Шурка - Елена Александровна Малова
– Помниться, тоже дрался, – подмигнул отец, штопая рваный тулуп и валенки сына: – Помню, с Ванькой рыжим подрался. Оба в грязи, вопим на всё село, а не уступаем. А подрались из-за тарзанки на речке. После драки нас в бане заперли и заставили стираться. Сначала дулись, потом помирились. Так дружим, по сей день.
– Эх, всяко было, – дед Яков кашлянул, лукаво подмигнул ошарашенному внуку. – Кур гоняли по селу, яблони трясли.
– Кто победил? – Маруся старательно начищала чугун. – Говорят, что крепости поломали… жалко, столько старались, строили. Тяжело.
– Проигравших нет, победивших тоже, – Шурка вздохнул, глухо кашлянув. Нужно на печи вечером погреться. Как любит дед Яков.
Снежный бой не удался. Кто сломал крепости, так и не выяснили. Но для Шурки был великий день, а как же, про него узнали не только в Семёновке, но и в Заречке.
Сказка о Рукодельнице и Ленивице
Авдотья вязала теплую шаль, прислонившись спиной к печи. Возле сидели Маруся с Татьянкой, играли с котёнком. Шурка с дедом плели корзины.
– Мамуль, хотим сказку! – Татьянка взяла в руки моток пряжи. – Расскажи. Расскажи.
– Слушайте про Рукодельницу и Ленивицу, – прошептала Авдотья. Сняла передник, стянула с головы платок и тяжело вздохнула.
– Жила-была одна Рукодельница. Всё в её руках ладилось: по дому убирала, шила-вязала. В соседнем селе жила Ленивица: до обеда спала, потом у окна сидела, на улицу глядела. Прослышала Ленивица о Рукодельнице: «Почему у Рукодельницы всё получается, и народ её хвалит, а надо мной смеётся» – злилась Ленивица. Пришла к Рукодельнице в дом, а та вязала ажурную шаль.
– Что делаешь? – Ленивица дивилась, как в её руках ловко прыгали длинные спицы.
– Вяжу шаль, – спокойно ответила Рукодельница.
Ленивица догадалась, что у Рукодельницы спицы волшебные, сами вяжут, их только надо в руках держать!
– Дай водички испить, – попросила Ленивица. А сама схватила «волшебные» спицы с недовязанной шалью и побежала домой.
Прибежала, уселась возле окна. Так ничего не получилось, только путала и сердилась. А потом и вовсе распустила. Рассердилась, спутанную пряжу бросила на пол и принялась семечки щелкать. «Эх, наверное, волшебные слова надо знать, чтобы спицы вязали» – решила Ленивица.
Народ над ней потешался, а Ленивица ещё больше злилась. Рукодельница прибежала, увидела, что «навязала» Ленивица, ахнула. Стала распутывать пряжу и сматывать в клубок.
– Забирай спицы, плохие они! Думала, что волшебные, сами вяжут. А к ним слова нужно знать, чтобы вязали, – недовольно буркнула Ленивица и выплюнула семечку.
– Обычные спицы, никаких слов не надо говорить, – ответила расстроенная Рукодельница, – не спицы вяжут, а руки. Хочешь, научу тебя вязать.
– Ещё чего! Мне, что, делать нечего! Всё брошу и буду вязать! – рассмеялась Ленивица.
Рукодельница забрала спицы, моток пряжи и ушла домой. А Ленивица по сей день возле окна скучает. Вот и сказке конец.
Маруся с Татьянкой переглянулись: – Мамуль, а мамуль… научи вязать, что-то скучно слушать сказки. Вдруг станем как Ленивица.
Шурке понравилась Рукодельница, а Ленивица – воровка! Но сказка о мальчике с пальчик нравилась больше. Какой храбрый, спас братьев. Хоть и ростом с мизинчик! Ох, не просто это, в страшном лесу оказаться… да ещё ночью.
Как в селе встречали Масленицу
С крыши сбегали озорные капельки, задорно стуча о чёрные брёвна сарая: «Весна пришла! Весна пришла».
– Перезимовали, – дед Яков вдохнул теплый воздух: – Авдотьюшка, слышь! Авдотья, весна, какая звонкая!
