Сергей Белоусов - Вдоль по радуге, Или приключения Печенюшкина
А занят он был при источнике волшебном. У нас, фантазильцев, есть два напитка самых любимых. У вас вот, например, фанта и пепси-кола, а у нас газирон и негрустин. Газирон здоровье укрепляет, а негрустин любого развеселит. Газирон рубиновый, а негрустин золотистый. Да вот, сама попробуй.
Фея пошарила рукой под сиденьем и вложила в ладони Лизе удивительную вещь. Это была трехгранная пирамидка из твердого пластика, прозрачного и бесцветного. Все грани были одинаковой длины -- как раз с Лизину ладонь. Внутри, очевидно, находилась перегородка, поскольку одна половина пирамидки была заполнена рубиновой жидкостью, другая -- золотистой. Две боковые вершины кончались черными пластмассовыми пробками.
Лиза сперва отвинтила пробку с того конца, где жидкость была красной... Она сделала один глоток, другой, потом третий, четвертый...
Незнакомый напиток оказался изумительно вкусным. Сладкий, газированный, он, однако, не походил на все то, что Лиза пробовала раньше. Казалось, с каждым глотком у девочки прибавлялось хорошее настроение. Потом Лиза попробовала золотистый негрустин. Вкус был замечательный, но совсем иной, и как бы веселые мурашки пробежали по всему телу девочки.
Алена засопела и, не просыпаясь, протянула руку за пирамидкой. Фея осторожно влила ей в рот по глотку того и другого напитка. Алена почмокала губами и сонно пробормотала: "Папа, не буди меня, сегодня в садике воды не будет..." Потом снова уткнулась носом в грудь Фантолетты и успокоилась.
Глава пятая
Ваше капюшонство
(Продолжение рассказа Фантолетты)
-- Эти напитки бьют из двух источников, -- продолжала фея. -- Один в горах у вершины Тики-Даг -- это газирон, а другой за рекой Помидоркой, близ замка Уснувшего Рыцаря -- там негрустин.
Домовые их разливают по пирамидкам, грузят на ковры-самолеты и развозят всем фантазильцам. Если в доме или в квартире торчит у двери красно-желтый флажок, там оставляют несколько пирамидок.
Ну, а пустые пирамидки сами обратно к источнику улетают, туда, откуда их привезли.
В любой день в небе Фантазильи можно увидеть косяки красных пирамидок, летящие вниз, от Тики-Дага к замку Уснувшего Рыцаря. Там домовые доливают негрустин в их пустые половинки и развозят жителям страны.
На тенистом берегу Помидорки, поросшем ежевикой и шиповником, рядом с источником золотистого напитка стоял маленький домик Ляпуса. Был этот Ляпус неразговорчив и хмур, хотя и пил негрустин ведрами. Любимое занятие у него существовало только одно: гулять вечерами вдоль берега Помидорки и тоненькой тросточкой сбивать цветы гуарама. Гуарам -- это любимый цветок фантазильцев. Он похож на ваши пионы, только лепестки у него серебристые...
И вот вчера вечером все жители Волшебной страны собрались у своих огромных телеокон. Никто не хотел пропустить двадцать седьмую серию фильма "Русалка и домовой". В тот момент, когда должен был начаться фильм, диктор Кафар, блестя пробором, объявил вдруг о сообщении чрезвычайной важности.
Затем на экранах появился Ляпус. Он был в сером плаще до пят, с серебристым, сверкающим до боли в глазах, капюшоном. Капюшон Ляпус надвинул на самые брови.
-- Жители Фантазильи! -- заявил он. -- С этой минуты жизнь ваша меняется сразу и навсегда! Совет волшебников во главе с Великим Магом Дракошкиусом я объявляю свергнутым. Отныне я ваш правитель! Вы могли бы удивиться, возмутиться, рассмеяться... Вы не делаете этого! Почему? Потому что вот уже два месяца во все напитки-пирамидки я добавлял чудодейственный сок гуарама. Я первый открыл необычайные свойства этого сока.
Каждый, кто выпил хоть один глоток газирона или негрустина с ничтожной добавкой сока гуарама, уже не сможет до конца дней своих жить без этого напитка. Иначе он заболеет и через несколько дней погибнет в страшных мучениях. Каждый, кто уже выпил хотя бы один глоток такого напитка, всю свою оставшуюся жизнь будет повиноваться тому, кто первый объявит себя его господином и повелителем. Я этот господин! Я этот повелитель! Я первый напоил Волшебную страну соком гуарама и первый объявил ей об этом!..
Потрясенные фантазильцы, все как один, пытались вскочить со своих кресел и диванов, бежать на телестудию и наказать дерзкого Ляпуса. Но никто не смог этого сделать. Более того -- они почувствовали в ужасе: все то, что говорил Ляпус, правда, -- они не могут ослушаться его. А Ляпус продолжал свою тронную речь.
