Евгений Шварц - Сказочные повести. Выпуск шестой
Но нет таких положений, из которых нельзя найти выхода. Непоседа почесал свои волосы-пружинки, звонко хлопнул себя по лбу, хитро подмигнул и показал на старого паука, который снимал угол с ними по соседству. Жирный паук спал в гамаке из собственной паутины и переваривал завтрак.
— Есть выход! — сказал Непоседа. — Надо разбудить его! Ну-ка, братцы, крикнем что есть силы! Раз, два, три!
И все трое закричали и затопали по палубе своего фрегата.
Паук заворчал, зашевелился и сказал своим липким, тягучим голосом:
— Эй, там! Чего расшумелись! Вы мне всех мух распугаете!
— Простите! — вежливо расшаркался Непоседа. — Мы не знали, что вы отдыхаете.
— «Не знали»! — сердито пробурчал паук и хотел перевернуться на другой бок.
Но Непоседа снова вежливо сказал:
— Разрешите, уважаемый сосед, задать вам всего один-единственный вопрос!
— Какой еще вопрос?
— Верно ли говорят, что ваша паутина самая прочная в мире?
— Еще бы! — пробасил паук. — Ее даже тети Глашина щетка не берет!
— Клюнуло! — шепнул друзьям Непоседа и тут же крикнул: — Ой, что-то не верится!
— Да как ты смеешь говорить такие слова?
Голос и вид у паука стали такими грозными, что игрушечные мальчики не на шутку перепугались.
— Н-не в-верится, — дрожа всеми пружинками, храбро сказал Непоседа. — Не-е имели счастья убедиться в этом.
— Хотите убедиться?
— М-мы бы с удовольствием. Е-если вам нетрудно, то протяните свою паутину от нашей полки до окна, а м-мы по ней пройдем. Если не порвется — значит, самая прочная. И мы всем, всем на свете об этом расскажем!
Паук, довольный словами Непоседы, почесал сразу тремя лапами затылок и ловко вывалился из гамака…
По старой паутинке он взобрался на полочку и тотчас же начал тянуть новую паутинку к раскрытому окну.
Добравшись до него, он протрубил:
— Ну, валяйте! — и, присев на подоконник, гордо скрестил на груди семь лап (восьмую он потерял в схватке с воробьем, который по ошибке как-то залетел в их комнату). — И не таких великанов выдерживала моя паутина!
Мальчикам только это и нужно было.
Вооружившись лепестками от самодельной розы, которая валялась тут же на полке, и балансируя ими, как цирковые канатоходцы веерами, они пошли по паутине.
Впрочем, не у всех это выходило гладко. Непоседа и Нетак могли хоть танцевать на этом канате — у них подошвы были твердые, а вот увесистому Мякишу паутина врезалась в пластилиновые тапочки и не отпускала их. Застрял Мякиш на середине пути. Хорошо, что паутина могла растягиваться. Непоседа и Нетак добрались до окна и стали тащить ее к себе и тянули до тех пор, пока Мякиш не оказался на подоконнике.
— Ну как? — спросил паук.
— Отличная паутина! — развел руками Непоседа. — На «пятерку»!
— Гы! — довольно усмехнулся паук. — Теперь платите по мухе за переправу.
— Даже по две, — согласился Непоседа. — Только прежде мы спустимся вниз.
Не успел паук спросить: «Куда?» — как все трое полетели вниз, прямо во двор, и шлепнулись на землю. Хорошо, что упали на мягкую песочную горку.
— Эй, эй! — крикнул паук. — А кто платить будет?
— Деньги получишь в четверг на большой перемене! — крикнул Нетак.
— С тебя еще причитается! — добавил Непоседа. — Ведь мы всем расскажем, что прочней твоей паутины и глупей тебя во всем мире не найти… Ура! Путешествие продолжается! — И он потянул друзей вперед.
Но тронуться с места им не удалось: Мякиш держал их, как якорь.
— Ты что? — спросил Нетак.
— Я-то ничего, но вот… — И Мякиш указал на свои ноги.
Правая нога от падения сплющилась и стала еще короче, чем была.
— Полторы ноги, — почесав затылок, сказал Непоседа. — С такими разными ногами далеко не уйдешь.
— Далеко не уйду! — всхлипнул Мякиш.
— Без мастера не обойтись, — скрипнул Нетак.
— Не обойтись! — плакал Мякиш.
— Стой! — подпрыгнул Непоседа. — А ведь твой мастер — Петя! Он же в городе, никуда не поехал!
— К Пе-ете! — радостно запищал Мякиш. Он хоть и был изуродован по Петиной милости, но все же был предан ему всем своим пластилиновым сердцем. — К Пете!
И даже Нетак, который всем и всегда возражал, крикнул:
— К Пете!
