Мирзакарим Норбеков - Шухлик, или Путешествие к пупку Земли
– Как можно сравнивать?! Я творю Ок-Таву в своей душе. Это моё чувство восторга от каждой секунды жизни!
Он примолк и задумался. По правде говоря, уже давным-давно не посещала его прекрасная осьмикрылая ослица. Что-то мешало создать её образ. Да и чувство Чу не подавало голоса, спало беспробудным сном. То ли всему виной здешние колдуны? Может, им удобнее, чтобы Шухлик видел всё только чёрно-белым, без оттенков.
– Так или иначе, а на состязание придётся сходить, – заметил джинн. – Поглядим, чего ещё они надумают…
Среди обломков громадного гиперборейского стадиона расположились шесть ведьм и тринадцать знахарей, собиравшихся состязаться. Ведающие против знающих.
Поначалу ничего удивительного не происходило. Долго перетягивали канат, покуда не разорвали точно посерёдке.
Свою половину ведьмы превратили в колбасу и немедленно сожрали. Знахари оказались изобретательней – распустили канат на отдельные верёвочки, потом порубили и сварили из них макароны по-флотски.
Перекусив, и ведьмы, и знахари взялись за дело со всей серьёзностью. Они не столько состязались, сколько истязали всю окружающую природу!
Губительным нашёптыванием на осиновую палочку ведьмы заставляли реку Вещунку бежать вспять.
Знахари, поплёвывая на горючий камень Ифлос, лишали ветер дыхания.
Ведьмы остановили Луну, сделав её ущербной.
Зато знахари уронили чёртову дюжину звёзд с неба и пристроили себе на лбы.
Тогда ведьмы растянули ночь на три дня.
Шухлик с Малаем то и дело задрёмывали, и уже не понимали, что происходит.
Всё вокруг исказилось, растянулось вдоль и поперёк. Камни ожили и ёрзали, норовя скинуть. Редкие деревья и кусты тихо рыдали. Воздух до того сгустился, что не давал возможности встать и уйти. А на спину навалилась девятипудовая тяжесть.
Когда состязание наконец закончилось, ведьм и знахарей стало поровну – по девять. Один бесследно пропал.
Судьи никак не могли решить, кому отдать предпочтение. Или, может, нарочно дурака валяли?
– Пусть победителей определят наши гости! – раздался голос мастера Кузойнака.
Все восемнадцать ведьмо-знахарей, окружая и приговаривая хором какую-то тарабарщину, уставились на гостей, то есть на рыжего ослика и джинна.
Их заговоры и взгляды так мяли, колотили, щипали с вывертом и кололи всё тело, с хвоста до ушей, что невозможно было терпеть. Даже бесследно пропавший, девятнадцатый, умудрялся лупить и пинать.
– Ничья! – заорал в отчаянии Шухлик.
– Ничьи только у тупых ослов, – поморщился мастер. – А у нас – ни за что на свете! Мы всегда победители!
И в этот миг Малай сиганул из сомкнувшегося круга, как кузнечик из-под сачка. Прыгая через камни, которые стремились подкатиться ему под копыта, джинн верещал, будто подстреленный заяц, заглушая ведьмин хор.
– Слово моё – замок! Ведьмы, знахари, колдовское отродье и особенно мастер Кузойнак! Удавитесь, поперхнитесь, лопните! Расколитесь, тресните! Ломота на вас, огневица, трясовица! Дёргание, свербёж и глухая немота! Язык мой – ключ! Трижды плюю через левое плечо – тьфу! тьфу!..
Увы, ему не дали доплевать! Сцапали, подхватили, потащили вместе с Шухликом и вышвырнули, как мусор, так далеко, что, казалось, вообще из жизни.
Еле они очухались, заслышав петушиные голоса.
Оглядели друг друга и порадовались – ослы как ослы!
– Кабы мне сил побольше, я бы им показал, как ронять звёзды, ночи растягивать и честных ослов угнетать! – хорохорился Малай.
Наверное, ему удалось-таки перебить и ослабить колдовское заклятие. Оно, кажется, не подействовало!
К великому счастью, пока не было заметно никаких перемен – ни в облике, ни в мыслях.
Утконосы
Шухлик с Малаем благополучно вернулись к дому козла Тюши. Но почему-то крыльцо показалось невероятно высоким. Когда подлый козёл успел его перестроить?
Они переглянулись и обомлели, увидев, как здорово изменились. Впрочем, изменились – совсем не то слово!
Ну, как может измениться осёл? Похудеть или потолстеть, уменьшиться или увеличиться в размерах, стать полосатым или красным. На худой конец – превратиться в человека, как это уже бывало с Шухликом.
До этой поры он думал, что есть всего два пути превращения – из человека в животное или – наоборот. Оказалось, существуют и другие возможности.
Шухлик и Малай стараниями Кузойнака превратились в двух утконосов из отряда клоачных, то есть, что особенно обидно, в низших, птицеутробных существ.