-- Я назначаю себя правителем Волшебной страны! Я, Ляпус Великий, злодей в серебряном капюшоне! Отныне все должны называть меня "Ваше капюшонство". Теперь мы будем творить только злые дела. Черные и чудовищные! Страшные и ужасные! После того, как я наведу порядок в Фантазилье, мы выйдем на поверхность Земли.
Когда-то волшебники добровольно ушли в Подземную страну и оставили Землю людям. Настала пора вернуться на Землю и изгнать оттуда людей! Мы будем хитры и коварны. На тех людей, кому больше шестнадцати лет, наши чары не действуют. Но все они постепенно вымрут. А вот детей Земли мы возьмем в свои руки. Обманем, одурманим, околдуем! Мы остановим их рост, так, чтобы им никогда не исполнилось шестнадцати лет. Потом посадим их в ракеты и отправим с Земли. Пусть они вечно болтаются в далекой космической пустоте!
А в этом мире останется лишь наше царство -- царство лжи, подлости и злого колдовства. Это говорю вам я -- злодей в серебряном капюшоне!
Фантолетта поежилась, заново переживая жуткую сцену, и стала рассказывать дальше:
-- Когда Ляпус закончил речь, телеокна опустели, и несколько минут раздавалась воинственная музыка. Потом вновь появился диктор и сказал: "Все фантазильцы, последние два месяца не пившие газирона и негрустина, либо пользовавшиеся старыми запасами, должны завтра днем явиться во дворец Ляпуса Великого, бывший замок Волшебного совета. За неисполнение приказа --смертная казнь через превращение в старый осиновый пень!"
-- Ну и что же?! -- воскликнула Лиза. -- Что случилось дальше? Ох, я бы этому Ляпусу!..
-- Ты понимаешь, Лизонька,-- прошептала Фантолетта, грустно улыбнувшись, -- я ведь уже третий месяц на диете. Нектар, чашечка росы, коктейль из лунных лучей на ужин--вот и вся моя пища. Так что я этой проклятой отравы не пила.
Когда я вчера передачу посмотрела, первое, что решила сделать, --лететь во дворец и превратить Ляпуса в мухомор. Но вот ведь какой ужас! Со мной вместе у телеокна подружка сидела. Фея Мюрильда. Тоже уже старенькая. Из бывших ведьм. Но тому лет восемьсот уж. Добрая -- ну просто ангел. Так после передачи я ее прямо не узнала. "Ура! -- кричит. -- Настало святое время! Искореним добро, да здравствует Великий злодей!"
Побежала на чердак, копалась там, шуршала -- притаскивает старинную книжищу. Книга вся в пыли, в засохших пауках. "Черное колдовство" называется. Книгу вычистила, открыла и уткнулась в нее. Только носком башмака такт какой-то мелодии зловещей отбивает.
"Ну, -- думаю я, -- не так здесь все легко и просто". Поздравила Мюрильду с победой зла в стране, чтоб она во мне не сомневалась. Пошла к себе в домик, легла, будто отдохнуть после ужина, а сама голову ломаю -- как же быть теперь? Сколько осталось по всей стране таких, как я, нормальных? Как их вместе собрать? Как победить Ляпуса? Добровольно злодейкой стать --да лучше умереть! Пусть меня в пень превратят и загрызунчики выкорчуют. Не покорюсь подлецу в капюшоне, и все тут!
Потом успокоилась немного и поняла: Печенюшкин! Вот кто уж точно не поддастся. Как он опасность чувствует -- никто не понимает. Всегда он весел, всегда отважен и непобедим. В двадцать седьмом году он раскрыл тайну серых загрызунчиков, заговорил самого Упыря-Краснобая и сразил у Волчьего кургана Черного вампира. Семнадцать оставшихся загрызунчиков, смирные, как овечки, несли его на руках аж до дворца Волшебного совета. Несли и кричали: "Слава Печенюшкину! Да здравствует добро!"
Ах, Лизонька, если б ты видела его, -- расчувствовалась старая фея. --Какой такт! Сколько ума, обаяния, грации... А как он умеет преподнести цветы, как целует руку! В сорок шестом... Или в двести тридцать пятом, не помню уже... Заговор колдунов. Печенюшкин проникает в их логово под видом Хлоропонта Свирепого. Спасает красавицу Аннегильду от гибели в Зеленом колодце. Убивает на дуэли Стального исполина. И перевоспитывает Бимбу-чернокнижника, два месяца читая ему вслух "Правила поведения за столом"... Но я отвлеклась. Пока я думала, как разыскать Печенюшкина, в дверь кто-то легонько постучал.
-- Откройте, -- раздался снаружи хриплый шепот. -- Это я, Федя, сменщик ваш.
Отворила я дверь, впустила Федора Пафнутьевича. Знаешь, Лизонька, хороший он домовой, усердный, услужливый, а вот не лежит к нему душа. Не те манеры, не то воспитание. Чавкает за столом, хлеба кусок в горсти комкает. Сапоги вечно пыльные. Но в ту минуту обрадовалась я ему несказанно. Сердцем почувствовала добрые вести. Он ног не вытер, присел ко мне на кровать -- к даме! -- и шепчет в самое ухо:
