Сергей Белоусов - Вдоль по радуге, Или приключения Печенюшкина
Фантолетта, не стесняясь, плакала, обнимала Лизу, целовала Алену. Сестренки тихо хлюпали носами.
-- Аленушка! -- оживился Пиччи. -- Ты еще не видела, какой я на самом деле.
Мальчик исчез. Красновато-золотистая обезьянка вспрыгнула на плечо Аленке, заглянула сбоку ей в глаза, кончиком хвоста пригладила волосы девочки, ласково потрепала по носу.
Алена засмеялась и чихнула.
-- Гокко! -- допытывалась Лиза. -- Ты теперь останешься здесь, в Фантазилье?
-- Нет, -- ответил суровый индеец. -- Я тороплюсь в свою страну, к своему народу. Но вас и эту чудесную ночь моя семья будет помнить до конца жизни. Пусть не иссякнет для вас милость богов, и да будет всегда удачна ваша охота! Прощайте!
-- Ты с-с-спасла мне жизнь, маленькая королева, -- прошелестела в наступившей тишине Клара-Генриетта. -- Теперь она принадлежит тебе. Помни об этом. И не забывай, что вас-с-с с Аленой мы будем ждать в пус-с-с-стыне на праздник вес-с-сны.
Змея обвилась вокруг ног девочки, подняла голову к ее плечу, потерлась об него, прощаясь.
Притихший Федя робко трогал сестренок за руки, шептал Алене советы, как наиболее практичной:
-- Вы желания-то попусту не тратьте. Я понимаю, ручку, там, самописку, чтоб за тебя уроки делала... Или, значит, рубаху, в смысле платьишко, чтоб не рвалось, не пачкалось, росло с тобой -- вот стоящая вещь.
Быстро, сбивчиво зазвенели где-то хрустальные колокольчики. Радуга выросла впереди. Начало ее стелилось по земле светящейся дорогой, а вдали круто уходило вверх, за дома, в небо. Розовая, как мечта, карета с крыльями стояла на радуге.
Девочки, Фантолетта и Федя уселись. Наступил миг последнего прощания, Печенюшкин расцеловал сестренок. Его глаза тоже были подозрительно влажными.
-- Пиччи! -- взмолилась Лиза. -- Неужели ты не проводишь нас?
Печенюшкин (он снова был мальчиком) заалел от смущения. Даже веснушки пропали.
-- Понимаешь, -- бормотал он, извиняясь, -- в Трамонтании переворот. Черные полковники, голубые лейтенанты, ох, намудрили они... Может произойти непоправимое. Надо срочно спешить на выручку. Мы встретимся еще, обязательно встретимся!
В отдалении показалась усатая Мануэла с целым выводком крысят. Из скромности она не решалась подойти, окликнуть и только робко махала лапой.
-- До свидания, Мануэлина! -- дружно закричали девочки. -- Мы никогда тебя не забудем! Счастливо!
-- "Родительский дом, начало начал..." -- тихо запел дрожащими губами Федя.
От этих звуков Морковкин, молчавший до сих пор, затрепетал и решительными шагами приблизился к карете. В окошко он протянул Лизе и Алене два простеньких на вид колечка с чуть стершейся позолотой, с прозрачными зелеными камешками.
-- Возьмите, -- заговорил он, торопясь. -- Это вам... Конечно, в нарушение правил. Великий Маг не простит мне, ладно, я старик, переживу. Если там, дома, случится серьезная беда -- поверните три раза на пальце, --я приду на помощь в тот же миг.
-- Дон Диего! -- Лиза вдруг даже привстала с сиденья. -- А помните надпись на камне? Ну, в который ступа превратилась? Что же там, все-таки, было написано?
Старый чародей грустно улыбнулся.
-- Вот об этом, Лизочек, -- проговорил он тихо, -- я не могу тебе сейчас рассказать. Может быть, в следующий раз?
Карета заскользила по радуге, отрываясь от земли, над ней взмыла вверх большая золотистая птица, махнула крыльями, прощаясь, и растаяла в небе. Внизу, под радугой, ничего уже нельзя было различить. Фантазилья оставалась позади.
Майский погожий день стоял за окнами квартиры No 77 по улице Весенней. Сестры уныло бродили по дому. Казалось, ничего и не было. На Аленкином столе лежала раскраска, открытая на изображении Бабы Яги, на Лизином -- учебник и тетрадь по математике.
Но волшебные кольца -- прощальный дар Морковкина -- блестели у девочек на пальцах. В Аленкиной кукольной коляске мирно покоилась кукла --Ляпус-Петя, заботливо укрытая плащом с серебряным капюшоном. И, видимо, оставались два желания. Любые. Фантастические. Невероятные. Значит, все-таки, все было на самом деле?!
Лиза стояла у зеркала в коридоре, а вокруг нее крутилась Аленка.