– Вот угораздило! Недаром лодочник Харитон говорил, что всё здесь превращается из одного в другое, особенно судьбы меняются, – припомнил с грустью Шухлик, разглядывая широкий плоский нос вроде мягкого клюва, хвост, подобный веслу, и перепончатые лапы. – Ох, а как рыбой-то от нас воняет! Это всё какие-то посторонние, ненужные приключения! Мы ни на шаг не приблизились к саду Багишамал, не говоря уж о пупке Земли. Не везёт, так уж не везёт!
– Разве, мой господин? – искренне удивился Малай, высунув мясистый язык, усаженный роговыми зубчиками. – Всё же в сравнении с теми жужжащими кубиками мы просто везунчики. Ну, побудем некоторое время утконосами! Даже любопытно. Это, поверь мне, короткое колдовство – дня на три! Самое большее на неделю! И, хочу заметить, ничего постороннего не бывает в этом мире! Всё ведёт к лучшему!
– Чем же нам эти три дня заниматься, пока не настанет лучшее? – вздохнул Шухлик. – Запруды, что ли, на реке строить?
– Запруды, мой господин, простите за дерзость, – строят бобры! – со знанием дела отвечал Малай, широко зевая утиным клювом. – А мы можем вдоволь накупаться, наныряться в речке Вещунке, питаясь деликатесами – раками, улитками и ракушками.
Похоже, джинн был доволен, что они относительно легко отделались, чары могли быть и пострашнее. Маленькие утконосьи его глазки весело поблёскивали.
– Ой-ой! – вдруг засуетился Малай. – Кажется, я превратился в утконосиху – вот-вот снесу яйцо! Скорее, мой господин, к реке! Надо успеть соорудить гнездо!
– Ещё этого нам не хватало! – охнул Шухлик.
Короткие, широко расставленные лапы совсем не подходили для бега. Хорошо, что Вещунка протекала неподалёку.
Малай нырнул и принялся рыть под водой нору в обрывистом берегу. Да так умело, будто родился утконосихой. Ход копал не прямой, а зигзагообразный, с уклоном кверху, чтобы гнездо было сухим.
Вынырнув через некоторое время, Малай игриво взглянул на Шухлика.
– Мой господин, у нас, утконосов, так заведено, что гнёздышко требуется выстлать шерстью. Позвольте надёргать у вас самую малость со спины.
Шухлику ничего другого не оставалось, как согласиться.
Уже на следующий день Малай снёс пару яиц, из которых вылупились милые голые крошки-утконосики. Одного назвали Жон-душа, другого – Дил-сердце.
Поскольку это были дети не простого утконоса, а джинна, росли они не по дням, а по часам.
Быстро покрылись шерстью и радовались жизни – играли и веселились, как щенята. Боролись друг с другом, действуя клювами и передними лапами.
Глаза их сияли точно как у Малая, когда он наблюдал за их шалостями с берега, блаженно улыбаясь во всю свою утиную пасть. Да и Шухлик испытывал к ним родственное чувство.
– Да, мой господин! Какое счастье! – поминутно умилялся Малай. – Не думал-не гадал, что у меня будут детишки! Отвезу их на родину – в страну Чашма. Пусть набираются ума-разума! Кстати, там, уверен, ты всё выяснишь о пупке Земли в подробностях…
Прошло уже не менее двух недель, а Шухлик с Малаем не обретали свой прежний вид.
Похоже, что джинн знал средство, но не торопился применить. Видимо, поджидал, когда окрепнут Жон и Дил.
Наконец, набрал где-то укропа и лаврового листа. Истолок клювом и настоял на воде речки Вещунки.
Как только они выпили настойку, почти сразу, без всяких мучений, превратились в ослов. Причём Малай стал как новенький – крепкий красный ослище с пиратской повязкой на глазу. Детишки Жон и Дил поглядели на него с удивлением, но уже через пару минут признали.
– Ты видишь, мой господин, какие у них задатки! – восхищался Малай, роняя скупые ослиные слёзы. – Настоящие маленькие джинны в образе утконосов! Ах, какое счастье!
Конечно, из любого дурного положения можно извлечь немало доброго и полезного.
Мало того что, побывав утконосами, Шухлик с Малаем научились прекрасно плавать и нырять, ловить раков, рыть норы и строить гнёзда, так ещё джинн обзавёлся потомством, о котором и не мечтал. Откуда, спрашивается, взяться детям у огненного духа?
А тут – пожалуйста, благодаря колдовским козням, появились два чудесных создания.
Малай не мог нарадоваться, наглядеться на них!
И это понятно. Джинны, как правило, – круглые сироты.
Ни предков, ни наследников, ни сестёр, ни братьев…
Добрые рождаются от солнечных лучей и полуденного жара. Злые, шайтаны, – от извержения вулканов, ударов молний и разрушительных пожаров.
Впрочем, многое зависит, как говорится, от окружающей среды.
