Софья Прокофьева - Сказка о ветре в безветренный день
У её ног началась страшная возня.
Стражники тяжело дышали, рычали сквозь стиснутые зубы и тащили сетку. А в сетке, как огромная рыба, вдруг научившаяся кричать, бился и орал диким голосом кто-то невидимый.
— Уж очень тяжела эта девчонка! — задыхаясь, проговорил один из стражников. — А?
— Да всё равно, потащили! — отвечал второй. — Вон видишь, Керосин и Скипидар тоже кого-то волокут. — Эй, Керосин, кого поймали?
— Да вот нашёл какую-то девчонку под столом, — отвечал хриплый голос. — Но, кажется, у неё борода!
— Постой, постой! Не отпускай её. Может быть, это вовсе и не борода, а косы?
— А мне велели посмотреть по всем подоконникам! — рявкнул кто-то совсем рядом с Матей.
Чья-то большая, грубая рука наткнулась на Матину ногу, скользнула по ней вверх и ухватилась за передник.
— Тут кто-то прячется. Вот здесь, на этом подоконнике.
Скорее! Давайте сюда сетку! — завопил стражник и сильно потянул Матю за передник.
Передник развязался.
Один башмак со стуком упал на подоконник. Другой Матя подхватила в воздухе.
Сама не зная как, Матя взмахнула этим башмаком и попала по чему-то не очень мягкому и не очень твёрдому.
Видимо, это была голова стражника в колпаке.
— Ой! — заорал стражник. — Это она! Она дерётся! Хватайте её!
Но передник он всё-таки выпустил. Матя снова взмахнула башмаком.
— Это она! —закричал второй стражник и сел на пол, потому что тоже получил по голове башмаком.
— На помощь!
— Ты отдавил мне руку!
— Она здесь!
— Поймали!
— Да слезь же ты с моей руки, болван!
— Она разбила мне нос! Проклятая девчонка!
— Давайте все вместе!
В комнату вбежал Цеблион.
— Идиоты! Держите её! Хватайте! Не выпускайте!
Он бросился к окну с протянутыми руками.
Его огромный нос выдвинулся вперёд.
У носа был такой вид, как будто он тоже хочет схватить Матю.
Цеблион в несколько скачков пересек комнату, но вдруг споткнулся о сидящего на полу невидимого стражника и полетел кувырком, высоко задрав ноги в зелёных ботинках.
Матя сильно ударила по стеклу башмаком. Стекло испуганно зазвенело. Посыпались осколки.
Матя ударила ещё раз и выпрыгнула в сад.
К счастью, под окном росло круглое дерево.
Матя повисла на его ветке, покачиваясь, как чересчур большое яблоко.
Колпак свалился с её головы и повис рядом на соседней ветке.
Но такое яблоко было слишком тяжело для ветки. К тому же это дерево вовсе не было яблоней.
Ветка хрустнула, и Матя полетела на землю.
На дереве остался висеть только колпак-невидимка. Он висел скромно, как обычная тряпка, которую просто так повесили на ветку.
Свет луны пробрался сквозь листья и стал играть его красной кисточкой
Матя вскочила на ноги и прежде всего посмотрела на окно.
Она увидела Цеблиона. Он высунулся из окна. Он не глядел на Матю. Он с жадностью глядел на колпак с красной кисточкой.
Он тяжело дышал и протягивал к колпаку свои страшные руки.
Матя подпрыгнула изо всех сил, но не достала до ветки.
Она подпрыгнула ещё раз. Она задела кончиком пальца красную кисточку.
Колпак покачнулся, но остался висеть.
Слёзы выступили у Мати на глазах. Лунный свет блеснул в них и ослепил Матю.
Цеблион ещё больше высунулся из окна. Теперь он почти весь висел в воздухе. Он висел вниз головой. Невидимые стражники держали его за ноги.
Матя увидела его страшные руки. Они приближались, становясь всё больше и больше. Матя увидела его растопыренные пальцы с перепонками на них, как на гусиной лапе.
Ой! Ещё немного, и эти страшные руки схватят маленький колпак с красной кисточкой.
Улыбка раздвинула губы Цеблиона.
Матя тихо вскрикнула, схватила свой деревянный башмак и бросила им в колпак с красной кисточкой. Башмак глухо ударился о ветку. Ветка покачнулась. И колпак вслед за башмаком медленно упал вниз.
Цеблион завыл, как будто кто-то из стражников ошпарил его кипятком.
Вот тут он посмотрел на Матю. Он увидел простую девчонку в заштопанной юбке. Сверху она казалась совсем маленькой. Её кудрявые волосы были растрёпаны. На щеках ещё светился румянец испуга.
Девчонка повертела маленькой босой ногой и сунула её в деревянный башмак.
Потом она сделала вот что. Я, конечно, не знаю, но мне почему-то кажется, что и ты, мой читатель, на её месте сделал бы то же самое.
