Меган Моррисон - На землю с небес и дальше в лес
Рапунцель сняла книгу с полки и поискала свое имя. Удивительно, но книга оказалась совсем не о ней. Несколько глав были посвящены ведьмам. Не ее Ведьме, а ведьмам вообще. Рапунцель стало не по себе, когда она узнала, что ее Ведьма не единственная. Она даже представить себе не могла, что существуют другие. Ведь если в мире есть другие ведьмы, логично предположить, что где-то в башнях могут жить и другие Рапунцели.
Рапунцель вернула книгу на полку и еще раз осмотрела комнату. Справа от камина располагалась дверь в чистенькую просторную кухню, полную блестящих медных кастрюль. Еще там была большая пузатая печь. Слева от камина Рапунцель увидела узкий, освещенный лампами коридор с тремя дверьми. В конце его находилась лестница. Наверное, она вела в ту комнату с острой крышей и каменными кружевами вокруг окон.
— Как здесь хорошо, — сказал Джек за ее спиной. — По-настоящему хорошо. — А потом добавил с тоской: — Тесс бы здесь понравилось.
— Мне тоже нравится, — ответила Рапунцель. Казалась, этот дом был создан для нее. Ей хотелось свернуться в клубочек на вышитых подушках и читать книгу перед камином. Она чувствовала себя здесь как дома. Однако ее домом была башня. Тут она вспомнила о Ведьме, и у нее свело желудок.
Рапунцель услышала, как дверь дома закрылась, и оглянулась, чтобы узнать, кто пошел за ней. Эдам смотрел на нее, обнимая Скай, которая все еще всхлипывала.
— Прости, — сказала она, — но когда я гляжу на тебя, мне кажется, что Натти восстала из мертвых. А что сделает Перл, когда тебя увидит? Как она это перенесет?
— Я ее приведу. — Грив прохромал мимо Рапунцель и постучал в первую дверь. Ему ответил короткий стук, и Грив вошел. Рапунцель попыталась заглянуть в комнату, но успела заметить только отблески света и еще больше кружева и книг, прежде чем Грив закрыл дверь за спиной.
— Как давно ты покинула башню? — спросил Эдам.
— Уже двенадцать дней.
— Ты, наверное, устала или голодна. Хочешь чего-нибудь?
Рапунцель отвела взгляд от двери, за которой скрылся Грив. Она думала, там ли ее бабушка.
— Я хочу увидеть бабушку, — сказала она.
— Папа ее сейчас разбудит.
— Она спит? — удивилась Рапунцель. — Сейчас же день.
— Она... — Скай всхлипнула и понизила голос. — Она сейчас такая слабая. Так быстро постарела за несколько лет. Мы не знаем, сколько ей еще осталось.
— Осталось? — Рапунцель нахмурилась. Она вспомнила, что Джек рассказывал ей о людях. Как они стареют и умирают.
— Она умирает?
— Трудно сказать, — ответил Эдам. — Она болеет, ей то лучше, то хуже. Все время проводит в постели. Ей понадобилось много лет, чтобы смириться с твоей потерей.
— Смириться?
— Она надеялась вернуть тебя домой, — объяснила Скай. — Борьба придавала ей сил. Она прочитала все книги, которые нашла, поговорила со всеми, кто хоть как-то мог помочь, поддерживала движение за контроль над магическими существами. А потом она просто сдалась.
Джек с интересом слушал Скай.
— Вы тетя Рапунцель? — спросил он.
Скай покачала головой.
— Нет, просто соседка, но я всегда считала Натти сестрой. С младенчества мы были лучшими подругами. Я была против их с Ремом переезда в Желтую страну. Единственное хорошее, что из этого получилось — моя встреча с Эдамом. Там он был их соседом и привез Натти домой после Сделки. После того, как Рем…— она взглянула на Рапунцель. — После того, как он покинул нас.
— Покинул? — переспросила Рапунцель.
— Умер, — сказал Джек, не сводя глаз со Скай. — Значит, ее отец умер. Его звали Рем, вы сказали. А как его фамилия? Фамилия Рапунцель?
— Леру.
В комнате все замерли. Это произнес другой голос — тихий и слабый, но умеющий приказывать. Взгляд Рапунцель метнулся в сторону освещенного коридора.
В дверях стояла женщина в длинной белой сорочке. Грив поддерживал ее своими сильными руками. Когда-то она была высокой, но теперь согнулась. Трясущейся рукой она опиралась на белую трость с серебряным набалдашником. Морщинистая кожа походила на кусок мятого пергамента, который попытались разгладить. Но пронзительно-синие глаза все еще сверкали.
Однако не глаза привлекли внимание Рапунцель, а волосы.
Волосы бабушки блестели серебром, как отполированная монета. Они были собраны в хвост на затылке и стекали по спине, словно ручей в свете луны. Острый завиток на конце шуршал по деревянному полу. Рапунцель достаточно повидала в своих странствиях, чтобы понимать, что у людей могут быть разные волосы. Но ей еще никогда не попадались такие, которые привлекали бы внимание не меньше ее собственных.