– Пора-пора, завтра Масленица, – сноха скрылась в избе. Некогда ей болтать, по дому много хлопот.
– Масленица завтра, что же я старый? – спохватился дед Яков, неторопливо обошёл двор. Нужно к Масленице готовиться.
Ах, какие гуляния он устраивал! С катанием на лошадях, сжиганием чучела Масленицы, поеданием блинов. Отыскал в сарае палку и крестовину; одел на неё проеденное молью пальто; вместо головы водрузил огромную тыкву, обвязал полинялым платком. Вот и Масленица готова: – Красавица!
Авдотья хлопотала возле печи. С вечера приготовила начинки к блинам; детки любили лакомиться блинами с вареньем и мёдом, дед – с мясом и грибами, а сама – с творогом. Утром пекла блины в русской печи: во всю сковороду, или с чайное блюдце, тонкие и лёгкие. Готовила блинчатые пироги с рыбой, мясом, с припёком. Блины с припёком пекла так: разогретую сковороду намазала маслом, посыпала зелень, рубленые яйца, затем наливала тесто и пекла как обыкновенные блины.
Шурка выскочил на улицу. Увидал Михея. Тот катал народ в ряженых санях с шутками-прибаутками, строго-настрого напоминая, чтобы вечером шли Масленицу сжигать. Перезвон колокольчиков разносился по Семёновке, со всех сторон слышался громкий смех, масленичные частушки под гармошку! Весело!
Авдотья собрала тарелки с блинами, глянула в окно, бабы накрывали столы вдоль улицы. Пыхтели дымящиеся самовары; тарелки с блинами стояли во главе столов, удивляли солёные огурчики, помидоры, грибочки и прочие соления! Мужики тащили брёвна для костра, мальчишки возле мужиков вертелись. Дед Яков неторопливо обошёл место для костра, посередине водрузил ту самую Масленицу, которую накануне смастерил. Уже смеркалось. Сельчане водили хоровод вокруг Масленицы, распевая:
Ты прощай, прощай Масленица.
Ты прощай, прощай широкая.
Ты не в середу пришла и не в пятницу,
Ты пришла в воскресенье, всю неделюшку веселье…
Удалой Колька играл на старенькой гармошке. На селе он – единственный музыкант! Но не только игрой на гармошке он славился. Николай – мастеровой мужик, лучше всех крыл крышу, клал стены.
Чучело Масленицы ярко вспыхнуло после команды Деда Якова. Взвизгнули Маруся и Татьянка, мать схватила их на руки и утащила в избу. Удивленный Шурка воскликнул: – Прощай Масленица, Прощай зима!
Пока Масленица догорала, притихший народ таращился на исчезающий дым. Дым поднимался столбом вверх, что сулило хороший урожай! Потом все обнимались, целовались, просили друг у друга прощение. Народное гулянье было в самом разгаре! Мужики и бабы прыгали через костёр.
Шурка прыгал через «детский» костёр, с важными лицами Гришка и Мишка таскали брёвна, Сёмка-скоморох смешил сельчан, а те уплетали блины, запивая травяным чаем. Возле Кольки-гармониста бабы горланили весёлые частушки.
Дед Яков одиноко стоял возле покосившегося забора, смотрел на галдевший народ, пару раз кашлянул, по привычке махнул рукой и отправился в избу. За ним поспешил Шурка.
Весточка от Васьки конопатого
Весна. Грязь разъела снег и размыла дороги. В избу вбежала Васькина мать, растрепанная и в калошах на босу ногу. Бухнулась на лавку у порога, истошно завопив:
– Вот беда! Не грамотная баба! – закрыла передником заплаканное лицо, теребя в руках измятый конверт. Повернулась к растерянному Шурке, – прочти милок, что написал мой Васенька. Уж боюсь, не захворал ли.
Шурка напрягся, выронил деревянную ложку. Сможет ли прочесть письмо?! Протяжно выдохнул, открыл конверт. Увидел корявый почерк и почувствовал, как предательски забурчал живот, потемнело в глазах. Читал по слогам, запинаясь от волнения. Васька писал, что жил в далёком городе Ленинграде, работал на огромном заводе, даже ремонтировал крейсер Аврору.