И путешественники побежали к воротам.
Глава четвертая, из которой вы узнаете, какие препятствия встали на пути к Пете
— Стой! — крикнул вдруг Нетак. — Нужно ходить не так — нужно ходить строем!
Это предложение всем понравилось. Непоседа скомандовал:
— Становись! — и тут же добавил: — Чур, я первый! Я — командир!
— Нет, не так, — сказал Нетак. — Я — первый!
Только Мякишу было все равно, где стоять. Но как же все-таки построиться? Непоседа знал, что Нетака не перетакать. Он почесал за ухом и сказал:
— Ладно, становись первым, а я пойду последним.
И они построились. Первым стал Нетак, в затылок ему — Мякиш, а последним Непоседа.
— Пошли! — раздалась команда. — Вперед!
Нетак, конечно, пошел назад, Непоседа — вперед, и ни тпру ни ну, ни назад ни вперед!
— Ах! — вскрикнул Непоседа.
— Ох! — вздохнул Нетак.
— Эх! — пропищал Мякиш.
Произошло то, что происходит всегда, когда в строю находятся непоседы, мякиши и нетаки. Металлический и деревянный столкнулись с пластилиновым другом и так прилипли к нему, что не смогли сдвинуться с места. Добрых полчаса отклеивались они от Мякиша: одну руку оторвут — другая пристанет, одну ногу отклеят — другая увязнет. И пока все трое отклеивались друг от друга, Мякишу так намяли бока, что он даже на себя стал не похож — какая-то бесформенная картошка.
— Иди, Мякиш, последним, а я буду вторым, — сказал Непоседа, вправляя на свое место вывихнутую в свалке руку-пружинку.
— Нет, я буду вторым! — заупрямился Нетак.
Непоседе этого только и надо было. Он стал первым и начал командовать:
— Левой, правой! Раз, два! Раз, два!..
И путешественники наконец двинулись в путь.
Правда, Нетак все время нарушал команду: он ходил не левой-правой, а правой-левой и при этом приговаривал: «Два, раз! Два, раз!»
Пока солнце пекло, Мякиш все время отставал. Тапочки его то и дело прилипали к земле, отрывались, и ему приходилось возвращаться и подбирать их. Хорошо, что солнце спряталось за тучку, подул прохладный ветерок, и Мякиш перестал таять и прилипать ко всему, что встречалось в пути.
Непоседа и Нетак тоже чувствовали себя инвалидами. У Непоседы ослабли винтики, ему приходилось все время придерживать свои вихляющие ноги, а Нетаку — остерегаться, чтобы не зацепиться за кого-нибудь своими сучками и заусенцами.
Трудно жить на земле незаконченным игрушкам!
Им поскорее хотелось встретиться со своими мастерами. Умелые руки сделают все необходимое, отремонтируют их, и они станут выносливыми, красивыми, прыгучими и сильными.
От этих мыслей на душе у человечков стало радостно и весело. Маршируя, они прошли школьный двор и очутились на большой шумной улице. Для них это был новый, неизвестный еще мир.
По широкой мостовой катили разноцветные автобусы, сломя голову мчались легковые автомобили и мотороллеры, грозно мигали светофоры, а по тротуарам ходили толпы людей и бегали вихрастые сорванцы с футбольными мячами под мышками.
Непоседа, Мякиш и Нетак бодро шагали вперед, а идти помогала веселая песенка, которая сама пришла им на ум:
Идет дорога длинная,Не кончится никак,Шагает пластилиновый,Наш Мякиш пластилиновый,А впереди Нетак.
Но все же получаетсяНемножечко не так,Поскольку выясняется,Не первым, выясняетсяВторым идет Нетак.
А первый, выясняется,Умчался далеко,Поскольку догоняется,Поскольку догоняетсяОн очень не легко.
За ним устанешь следовать,Пружинка — чемпион,Ведь это Непоседа ведь,Ведь это Непоседа ведь,Ужасный ветрогон.
Высокие дома смотрели на людей широкими глазами витрин, а когда солнце выглядывало из-за белых облаков, витрины сверкали так, как будто за каждой из них зажигалось свое собственное солнце.
А ведь каждая витрина была кладовой чудес, гляди не наглядишься: барабаны, гармошки, часы, удочки, дудки, рогалики с маком… всего не перечесть. Было тут от чего глазам разбежаться. Даже Мякиш забыл о своей короткой ноге, из-за которой сильно хромал. Не вспоминал он и о Пете.
Непоседа не пропускал ни одной витрины, если видел в ней велосипеды, самокаты и роликовые коньки. Мякиш прилипал к стеклам, за которыми стояли мягкие кресла и диваны, а Нетак сопел и возмущался, почему не продают горячее мороженое, соленые конфеты, мягкие сухари и сани на колесах.
