Мирзакарим Норбеков - Шухлик, или Путешествие к пупку Земли

Впрочем, многое зависит, как говорится, от окружающей среды.

Злые иногда добреют, и, наоборот, добрые – обозляются. Между ними нет окончательного разделения и незыблемой границы. Точно так же, как вообще между добром и злом в этом мире.

Пора было собираться в дорогу, подальше от города колдунов.

Но тут Малай глубоко задумался.

– Никак в толк не возьму, кто я теперь моим мальчикам, – мама или папа?

– Ну, просто – родитель, – успокоил Шухлик.

– Хорошо звучит, мудрейший господин! – И Малай резво подпрыгнул, как в прежние времена, когда только что освободился из плена в горшочке.

Обретя наследников-утконосов, он очень приободрился. К нему явно вернулась часть сил, похищенных братом-шайтаном.

– Главное, преодолеть пустынную четверть мира! – нахмурился он, сосредотачиваясь, как атлет перед тройным прыжком. – А там уж рукой подать до страны Чашма…

Малай выстроил всех в шеренгу – впереди Шухлик, сам сзади, а посередине – братишки Жон и Дил.

Он уже начал нашёптывать что-то себе под нос, как заведено у джиннов перед исполнением любого желания.

И тут на пологом берегу реки показалась знакомая собачья стая. Все в чёрных очках!

Они не лаяли, не рычали, даже не скалились, а подкрадывались в зловещей тишине – по-пластунски, словно тигры или рыси.

Это наводило такой ужас, что джинн с Шухликом, подхватив Жона и Дила, бросились бежать так, как, пожалуй, ещё никогда не бегали. Они неслись, точно скаковые жеребцы.

И всё же псы догоняли. Ещё чуть-чуть и – вцепятся в копыта. Прыгнут – и разорвут утконосиков.

Вдруг Шухлик ощутил всей спиной странную подъёмную силу, которая порывами разгоняла воздух. Ещё перебирая ногами, он взмыл над землёй.

Рядом не очень умело махал крыльями Малай. Зато утконосики, растопырив перепончатые лапы и выруливая плоскими клювами, летели на редкость уверенно, будто урождённые птицы. Подобно вспугнутым диким уткам, они устремились в небеса.

Внизу подпрыгивали, визжали и скулили растерянные очкастые собаки.

Задержавшись, Малай спикировал и осыпал их на прощание крупным ослиным помётом.

Сверху хорошо виднелась граница между двумя мирами.

Именно речка Вещунка, давшая им приют, отделяла бездонную глухую тьму, где не было ни единого проблеска, доступного пяти обычным чувствам, от чёрно-белых руин города колдунов.

Над городом они сделали широкий круг, поскольку джинн готовился перепрыгнуть сверхсветовой барьер скорости. Пока он нашёптывал, дул и поплёвывал, их заметили, и внизу началась суета.

Ведьмы хватались за мётлы, собираясь в погоню.

Доносились заклинания магов и вопли колдунов, грохотавшие в небе, подобно грому.

Нечистый дух поднимался вверх густыми волнами, так что перехватывало дыхание.

Однако у джинна теперь хватало сил не только на сверхсветовой полёт, но и на защиту от дурного рёва, заклятий, наговоров и прочего сглаза. Все посланные проклятия посыпались огненным дождём обратно, накрыв город пеленой чёрного дыма.

А через мгновение что-то мигнуло, дрогнуло, смешалось и сдвинулось, как отражение в открываемой зеркальной дверце.

Возникла совсем другая картина, и вся четвёрка – два взрослых осла и два утконоса-ребёнка – опустилась с небес посреди голой каменной равнины.

Кажется, им всё же не удалось перемахнуть за раз пустынную четверть мира.

Малай сокрушённо покачал головой.

Счастье третье

Пещелья и ущеры

Силы у Малая и впрямь иссякли. Он даже не знал, в какую сторону идти. А крылья, выросшие при побеге, отвалились на сверхсветовой скорости.

Но тут у Шухлика очень кстати пробудилось чувство Чу и подсказало, куда путь держать.

Рыжий ослик торопился выбраться из этой каменной, словно опалённой небесным огнём, пустыни. Копыта его высекали искры, и звон стоял такой, будто он скакал по железному мосту. Малай с детишками на спине еле поспевал следом.

Жон и Дил пока не умели говорить. То есть помалкивали, но всё-таки мысленно калякали. Родитель хорошо понимал, о чём они. Да и Шухлик кое-что улавливал.

В общем-то, не смолкая ни на миг, утконосики несли всякую милую околесицу.

«Отважней и сильнее нашего папаши не сыскать в целом мире! – кричал Жон. – Как ловко он уделал и пропесочил тех очкастых собак!»

«О, наша мамаша добра и прекрасна! – восхищался Дил. – А какой у неё чудесный красный хвост! А чёрная повязка на глазу!»

