Сергей Козлов - Ежик в тумане

– Эй! – вдруг услышал он знакомый голос с земли. – Кто там висит? И другой знакомый голос ответил:

– Далеко. Не видно.

– Как ты думаешь, Ежик, кто там может быть?

– Птица, – сказал Ежик.

– Какая же птица висит посреди неба? «Редкая», – хотел сказать Заяц. Но промолчал.

– Это Заяц! – крикнула со звезды Белка. – Полез на небо и вот застрял.

– Медвежонок, его надо спасать!

– Спасите меня, – тихо сказал Заяц.

– С каких это пор Зайцы стали лазать по небу? – проворчал Медвежонок и дернул за веревку.

– Ой, – тихо сказал Заяц.

– Как будем спасать? – спросил Ежик.

– Сейчас, – сказал Медвежонок. И убежал.

– Заяц! – крикнул Ежик. – Это ты?

– Я, – тихо сказал Заяц.

– Не слышу!

– Я, – погромче сказал Заяц, потому что, если бы он крикнул совсем громко, он бы упал.

– Это он, он! – крикнула со звезды Белка.

– Держись, Заяц! – крикнул Ежик. – Медвежонок что-то придумал! И тут вернулся Медвежонок с простыней.

– Держи, – сказал он. И дал два конца Ежику. – Заяц! – закричал в темноту Медвежонок. – Прямо под тобой мы растянули простыню, слышишь? Прыгай!

– Я боюсь, – сказал Заяц.

– Он боится! – крикнула Белка. Ей со звезды было слышнее.

– Прыгай, кому говорят! – еще громче крикнул Медвежонок, и, откинувшись назад, они с Ежиком, как могли, растянули простыню. – Ну!

– Прыгай! – крикнула Белка. Заяц разжал лапы и полетел, полетел, полетел, только черный ночной ветер засвистал между ушами.

«Где ж простыня? Где же земля?» – думал Заяц и не знал, что он, как большая птица с широкими крыльями, летит над землей и уже не может упасть.

ТЕПЛЫМ ТИХИМ УТРОМ ПОСРЕДИ ЗИМЫ

ВОЛЬНЫЙ ОСЕННИЙ ВЕТЕР

Ни свет ни заря к Ежику с Медвежонком прибежал Заяц.

– Эй! – закричал он. – Эгей! Эге-ге-гей!

– Ну что? Говори, – сказал Медвежонок.

– Эге-ге-ге-ге! – вопил Заяц.

– Да говори же! – Ежик начал сердиться.

– Эге-ге-ге-ге! Ге-гей! Ге-гей! – И Заяц убежал.

– Чего это он?

– Не знаю, – сказал Медвежонок. А Заяц птицей летел по лесу и вопил истошным заячьим голосом.

– Что с ним? – спросила Белка.

– Понять не могу, – сказал Муравей. А Заяц сделал полный круг и снова выбежал на медвежью поляну.

– Скажешь или нет? – крикнул Медвежонок. Заяц вдруг остановился, замер, встал на задние лапы и…

– Ну же! – крикнул Ежик.

– Ха-ха-ха-ха-ха! – расхохотался Заяц и понесся со всех ног прочь.

– Может, он с ума сошел, с ума сошел, с ума сошел? – тараторила Сорока.

– Да нет, он в своем уме, в своем уме, в своем уме! – долбил Дятел.

И только Заяц ни у кого ничего не спрашивал, никому ничего не говорил, а вольный, как ветер, летел по лесу.

– Знаешь, – сказал Медвежонок. – Мне кажется, он вообразил себя… ветром. Он мне как-то сказал:

«Представляешь, Медвежонок, если я стану ветром?»

– Это здорово, – сказал Ежик. – Только Заяц никогда до такого не додумается. И ошибся.

Потому что Заяц в этот легкий солнечный день действительно с утра почувствовал себя вольным осенним ветром, летящим по полям и лесам.

МЫ БУДЕМ ПРИХОДИТЬ И ДЫШАТЬ

Вот уже несколько дней не было солнца. Лес стоял пустой, тихий. Даже вороны не летали, – вот какой был пустой лес.

– Ну все, готовься к зиме, – сказал Медвежонок.

– А где птицы? – спросил Ежик.

– Готовятся. Утепляют гнезда.

– А Белка где?

– Дупло сухим махом выкладывает.

– А Заяц?

– Сидит в норе, дышит. Хочет надышать на всю зиму.

– Вот глупый, – улыбнулся Ежик.

– Я ему сказал: перед зимой не надышишься.

– А он?

– Надышу, говорит. Буду дышать и дышать.

– Айда к нему, может, чем поможем. И они отправились к Зайцу.

Заячья нора была в третьей стороне от горы. С одной стороны – дом Ежика, с другой – дом Медвежонка, а с третьей – нора Зайца.

– Вот, – сказал Медвежонок. – Здесь. Эй, Заяц! – крикнул он.

– А, – глухо донеслось из норы.

– Ты что там делаешь? – спросил Ежик.

– Дышу.

– Много надышал?

– Нет еще. Половиночку.

– Хочешь, мы подышим сверху? – спросил Медвежонок.

– Не получится, – донеслось из норы. – У меня – дверь.

– А ты сделай щелочку, – сказал Ежик.

– Приоткрой чуть-чуть, а мы будем дышать, – сказал Медвежонок.

– Бу-бу-бу, – донеслось из норы.

– Что?