Она подняла руку и, растопырив пальцы, показала длинный нос Цеблиону.
— Вот тебе! — сказала она. Потом она натянула на голову колпак и исчезла. Исчезла вместе со своей заштопанной юбкой и деревянным башмаком.
Цеблион завыл ещё громче. Он схватил второй Матин башмак, который так и остался лежать на подоконнике, и вцепился в него зубами.
Конечно, если бы у Мати были кожаные башмаки, то, возможно, Цеблион откусил бы носок или полпятки. Но у Мати ещё никогда в жизни не было кожаных башмаков.
Зубы Цеблиона скользнули по деревянному башмаку и громко щёлкнули, как захлопнувшийся замок. Этот звук как будто немного привёл его в себя.
— Ну ладно… — прошипел он. — Пусть уходит со своим колпаком. Скоро у нас будут сотни новых. А сюда немедленно вставить новое стекло. Главное, чтобы она снова не могла пробраться во дворец. Запереть все двери, усилить стражу! Никого не пропускать!
А Матя тем временем шла по тёмным дорожкам парка. Она посасывала порезанный о стекло палец и немного прихрамывала, потому что одна нога была у неё босая, а на другой был надет башмак. Скоро ей это надоело. Она сняла башмак, завязала его в передник и пошла босиком.
Матя подошла к высокой ограде парка. За оградой была улица.
Матя слышала голоса людей. Их шаги. Кто-то проскакал верхом на лошади. Подковы звонко стучали по камням, как будто кто-то ронял на мостовую железные ложки и миски.
— Мама, дай мне хлебушка,—сказал чей-то детский сонный голос.
— Вот придём домой, и я дам тебе и хлеба и супа! — ласково ответил женский голос.
Мате тоже очень захотелось есть. Ох, как ей захотелось есть! Перед её глазами проплыла миска с супом. Пар над ней был как парус. Рядом, как маленькая лодочка, покачивался кусок хлеба. Матя вздохнула и погладила живот.
Матя вскарабкалась на ограду и села, опустив вниз ноги.
Здесь было светлее. Из окон на мостовую падали жёлтые квадраты света.
По улице шли люди. Сверху Матя видела широкие плечи мужчин и белые чепцы женщин. Все шли медленно, уставшие после тяжёлого дня.
Мать несла на руках спящего мальчишку. Маленькая рука свесилась и сонно болталась, как маятник.
Здесь всё было понятно Мате.
Худая девочка вела по улице корову. Корова шла медленно, и если бы не колокольчик на её шее, она наверно уснула бы посреди улицы.
Двое мужчин в холщовых куртках остановились прямо под Матей.
— Они там! — негромко сказал один из них и показал рукой прямо на Матю.
Матя чуть не свалилась с ограды.
Но тут она поняла, что они смотрят сквозь неё на Чёрную башню.
— Их держат в каменной башне, как воров и убийц. Только за то, что они честные люди. Только за то, что они не хотят этой проклятой войны, — сказал другой.
Матя увидела поднятое кверху молодое лицо. Она увидела мрачные глаза и сдвинутые брови.
— Тише! — шепнул первый и дёрнул второго за рукав. — Здесь повсюду невидимые уши…
Мужчины пошли дальше.
«Может быть, мне надо было спрыгнуть к ним? — подумала Матя. — Обо всём им рассказать. Но только что они могут сделать? Вот Щётка и то не смог мне помочь. Бедный Щётка! Что с ним случилось?..»
Матя слезла с ограды и пошла вдоль освещенного дворца в глубь парка.
Здесь деревья уже не стояли рядами, как солдаты. Они не были аккуратно подстрижены. Ветки росли вольно, переплетаясь друг с другом. Деревья шумели громче, как будто здесь они не боялись говорить то, что они думают.
Дорожка кончилась.
Матя пошла в темноту по мокрой холодной траве.
Глава 11. НЕВИДИМЫЙ КЛЮЧ ОТ ЧЁРНОГО ШКАФА
Мы расстались со Щёткой под лестницей. Вернее, он так быстро исчез, что Матя подумала, уж не снится ли ей это.
Но нет, ей всё это не снилось.
Щётка побежал искать ключ от чёрного шкафа.
Худенький и тёмный Щётка быстро перебегал из комнаты в комнату. Если кто-нибудь проходил мимо, он сейчас же плюхался на колени и начинал сильно тереть щёткой пол.
А в главном зале тем временем у окна расположился королевский художник. Он заканчивал портрет принцессы.
Портрет стоял на мольберте.
Художник, встряхивая длинными волосами, то вплотную подходил к мольберту, то отскакивал от него, как будто его что-то испугало, и смотрел на него издали.
Портрет был почти закончен.
Только вместо лица было пока ещё белое пятно, по форме напоминающее яйцо.
