Уильям Николсон - Побег из Араманта
Бомен огляделся, словно в поисках ответа, и тут сквозь песчаную бурю ему привиделось нечто новое. Мальчик прищурился против ветра. Там, за густой пеленой, копошилась какая-то фигура. Или две. Нет, уже три. Смутные очертания медленно приближались к беглецам. У беглеца тревожно забилось сердце.
– Кесс, к нам кто-то идет.
Сестра отложила карту и напряженно вгляделась. Да, теперь сомнений быть не могло. Темные силуэты на фоне тусклого неба шли, вытянувшись цепью. Девочка завертела головой. Сбоку надвигались другие. А еще сзади.
– Это они, – нахмурился Бомен. – Сердцем чувствую.
– Кто? – не понял Мампо.
– Дети-старики.
Самый глупый мальчик в школе немедля вскочил на ноги и принялся молотить кулаками воздух.
– Пусть только подойдут, я им устрою!
– Мампо, не прикасайся к ним! – Резкий вопль девочки перекрыл даже вой ветра. – Не то случится что-то плохое! Держись подальше!
Шаркая усталыми ногами, темные фигуры плелись навстречу неумолимой буре, окружая разбитую повозку и юных беглецов. С очередным вихрем до слуха донесся знакомый голос, низкий и успокаивающий:
– Помните нас? Мы – ваши маленькие помощники.
Снова эти раскаты неприятного смеха, да еще со всех сторон разом.
– Все равно от нас не уйти, вы же знаете. Так давайте вернемся домой вместе, по-хорошему.
Мампо приплясывал от нетерпения, потрясая кулаками.
– Кесс моя подружка! Я отколошмачу любого, кто ее обидит!
Бомен заозирался: чем бы их отогнать? Потянул за обломок мачты; тот не дрогнул – видимо, прочно засел в песке. Враги подступали. Вот уже стали различимы их детские и одновременно по-старчески сморщенные лица, при взгляде на которые близнецов пробирала суеверная дрожь. Усохшие ручки жадно тянулись к добыче.
– А может, погладить вас перед сном-то? – насмешливо изрек грудной голос. – Раз, два, и готовы новые старички.
Остальные придушенно расхохотались. Воющий ветер подхватил их противный гогот, завертел и унес вдаль.
Бежать отсюда надо, – молча предложила Кестрель. – Ты, часом, не видишь бреши в их цепочке?
Нет, – откликнулся Бомен. – Нас окружили.
Должен же быть выход. Готова спорить, на бегу мы их в два счета обставим.
Тем временем карлики сжимали кольцо: шарк, шарк, шарк.
– Эге-ге-гей! – вопил Мампо. – Кому тут нос расквасить?
Если дурачок и вправду кого-нибудь стукнет, мы сможем удрать через брешь .
А он?
Не успел Бомен об этом подумать, как Мампо ринулся вперед и треснул первого же врага в переносицу. Мальчика сразу отбросило назад.
– Кесс! Кесс!
Мампо беспомощно повалился на руки одноклассницы, сотрясаясь от жалобных рыданий.
– Я, кажется, сломался, Кесс… Помоги мне!
Седовласые детки захихикали, а вождь повторил:
– Пора возвращаться. Вы и так пропустили столько уроков!.. Вспомните о своих оценках.
– Ни за что! – прокричала девочка. – Я лучше умру, не сходя с места!
– Не-ет, не умрешь. Ты просто состаришься.
Низкий вкрадчивый голос неумолимо приближался. Выхода не было. Бомен зажмурился и в ужасе ждал прикосновения костлявых пальцев. Шаги шуршали все громче.
Но вот завывания бури прорезал новый звук. Где-то протяжно трубили в рог. Песня то затихала, то вновь набирала силу – и с каждой секундой стремительно приближалась.
Внезапно шум раздался уже над головами беглецов, и еще что-то загрохотало, затрещало, защелкало, а затем прямо из пыльного урагана выкатил на высоких колесах новехонький сухопутный парусник, на растопыренных рычагах которого трепыхались рыболовные сети. Кестрель сразу смекнула, что делать. Миг – и она крепко схватила друзей за руки, второй – ринулась вместе с ними под колеса повозки. Почти сразу же троица взлетела на воздух и забилась-запуталась в крепких снастях на ветру. Загадочное устройство продолжало мчаться среди песчаного хаоса так быстро, что замирало сердце.
Едва успев отдышаться, Кестрель полезла по неразрывным ячейкам навстречу ревущим вихрям, к рычагу. Вцепилась в него обеими руками, оглянулась на мальчиков. Мампо, точно дикий зверь, попавший в западню, болтался вниз головой, ногами наружу, и громко визжал. Бомен уже опомнился и полз вслед за сестрой, подтягиваясь на сетке. Дело осложнялось тем, что неуклюжий парусник дергался и подскакивал на каждом корешке или камне, которые подворачивались под колесо, а ветер свистел и немилосердно впивался в кожу мелкими песчинками. Рог на вершине мачты выл и плакал, точно дух из потустороннего мира. На концах рычагов с ужасным шипением рассекали воздух два огромных, похожих на косы лезвия.