Малай таял и млел на ходу, едва ли не мурлыкал, как кот на печи. Всё это мешало Шухлику слушать Чу, которое изъяснялось довольно странно – лопотало неразборчиво, как годовалая малютка.

– Лежезная густыня! – вроде бы оправдывалось оно. – Ганмитная фуря!

Рыжий ослик только недоумённо разводил ушами.

К вечеру они приблизились к гряде неприступных скал. Казалось, что преодолеть их нет никакой возможности. Всё-таки ослам далеко до горных баранов!

То и дело им виделись дома, дворцы и даже целые города, созданные за многие века ветром и редкими дождями.

– Мой господин! – Малай принюхался. – Я смекнул, где мы! В часе ходьбы отсюда есть лазейка в горах, которая выведет прямо в страну джиннов.

Шухлик ощутил, как Чу настойчиво тянет в другую сторону.

– Шуволка! – беспокоилось оно. – Задняпа! Пещелья и ущеры!

Джинн насупился и помрачнел.

– Знаешь ли, мой господин, я очень уважаю твои чувства, однако здесь, посреди железной пустыни, они явно запутались и оторопели, как бывает со стрелкой компаса во время магнитной бури.

Пожалуй, это всё объясняло. И, приструнив размагниченные чувства, Шухлик поспешил за Малаем.

Обещанная лазейка оказалась очень тесной – кривая узенькая щель. Еле протиснулись. Хотелось назад, но скалы уже не пускали. Они скалились и впивались в бока. Вот-вот вздохнут и расплющат!

Впрочем, через некоторое время щель раздвинулась, расползлась и превратилась в ущелье.

Ободранные ослы остановились – отдышаться и осмотреться.

Здесь было тихо, сухо и сумрачно. Скалы поднимались так высоко, что небо казалось бледно-голубой ленточкой, которая, того и гляди, скрутится эдаким катышком-колбаской.

Там и сям, как пустые глазницы, зияли пещеры.

– Фью! – присвистнул Малай. – Весёлое местечко!

Свист разбежался меж скал, будто быстрый ручей, затекая в каждую трещину, расщелину, и на звук его из пещер повылезло множество народа. Завидев ослов, все пришли в неописуемый восторг. Подпрыгивали, махали руками и кричали «Ура!» так, что ущелье в миг переполнилось глухим стоном и рокотом, точно океанским прибоем, – уу-ур-р-р-ра-а-у-у-рр!

– Вот так встреча! – удивился Шухлик. – Может, обознались?

– Мой господин, зачем сомнения? – подмигнул Малай. – Это обычное горское гостеприимство!

Меж тем жители пещер обступили их. Не обращая внимания на красного осла с утконосами, подхватили рыжего на руки и понесли, как героя, вернувшегося домой с великой победой.

Шухлик пытался заглянуть в их лица, но не мог, будто они нарочно поворачивались затылками.

Даже странно, одни затылки! В ущельном сумраке виднелись на них выбритые цифры – пять, тринадцать, сто один, семь, восемьдесят три… И на лысых то же самое, – одиннадцать, двадцать девять, пятьсот сорок семь – то ли печати, то ли клейма…

Шухлика внесли в громадную пещеру, озарённую кострами, и усадили на каменное возвышение вроде трона, у подножия которого спешно застилали скатертью длинный стол.

Тут-то он и понял, с трудом веря своим глазам, что у местного населения вообще нет лиц! Откуда не погляди, – затылки! То есть с обеих сторон головы – спереди и сзади.

А глазки скромно и стыдливо мигают из ушей.

«В природе ещё и не такое бывает, – успокаивал себя Шухлик. – Конечно, не красавчики! Но где же, ёлки-палки, рты?! Ни одного не вижу! Чем же они кричали и как едят?»

Пока не было ответа на этот вопрос.

Только чувство Чу высказалось взволнованно и смутно: «Пердуперждаю! Гершники! Притвожерношение!»

Шухлик вдруг проникся к этому беспокойному чувству такой нежностью, словно Малай к утконосикам. Он слушал невнятный младенческий лепет Чу и был счастлив, понимая, что вскоре оно обязательно подрастёт, окрепнет и заговорит в полный голос.

Затылочники

То и дело кто-нибудь из затылочников подходил к полыхающим кострам, выцарапывал оттуда особенно жаркие угольки и раскладывал по карманам, а пару-другую терпеливо зажимал в кулаках. Понятно, что пещера была наполнена стонами и подвыванием.

«Наверное, тоже горский обычай!» – изумлялся Шухлик.

Когда все расположились за столом, он, наконец, догадался, что рты, которые никак не мог приметить, находятся точно на макушках. Судя по всему, затылочники питались в основном тем, что с неба падало. И сейчас по привычке сидели, разинув пасти, будто птенцы в гнезде.