Альма. Неотразимая - Тимоте де Фомбель
На самом же деле всё случилось так, как кончается большинство союзов между подлецами: два года назад мы видели это на примере Кука с Ангеликом. Когда корабль шёл мимо острова Уайт, Кук указал капитану на первый же увязший в иле остов судна. Это были не те обломки, но кок рассчитывал выиграть время, а потом уйти от Сенклера. Тот же, думая, что теперь знает, где спрятано сокровище, инсценировал собственное отравление, чтобы избавиться от ненужного больше сообщника. В вещах Кука нашли пузырёк с ядом. Он наверняка хранил его для Пуссена, но это посчитали доказательством вины.
На следующий день, во время долгожданного прибытия, Пуссен воспользовался суматохой на причале и сбежал. Даже не дождавшись расчёта. Покинув судно «Александр», он пешком пересёк остров Уайт: наконец-то на воле и больше никаких врагов. На спине он нёс мешок. И, несмотря на усталость и голод, ликовал. Радостно вскрикивал в темноте. Выйдя под утро к пляжу, он упал без сил. Очертания «Нежной Амелии» вдали будто ждали его.
От носа разрушенного судна вновь доносится стук. Он подходит ближе. Крадётся вдоль борта севшего на мель корабля. Он безоружен. И совсем слаб. Стук впереди продолжается. Кто-то оказался быстрее.
Он видит её. Это девушка лет пятнадцати с долотом и молоточком в руках. Она как раз кончила вырезать из обивки днища крохотный квадратик, дюйм на дюйм. Она убирает инструмент. Расчёсывает длинные волосы, ловко прячет кусочек золота в причёске. И вдруг исчезает.
Пуссен даже не успел оглядеться. Секунды хватило. Девушка падает на него сверху. Плотник валится на песок. Она встаёт коленом ему на горло и подносит к глазу долото.
– Чего тебе надо? – спрашивает она.
Она не даст себя обставить. Она долго пряталась в лесах острова Уайт, пока случайно не наткнулась на спрятанный под слоем дёгтя клад. С тех пор она продаёт его по маленьким кусочкам, раз в месяц, одному часовщику. На жизнь ей много не надо, но отнять у себя это чудо она не даст.
– Выслушай, – говорит Пуссен. – Мне нужно отдохнуть. Я вернулся издалека. Просто хотел убедиться, что не ошибся местом.
Девушка выжидает.
– Откуда ты вернулся? – спрашивает она.
– Из Новой Голландии, по ту сторону земли. Место, про которое ты даже не знаешь.
Она подносит долото ещё ближе к глазу.
– Я прекрасно его знаю. Хотел меня удивить – нужно было сочинять что-то получше. Они думали сослать меня туда. Но перед отплытием я сбежала. А теперь, если хочешь жить, даю тебе всего два слова. Последние. Не убедишь меня – тебе конец.
Усталые глаза Пуссена наливаются слезами. Он смотрит на неё. Он только что понял, кто эта девушка. И никогда ещё так не верил в жизнь.
– Пегги Браун…
Она отводит руку с долотом, соскальзывает на белый песок. Оба долго молчат. Они сидят рядом, у подножия большого чёрного скелета, полного золота.
– Откуда знаешь моё имя? – спрашивает Пегги.
Мелкие волны подбегают и лижут им ноги. Начинается прилив.
– Так быстро не объяснишь.
Плотник подтягивает свой драгоценный мешок подальше от воды. Внутри спрятано другое сокровище: это бумаги, которые он выкрал из каюты Сенклера перед бегством с «Александра».
– Самого-то как зовут? – спрашивает девушка.
Пуссен колеблется. Давно он не называл своего настоящего имени. Но, раз уж он вернул ей её собственное, он находит силы сказать:
– Жак Пуссен.
* * *
В Вултоне, близ Ливерпуля, Сирим томится на лугу под солнцем. Её отослали подальше от дома, как делают всегда, если к капитану Харрисону приезжает кто-то чужой. Но такого теперь почти не бывает. Никто не навещает капитана.
Сирим долго ждала оттепели. Она надеялась, что сердце замёрзло у неё из-за зимы, так же как руки и ноги. Но, когда тепло вернулось, она его не почувствовала. Нарциссы, цветущие деревья и луга, а после – розы, добрые лошади, юркие ящерки – этого было мало. Когда она пытается пальцами растянуть губы в улыбке, ей больно. Как её зовут – Сирим или Епифания? Она не знает, как давно уже в Вултоне. Думает, что ей двенадцать лет, но точно не помнит. Иногда, зайдя в чащу, пробует говорить вслух и не узнаёт свой голос.
Она вспоминает, как однажды в её царстве Буса в заброшенный колодец упал ягнёнок. Она спасла его сама. И он больше с ней не расставался. Но то, где она теперь, куда глубже колодца. Её предупредили: если она станет звать, как тот ягнёнок, если заплачет, то придут злые люди и будет ещё хуже. Она должна оставаться тихой и невидимой узницей.
Дожидаясь, пока посетители уйдут, Сирим стоит среди высоких трав.
А в доме неподалёку Жозеф Март оглядывает царящий в библиотеке хаос. Ему сказали, что капитан наверху: он одевается и, возможно, спустится к нему.
– Возможно?
– Да, – ответил лакей. – Возможно.
Жозеф думает об Альме, которая ждёт его у ворот вместе с лошадью. Он сказал, что ей лучше здесь не показываться. Слышно, как над головой ходят. Слуга возвращается.
– Капитан Харрисон спрашивает, не посылал ли вас господин Кларксон.
– Я не знаю такого господина.
– Какое-то время назад он несколько раз пытался поговорить с хозяином.
– Я поговорю с ним лишь единожды и исчезну навсегда.
Дверь закрывается. Жозеф прогуливается по комнате среди беспорядка. Всюду книги, в углу развороченный клавесин, вещи разбросаны по полу. Но бардак сияет чистотой. Нигде нет ни пылинки. Мебель навощена, рамы на окнах белоснежные. Слугам приказано ничего не трогать. Так что они порхают вокруг этого хаоса с замшевыми тряпочками. Натирают осколки ваз.
– Ты мне мешаешь, мальчишка.
Харрисон вошёл. Он худой и одет с той же ухоженной неряшливостью, какая царит во всём доме. Он смотрит на гостя.
– Этот Кларксон теперь подсылает ко мне детей?
– С господином Кларксоном я не знаком. Я ищу одного невольника, которого вы завели на борт на Гвинейском побережье и которого, судя по всему, продали в Луизиане.
– Ты мне мешаешь. Уходи.
– Мальчик, лет десяти-одиннадцати. Его зовут Лам, но наверняка ему дали другое имя.
Глаза у Харрисона блестят. Он подходит к Жозефу.
– Пройдоха…
Он говорит это по-французски. Жозеф отходит на шаг, но не отступается:
– Это было осенью восемьдесят седьмого, в Луизиане, в Собачьей старице. Кому вы продали невольников?
Харрисон пинает клавесин, тот отзывается жутким звуком.
– Пройдоха!
Жозеф отступает к двери. Появляется взволнованный лакей. Харрисон навалился спиной на окно и держится руками за голову. Он повторяет тихо:
– Пройдоха, пройдоха…
– Уходите, – мягко говорит Жозефу лакей. – Капитану нужен отдых. Больше вы ничего от него не добьётесь.
