Дик Кинг-Смит - Нос королевы

— Как это — шесть начнут прибавляться? И что я захочу? И как это — не будем с тобой расставаться? Мы ведь уже расстались.

Только читая вновь третье двустишие, она сообразила, что «я» во второй строчке был не дядя Джинджер, а сама монетка, которую по какой-то причине она не должна потратить, или одолжить, или разменять.

— А, первая строка теперь стала понятнее! Год мы разделим должно означать, что эта монета выпущена в тысяча девятьсот семьдесят третьем году.

Хармони выудила её из кармана — так оно и было.

— Прекрасно! — сказала она монетке. — Ты отчеканена в год, когда я родилась. И я должна беречь тебя. Но всё-таки не понимаю, что это за шесть начнут прибавляться. И ещё девять, что по кругу… О чём это?

Она внимательно осмотрела монету. На одной из сторон была изображена голова королевы, лицом обращённая к надписи «Елизавета II», а со стороны затылка написано «D.G.Reg.F.D». На обратной стороне — соединённые в кольцо рукопожатия, и внутри этого кольца надпись:

Она быстро сосчитала количество рук.

— Девять! Но в стишке говорится две лишние. Значит, семь. Но шесть не будут это исполнять. Остается одна. Одна что? Рука?

Она посмотрела очень внимательно на каждую из девяти рук. Похоже, они были мужскими, но одна — та, что справа от цифры 50, — несомненно, женская.

— Что-то должно быть связано с этой рукой. Она, которая исполнит… что? Что исполняют, Рэкс Раф Монти?

Хармони поднялась и пригнулась, чтобы выйти через низкую дверь курятника, и тут ясно вспомнила, как две недели назад она вот так же выходила, а Гризли — за нею. Потом он распрямился и спросил: «У тебя много желаний, Хармони?»

Желания. Желания исполняются! В волшебных сказках!

И она услышала свой голос: «А ты сам умеешь что-нибудь?» И его ответ: «Немного».

Это волшебный пятидесятипенсовик, который исполнит её желания! И, должно быть, женская рука — ключ к разгадке.

Хармони торопливо перечитала конец стишка. Предпоследняя строка была ей совершенно непонятна, но в последней было слово «потрёшь». Вот что нужно делать — тереть.

Осторожно Хармони положила Рэкса Рафа Монти на траву, а бумажку в карман. Держа монету в левой руке, она дотронулась кончиком правого указательного пальца до женской руки. Крепко закрыв глаза, Хармони перебрала много всяких желаний и решила начать с чего-нибудь простого. В эту минуту она услыхала, что подъезжает машина, — мать и сестра возвращались с покупками, — а значит, скоро надо идти на ланч. Пусть будет её любимый ланч!

— Я хочу, — сказала Хармони, — рыбные палочки, тушёную баночную фасоль и чипсы с кетчупом, — и сильно потёрла монетку.

Минут двадцать она лежала в саду на траве и, волнуясь, ждала. Пятидесятипенсовик, казалось, жёг ей руку своей магической силой. Потом она услыхала голос Голубки:

— Хармони! Ланч готов.

Хармони медленно направилась к дому, прошла через веранду, пересекла гостиную и задержалась перед дверью в столовую. Она повернула ручку и вошла.

На столе стояли холодное мясо и салат.

— Почему у нас не рыбные палочки? — спросила она.

— Хармони, в чём дело?

— Что ты мелешь, Харм? Сегодня такая жара, а ты, очевидно, надеялась на разогретую фасоль, чипсы и кетчуп?

— Да.

— Не будь глупышкой, Хармони, дорогая. Иди вымой руки перед едой.

— У неё что-то зажато в грязной лапе, мамочка. Что там у тебя?

— Не суй нос не в своё…

— Хармони! Нельзя так разговаривать с сестрой. Покажи-ка, что ты там прячешь?

Хармони разжала руку.

— Лгунишка, — сказала Мелоди. — Ты говорила, что не получила никаких денег. Ты сказала, что в конверте их не было. Представь, мамочка, дядя Джинджер дал ей только пятидесятипенсовик. У меня-то вон какое дорогое платье. — Она выпустила коготки, чтобы под конец ещё царапнуть: — Впрочем, я думаю, пятьдесят пенсов это даже много для такого младенца, как ты.

Моя руки, Хармони машинально состроила две соответствующие гримасы: Моя Мать Сведёт Меня с Ума и Я Терпеть не Могу Мою Сестру, но, в сущности, она не думала ни о матери, ни о сестре.