Как ни странно, повозкой никто не управлял. Не обнаружила девочка и руля. А она-то надеялась вывести парусник из этой жуткой бури. Дурацкая машина бестолково металась в песках; жутко было подумать, что случится, попадись на пути крупный камень или дерево. Нет-нет, повозку следовало замедлить любым способом!
– Бомен, ты цел? – позвала Кесс.
– Да вроде бы, – откликнулся брат.
– Затащи Мампо в телегу, я займусь парусами.
Близнец тут же развернулся и полез обратно – выручать товарища. Помогая друг другу, мальчики спустились на повозку и крепко прижались к мачтам, пока сухопутный корабль бесцельно громыхал по пустыне.
Кестрель обнаружила крепеж грота и принялась отвязывать веревку. Внезапно резкий порыв урагана выбросил девочку за борт; к счастью, она не выпустила каната и, несколько раз больно ударившись о мачты, понемногу забралась на прежнее место. Наконец тугие узлы начали поддаваться под ее руками. Еще чуть-чуть, и парус заполощется на ветру ненужной тряпкой… Не тут-то было: на волю вырвалась лишь одна сторона. Ткань оглушительно захлопала, повозка поднялась на два колеса и бешено завертелась, молотя по песку острыми лезвиями. Затем одно из них застряло, судно кувыркнулось в воздухе и со страшным грохотом покатилось по барханам, увлекаемое той мощной силой, что прежде несла его вперед. Лезвия с треском лопнули, хрустнули мачты, высоченные колеса разбило вдребезги, однако боковая рама, в которую вцепились перепуганные дети, все-таки уцелела. В конце концов сумасшедшее движение прекратилось. Судорожно переводя дыхание, друзья осторожно ощупали свои побитые тела: кожа ныла от бесчисленных синяков и ссадин, но кости остались невредимыми, а главное – все были живы и вместе.
Долгое время они просто лежали, прислушиваясь к тому, как понемногу успокаиваются измученные сердца. Ураган до сих пор неистовствовал, однако рожок почему-то молчал, и лишь паруса продолжали громко трепетать на ветру. Троица приятелей снова оказалась под защитой покалеченного судна. И что теперь оставалось делать? Только ждать, пока буря утихомирится.
Утомленные пережитыми кошмарами – нашествием седовласых карликов и путешествием на паруснике, – дети вскоре погрузились в тревожную дремоту. Во сне они поминутно вздрагивали всем телом: им чудилось, что они стремительно летят в сетке над песчаной равниной. Тогда они вскрикивали, пробуждались и крепче обнимали друг дружку. А ветер выл, ревел, стонал, мешая сны, явь и воспоминания…
Но вот наваждение рассеялось, разум беглецов прояснился. Буря стихла. Вокруг царила безмерная тишина. Троица выбралась из-под обломков. Воздух был чист, и небеса ласкали глаз нежной лазурью. Зато, куда ни посмотри, вокруг тянулся безрадостный пейзаж: однообразные барханы без конца и края, далекие горы на севере, до которых еще неделя пути, а то и больше… Если умело растягивать запасы, еды хватит на день-два. А что потом?
– Ладно, пошли, – сказала Кестрель. – Небось вывезет кривая.
Когда красное солнце повисло над горизонтом и продолжать путь не имело смысла, близнецы достали чулки с орехами. Как и ожидалось, Мампо тут же заявил, что зверски голоден.
– Орехов нам давали поровну, – наставительно промолвила Кесс.
– Да, но мои-то кончились.
– Очень жаль, – отрезала юная мятежница. – Моих ты не получишь.
– А как же, если я есть хочу!
– Раньше надо было думать.
Надо, надо преподать урок этому растяпе. Кестрель молча, с достоинством принялась жевать подземный орех. Мампо умильно глядел на нее, точно верный пес.
– И нечего пялиться, – не выдержала девочка. – Ты свою долю съел? Съел. А это – моя доля.
– У меня в животе урчит.
– Поздновато спохватился.
Мальчик захлюпал носом и жалобно захныкал. Бомен посмотрел на него, выкатил из чулка орешек и протянул товарищу.
– Спасибо, друг! – просветлел однокашник. Кестрель стало досадно. Добрый поступок брата пристыдил и рассердил ее.
– Какая же ты обуза, Мампо.
– Да, Кесс, – отозвался тот с набитым ртом.
– Ты же знаешь, нам еще столько идти.
– Не знаю, – просто ответил мальчик. – Вы не говорили.
И правда: ведь никто не удосужился растолковать товарищу, что к чему. Бомен залился краской.