-- Лизочкина! -- не умолкала она. -- Ты что на свое желание сделаешь? А что я на свое сделаю, это секрет! Хочешь, расскажу?
-- Ну, Алена! -- отгоняла ее сестра. -- Пожалуйста, займись чем-нибудь. Иди в детскую, прошу тебя! Понимаешь, мне надо подумать.
Аленка ушла, закрыв дверь, и в детской подозрительно затихла. Лиза же продолжала трогать свой нос, поворачиваясь то так, то этак -- и все представляла, как бы он выглядел, будучи коротким и прямым. Тикали часы в гостиной. И с каждым их ударом все отчетливей вспоминался девочке услышанный как-то случайно ночной разговор родителей.
Было это несколько дней назад. Лиза, учась со второй смены, укладывалась в постель довольно поздно, часов в одиннадцать. Обычно она засыпала мигом, но в этот раз уснуть отчего-то не удавалось. Слабо светился ночник, посапывала на своем диванчике Аленка, а Лиза все лежала с открытыми глазами, отвернувшись к стенке. Думалось ей сразу о трех вещах: о завтрашней контрольной, о фильме "Джен Эйр" и о велосипеде, твердо обещанном родителями.
В гостиной, считая, что дети спят, негромко разговаривали папа с мамой, но девочка сквозь панельную стенку могла разобрать каждое слово. Вот послышалось знакомое имя -- Машенька, -- и здесь слух у Лизы как бы включился.
-- ...Это ужас, ужас, -- повторяла мама. -- Неужели ничего нельзя сделать?
-- Этот профессор у них был последней надеждой, -- устало ответил папа. -- Говорят, он в своей клинике творит чудеса... Вот он и сказал вчера. Несколько месяцев, в лучшем случае год... Такое даже представить невозможно, лучше самому...
Глаза у Лизы уже закрывались помимо ее воли. Девочка засыпала. Мир расплывался перед ней сказочным зонтиком Оле-Лукойе. Слова отца доносились глухо, то отдаляясь, то вырастая. Сон погладил ее уютной мягкой лапой и забрал к себе -- до утра.
И вот сейчас, потерянный было в полусне разговор выплыл в памяти весь, до последнего слова. Машеньке Каримовой -- дочке соседей Зайкиных -- было шесть лет. Худенькая, смуглая, с большими черными глазами, точеным носиком и пунцовым румянцем на бархатистых щечках, она походила на маленькую царевну Будур из сказки про Аладдина и волшебную лампу. Двери квартир Зайкиных и Каримовых находились напротив. Аленка и Машенька постоянно бегали в гости друг к другу. Их игры могли быть, наверняка, интересней, но Аленкина мама не разрешала дочке бывать у Каримовых подолгу. Если же Маша приходила к Зайкиным, то ее тоже очень скоро забирала мама.
-- Машенька больна, -- объясняли родители Лизе и Алене. -- Ей ни в коем случае нельзя утомляться. Скоро она немножко окрепнет, ей сделают операцию, и тогда Маша станет совсем-совсем здорова. Вот тут уж наиграетесь вдоволь...
Лиза еще раз с тоской посмотрела на свой нос, решительно отвернулась от зеркала и скрестила руки на груди. Быстрым шепотом она произнесла желание, а за ним -- четыре волшебных строчки. Потом девочка закрыла лицо руками и, в последний раз в этой, и без того богатой слезами повести, заплакала навзрыд.
Сколько времени прошло -- минута, десять минут, полчаса, -- Лиза бы затруднилась сказать. Но вот дверь детской резко распахнулась, и в коридоре появилась Алена. Лиза, моргая, уставилась на сестру. На голые ноги та обула валенки, в руках держала деревянную ложку и кружку, под распахнутой шубкой на девочке были только купальные трусики.
-- Ты что ревешь, глупая! -- закричала Алена. -- Спорим, они опять прилетят! Бежим во двор, гляди, что там творится!
Лиза бросилась к окну. Во дворе на месте детской площадки вздымалась до пятого этажа гора из шоколадного мороженого. Рядом, в мраморном бассейне, шипела, пузырилась, выбрасывала вверх коричневые искрящиеся фонтаны пепси-кола. В песочнице высился холм зеленого горошка. Гору, бассейн и гороховый холм опоясывала ажурная ограда с тремя низенькими -- для детей --проемами ворот. Над каждыми воротами ослепительно горела надпись: "ЭТА НАВСИГДА!" -- с грамотностью у Алены было еще слабовато.
Из трех домов, окружавших двор, кто в чем, выскакивали ребятишки. Худенький белоголовый мальчуган в коротких штанах и синей клетчатой рубашке, видимо, самый быстрый, со всех ног подлетал уже к бассейну. Несколько детей, обалдевших от счастья, -- среди них Лиза разглядела и Машеньку Каримову --штурмовали шоколадную гору. Алена в развевающейся шубке выбежала из подъезда.
КОНЕЦ
1986-1988 гг.