Как можно скорее, не чувствуя вкуса, она проглотила свой ланч. Все её мысли сосредоточились на загадке. Ну ладно, она не нашла ответа, но ни на минуту не сомневалась в волшебной силе монеты. Хармони сунула руку в карман и нащупала прямые краешки пятидесятипенсовика. Сколько их? Не тут ли кроется разгадка?

— Твоя очередь мыть посуду, Харм, — сказала Сиамка, вытирая с чрезмерной аккуратностью губы.

Хармони утёрла рот тыльной стороной ладошки и надела свою Умоляющую гримасу — глаза широко раскрыты, жалобный излом бровей, голова слегка наклонена в сторону.

— О Мелоди, давай поменяемся, пожалуйста! У меня ужасно важное дело.

— Важное? У тебя? Давай.

— Правда?

— Только заплати.

— Сколько?

— Пятьдесят пенсов.

— Вонючая блохастая кошка!

— Хармони! Нельзя так разговаривать с сестрой! — возмущённо воскликнула миссис Паркер. — И, пожалуйста, не греми тарелками, что-нибудь разобьёшь.

Помыв посуду, Хармони заперлась в своей комнате и сосчитала края монетки. Семь. Она посмотрела в бумажку. Захочешь разок — шесть начнут прибавляться. Один плюс шесть будет семь. И та строка, где говорится про девять. Девять минус два будет семь.

«Так что это связано с краями, а не с руками, — размышляла Хармони. — Но шесть сторон не дадут мне исполнения желания. Только одна, в этом всё дело».

В этом всё дело, сказано в последней строке.

«Значит, всё зависит от королевский — не римский, не вздёрнут, а прям. Ну, королевский достаточно просто расшифровать, это как-то связано с головой королевы. А при чём тут римский? Может быть, всё дело в надписи «D.G.Reg.F.D.» на другой стороне монеты? Что же она означает? Думаю, ты тоже не знаешь, Рэкс Раф Монти?»

Хотя его единственный глаз ничего не выражал, Рэкс Раф Монти, казалось, хотел что-то произнести.

— Конечно, — сказала Хармони уже вслух, — ты, как всегда, прав! Нужно потереть каждую сторону по очереди и загадать желание, и, если оно исполнится, значит…

Но это была бы скорее уловка, чем честный путь к разгадке. Хармони решила терпеливо, со свойственным ей упрямством, как родные это называли, ждать, пока вернётся домой отец. Она спросит у него. «В конце концов, — подумала она, — только он хоть что-то знает».

Мистер Паркер обычно возвращался с работы около шести часов. Хармони толком не знала, чем он в Сити занимается. Она могла представить, как её отец, Морской Лев, жонглирует большим разноцветным резиновым мячом на кончике носа или играет государственный гимн на скрипучих клаксонах, а потом хлопает ластами и ревёт. Порой эта картина представлялась ей так ярко, что было совершенно неожиданным видеть отца не с ластами, а на двух ногах.

Как всегда, придя домой, Морской Лев погрузился в своё кресло, между тем как Голубка упорхнула, чтобы принести его неизменный напиток, а Сиамская Кошка мурлыкала и тёрлась о его чёрный с отливом пиджак. Обычно Хармони не принимала участия в этой приветственной церемонии, так что мистер Паркер был несколько удивлён, заметив, что она стоит около него с каким-то странным видом. На самом деле это была её Стремление к Знаниям гримаса — серьёзное лицо, исполненное внимания и почтения.

— Хармони, — фыркнул Морской Лев, — в чём дело? Ты что-то на себя не похожа.

— Что значит D.G.Reg.F.D.? — спросила Хармони.

— О чём ты?

— На пятидесятипенсовой монете. У тебя есть пятидесятипенсовик?

В выпуклых глазах Морского Льва отразилось понимание, он запустил руку в карман и вытащил оттуда первую попавшуюся монетку, как оказалось, двухпенсовую.

— Дорогая моя Хармони, — сказал он, — как же ты не заметила, что эти буквы есть на каждой монете нашего королевства. Это сокращённое от «Dei gratia Regina fidei defensor».

— Что это значит?

— Это значит «Милостью Божией, королева, защитница веры».

— На каком это языке?

Мистер Паркер вздохнул:

— На латинском, Хармони, на латинском. Язык древних римлян. Надеюсь, я хоть немного развеял туман невежества, сквозь который ты взираешь на мир?

«Королевский — не римский, — вспомнила строчку из загадки Хармони, — не вздёрнут, а прям».

— А что такое «вздёрнут»?

— Ну, например, так говорят о носе, когда он не прямой, как римский, а напротив, — объяснил отец.

Яркий луч солнца озарил туман невежества. Со свойственной ей осторожностью (родные называли это холодностью) Хармони и виду не подала, как всё в ней закипело от волнения.