Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
А военная и политическая ситуация постепенно менялась к лучшему. Северяне одержали решающие победы над войсками Юга. О военном вмешательстве западноевропейцев не могло быть и речи. Исчез и призрак крейсерской войны России против Англии и Франции. К лету 1864 года и польский мятеж сошел на нет. На глазах начала разваливаться и антирусская коалиция. Первой поспешила уйти в сторону Австрия, предвидя близкую размолвку Англии и Франции и боясь принять на себя совместный удар России и Пруссии. Австрия, круто изменив свою политику, не только пошла на мировую с Россией, но даже стала помогать ей в усмирении польского мятежа.
После этого же примолкли англичане. Пытаясь «спасти лицо», император Наполеон III предложил созвать конгресс для обсуждения польского вопроса. Но и эта его попытка не была принята ни Англией, ни Австрией. Оставшись в одиночестве, Наполеон и сам пошел на попятную. Плюс к этому у Европы появилась новая головная боль: умер датский король Фридрих III, и Пруссия начала претендовать на Шлезвиг-Гольштейн. Дело шло к новой войне и о Польше как-то все сразу забыли.
Когда напряженность спала, наши начали готовиться к возвращению на Родину. Прощаясь с русскими моряками, мэр Бостона сказал: «Русская эскадра не привезла к нам с собою ни оружия, ни боевых снарядов для подавления восстания. Мы в них не нуждаемся. Но она принесла с собою нечто большее: чувство международного братства, свое нравственное содействие».
4 июня 1864 года эскадра Лесовского покинула Нью-Йорк и 20 июля стала на якорь на Кронштадтском рейде.
«Кронштадтский вестник» писал 22 июля 1964 года в передовой статье: «Эскадра г. контр-адмирала Лесовского, состоящая из винтовых фрегатов «Ослябя», «Пересвет» и винтового клипера «Витязь», пришла на наш рейд под парусами двадцатого, в шестом часу вечера. Весь переход из Америки эскадра сделала соединено, не заходя на пути ни в какие порта, в течение 47 дней, проведенных под парусами, за исключением нескольких часов парового плавания при входе в Английский канал и в Большой Бельт. Попутные ветра и маловетрие сопровождали эскадру, и по нескольку дней кряду она бежала, делая не менее 200 миль в сутки. Такой переход может поистине считаться прекрасным морским переходом и наши моряки после приятной, кстати, проведенной зимы в Америке, возвратились к нам бодрыми, здоровыми, веселыми, и главное, сделавшими большой успех в морском деле. На матросов с эскадры весело смотреть: это бравый и чисто морской народ, как будто бы назло тем господам, которые уверяют нас, что русский человек не имеет ни охоты, ни способности к морю».
28 июня смотр Атлантической эскадре произвел Александр II.
– Я доволен состоянием судов и команд! – заявил он по окончании смотра. – Офицеров представить к орденам, матросам по два целковых и двойную чарку! Ваше плавание это одна из лучших страниц в истории русского флота и уж точно лучшая страница моего царствования.
В тот же день Лесовский был определен в свиту императора.
По возвращении в Кронштадт русские моряки были приглашены в американскую миссию, где посланник США в России генерал К. Клей сказал в своей речи: «…Россия, великая держава Востока, и Соединенные Штаты, великая держава Запада, не имея противоположных интересов, должны руководствоваться законами сближения… Из разности форм правления не следует еще антагонизма… С часа нашего рождения как нации мы всегда были друзьями. Это было в наших общих интересах».
* * *
В начале 60-х годов XIX века российской эскадрой на Тихом океане командовал контр-адмирал Попов. Андрей Александрович Попов был более колоритной фигурой – любимец адмирала Нахимова и герой обороны Севастополя, храбрец и строптивец, прекрасный моряк и выдающийся кораблестроитель.
Когда контр-адмирал Попов, после плавания в южной части Тихого океана, в мае 1863 года зашел пополнить припасы в Шанхай, узнал из местных газет о польском восстании, кроме того, в них высказывались предположения о неминуемой войне с Россией. Он немедленно перенес свой фланг на клипер «Гайдамак» и вышел в северный японский порт Хакодате, приказав идти туда же корветам «Новик» и «Калевала», а также всем другим всем судам эскадры.
Понимая, что в связи с польскими событиями Англия может в любой момент объявить нам войну, Попов весьма логично решил собрать свою эскадру в единый кулак.
Прибыв в Николаевск-на-Амуре в июле, Попов получил инструкции от адмирала Краббе, тот писал, что международная обстановка, осложнившаяся вследствие мятежа в Польше, вызывает необходимость принять меры, нужные для того, чтобы Попов «мог по получении известия об открытии военных действий направить свои суда на уязвимые места неприятельских владений, а также для нанесения противникам вреда на торговых путях сообщения».
Инструкции Краббе были конкретными: нанести удар по торговым путям предполагаемого противника. Под «предполагаемым противником», конечно же, подразумевалась Англия. В заключение Краббе писал: «Политический горизонт настолько покрыт тучами… при могущих быть военных действиях вы не упустите нанести вред неприятелю везде, где это окажется возможным… с честью поддержите достоинство Русского флага на славу государя и отечества».
Интересно то, что в инструкциях управляющего Морским министерством ничего не говорилось об отправке эскадры в Сан-Франциско. Адмирал Краббе только предписывал сосредоточить эскадру в подходящем порту и с началом боевых действий немедленно нанести удар на путях сообщения противника. Решение пойти в Сан-Франциско и собрать свою эскадру именно там было принято Поповым единолично. Он так и писал Краббе: «Я принял такое решение потому, что не имею здесь других указаний, кроме собственных своих соображений, которые мне говорят, что наши дальневосточные порты неудобны для сосредоточения, так как не представляют никаких способов ни для продовольствия эскадры, ни для необходимых исправлений и, следовательно, в случае даже своевременного получения известия о войне я, вместо того чтобы выбежать с полными запасами и совершенно исправными судами, отчего наиболее зависит успех наших действий, принужден буду выйти в море в таком состоянии, которое заставит нас искать не успехов, а пропитания, не борьбы с неприятелем, а широт, обещающих спокойное плавание. Кроме того, наши порты почтовых сообщений не имеют, а, следовательно, я должен буду держать одно из судов в Шанхае, откуда оно, наверное, не будет выпущено англичанами, потому что они, как я уже доносил, могут воспользоваться Бомбейскою почтою и телеграфом до Калькутты, а оттуда военными судами. Таким образом, англичане могут получить необходимые известия, по крайней мере,
