь занавески и домашние только просыпаются и начинают шевелиться. Глаза у него наполнились слезами, он представил себе, что больше никогда не увидит своих. Он все еще горько плакал, как вдруг тихий голосок произнес у него над ухом: «Стюарт!»