— Лотти, — дрожащим голосом прошептала бабушка Рапунцель. — Лотти, это ты?
Рапунцель не понимала, о чем она говорит.
— Твоя коса длиною в сто локтей?
Рапунцель кивнула. Она уже начала привыкать к морщинкам своей бабушки, научилась смотреть сквозь них и теперь рассматривала скрытые за ними черты. Глаза бабушки были отражением ее собственных глаз. И нос. И уголки губ.
— Можно мне посмотреть на нее?
Рапунцель не поняла, о чем бабушка говорит. Джек скользнул ей за спину и помог снять волшебное колесо. Подняв его, он попросил косу размотаться. Колесо завертелось, и коса золотым холмом упала на пол.
Скай и Эдам стояли у камина, взявшись за руки. Грив молчал и не шевелился.
Бабушка и внучка жадно смотрели друг на друга через комнату. В горле у Рапунцель пересохло, она хотела что-то сказать, что-то спросить, но не могла выдавить из себя ни слова, глядя в синие глаза бабушки, пылающие огнем.
— Лотти! — выдохнула наконец та и покачнулась. — Моя внучка, моя Шарлотта.
Она резко и тяжело вздохнула, испугав Рапунцель. Из глаз ее потекли слезы, оставляя на морщинистых щеках странные следы. Она шагнула к Рапунцель, и та попыталась отступить, но было некуда. Бабушка обняла ее и прижала к себе с еще одним глубоким, страстным рыданием. Она держала и укачивала ее, повторяя:
— Шарлотта, Шарлотта.
Рапунцель испугалась. Она понимала, что ее приезд много значит для бабушки, и надеялась почувствовать то же самое, но этого почему-то не случилось. Она попыталась отодвинуться, но в руках старой женщины оказалось намного больше сил, чем можно было представить. Рапунцель повернулась к Джеку, который смотрел на них с грустью, и воскликнула:
— Я не понимаю! Кто такая Шарлотта?
— Ты! — ответил он.
Бабушка отступила назад и взяла ее за руку. Пожатие было сильным и неприятным.
— Мама хотела назвать тебя Шарлоттой, — сказал она сквозь слезы, сбегающие по морщинистым щекам. — Она говорила, что если будет девочка, то они назовут ее Лотти. А родись ты мальчиком, тебя бы назвали Ремом в честь папы. Бедная моя доченька. Она так и не смогла дать тебе имя.
— Если ты так хотела меня увидеть, почему ты так несчастна? — спросила Рапунцель, пытаясь вырвать руку из морщинистых ладоней бабушки.
— Я еще никогда не была так счастлива! Моя Шарлотта…
— Перестань меня так называть! — Она выдернула руку. — Меня зовут Рапунцель.
Слезы почти перестали течь. Бабушка смотрела на Рапунцель пронзительно-голубыми глазами, и в них появилось новое выражение. Лучше бы она плакала, потому что в ее взгляде теперь плескалась жалость. Жалость и гнев.
— Мне нужно присесть, — сказала она. — Грив?
Грив помог ей опуститься в кресло-качалку. Она вытерла глаза платочком, и Грив перекинул ее длинные серебряные волосы через подлокотник. Их концы упали на пол. Теперь, рассмотрев бабушку как следует, Рапунцель не переставала удивляться своему с ней сходству. Так странно!
— Сядешь здесь, рядом со мной? — предложила бабушка.
Эдам принес стул из кухни. Присев, Рапунцель заметила Джека, который положил колесо для волос за диван и отступил к стене. Она хотела бы, чтобы он сейчас был рядом.
— Можно Джек тоже здесь сядет? — спросила она.
Бабушка посмотрела на Джека, тот выпрямился и, легко поклонившись, представился:
— Джек Байр с Фиолетовых гор. Я ее друг.
Рапунцель благодарно взглянула на него. Раньше ее единственным другом была Ведьма. Так приятно, что у нее появился еще один друг и он сейчас рядом.
— Хорошо, — согласилась бабушка. Тонкие пальцы, которыми она сжимала набалдашник трости, дрожали. Она следила за Джеком, пока он шел к дивану.
Эдам принес из кухни еще один стул, потом придвинул диван поближе, и все остальные устроились на нем. Джек сел на стул. В комнате было тихо, только дрова потрескивали в камине. Бабушка Рапунцель, не отрывая взгляда от внучки, вновь глубоко вздохнула и начала рассказ.
— Меня зовут Перл Тэттерсби. Я много раз репетировала речь, которую произнесу в тот момент, когда увижу тебя, но и представить не могла, что ты окажешься копией моей дочери. Извини, что напугала, но ты — это все, что осталось от Натали, и я так долго надеялась… — Ее голос затих, но глаза смотрели прямо в глаза Рапунцель, когда Перл подняла трость и указала на Эдама. — Моя книга.