– Сейчас, – сказал Заяц. – Ну, дышите!

Ежик с Медвежонком легли голова к голове и стали дышать.

– Ха!.. Ха!.. – дышал Ежик.

– Ха-а!.. Ха-а!.. – дышал Медвежонок.

– Ну как? – крикнул Ежик.

– Теплеет, – сказал Заяц. – Дышите.

– А теперь? – через минуту спросил Медвежонок.

– Дышать – нечем, – сказал Заяц.

– Выходи к нам! – крикнул Ежик.

– Дверь закрой и вылазь!

Заяц хлопнул дверью и вылез наружу.

– Ну как?

– Как в бане, – сказал Заяц.

– Вот видишь, втроем-то лучше, – сказал Медвежонок.

– Мы теперь всю зиму будем к тебе приходить и дышать, – сказал Ежик.

– А будешь замерзать, приходи ко мне, – сказал Медвежонок.

– Или ко мне, – сказал Ежик.

– Спасибо, – сказал Заяц. – Я обязательно приду. Только вы ко мне не ходите, ладно?

– Да почему?..

– Следы, – сказал Заяц. – Натопчете, и тогда кто-нибудь меня обязательно съест.

ЛИСИЧКА

Это был необыкновенный осенний день! Было столько синевы, столько огненных листьев, столько солнца, что к вечеру Медвежонок заплакал.

– Ты чего это? – спросил Ежик.

– Не знаю, – сказал Медвежонок. – Плакать хочется.

– Да ты посмотри…

– Я видел, – сказал Медвежонок. – Потому и плачу.

– Чего ж здесь плакать? Радоваться надо, – сказал Ежик.

– Я от радости плачу, – сказал Медвежонок.

– Разве от радости плачут?

– Еще бы! – И Медвежонок разрыдался.

– Успокойся, что ты! – Ежик погладил Медвежонка лапой. – Завтра снова будет солнце, и снова будут лететь листья, и улетать птицы.

– Улетать, – всхлипнул Медвежонок. И разревелся еще пуще.

– Но они прилетят, – сказал Ежик. – Они вернутся. Пройдет зима, снег растает, и они вернутся.

– Зима. – Медвежонок горько плакал и весь вздрагивал.

– Ну да, зима. Но она пройдет, и все будет снова.

– Не хочу! Не хочу, слышишь?

– Чего ты не хочешь?

– Чтобы все уходило, улетало! – крикнул Медвежонок.

– Это же ненадолго, – сказал Ежик. – Ты же сам знаешь. А как красиво зимой!

– Зимой я тоже буду плакать.

– Зимой? Да почему?

– Мне будет ее жалко. – И Медвежонок уже так расплакался, что Ежик понял: словами здесь не поможешь.

– Бежим! – крикнул он.

– Куда? – поднял зареванные глаза Медвежонок.

– Бежим, говорю! – И Ежик схватил Медвежонка за лапу и потащил в лес.

– Куда ты меня тащишь?!

Они пробежали мимо старой сломанной березы, перешли по сгнившему мостку ручей, перелезли через срубленную осину и, петляя между горелых пней, поднялись в гору.

– Смотри! – сказал Ежик и показал Медвежонку гриб-лисичку.

Маленький золотой гриб, поджав коленки, в сумерках сидел во мху.

– Видишь? – сказал Ежик. – У него нет ни папы, ни мамы, ни Ежика, ни Медвежонка, он совсем один – и не плачет.

НЕ СМОТРИ НА МЕНЯ ТАК, ЕЖИК

– Я обязательно, ты слышишь? Я обязательно, – сказал Медвежонок. Ежик кивнул.

– Я обязательно приду к тебе, что бы ни случилось. Я буду возле тебя всегда.

Ежик глядел на Медвежонка тихими глазами и молчал.

– Ну что ты молчишь?

– Я верю, – сказал Ежик.

Ежик провалился в волчью яму и просидел там неделю. Его случайно нашла Белка: она пробегала мимо и услышала слабый Ежикин голос.

Медвежонок неделю искал Ежика по лесу, сбился с ног и, когда к нему прибежала Белка, вытащил Ежика из ямы и принес домой.

Ежик лежал, по самый нос укрытый одеялом, и глядел на Медвежонка тихими глазами.

– Не смотри на меня так, – сказал Медвежонок. – Не, могу, когда на меня так смотрят.

Ежик закрыл глаза.

– Ну вот, теперь ты как будто умер. Ежик открыл глаза.

– Улыбнись, – сказал Медвежонок.

Ежик попробовал, но у него слабо получилось.

– Сейчас я тебя буду поить бульоном, – сказал Медвежонок. – Белка принесла свежих грибков, я сварил бульон.

Он налил бульон в чашку и приподнял Ежику голову.

– Нет, не так, – сказал Медвежонок. – Ты садись.

– Не могу, – сказал Ежик.

– Я тебя подушкой подопру. Вот так.

– Мне тяжело, – сказал Ежик.

– Терпи.

Медвежонок прислонил Ежика спиной к стене и подоткнул подушку.

– Мне холодно, – сказал Ежик.

– Сичас-сичас. – Медвежонок взобрался на чердак и обложил Ежика тулупом. – Как ты не замерз? Ночи-то какие холодные! – приговаривал Медвежонок.

– Я прыгал, – сказал Ежик.

– Семь дней?

– Я ночью прыгал.

– Что ж ты ел?

– Ничего, – сказал Ежик. – Ты мне дашь бульону?