Путешествие на «Тригле» - Святослав Владимирович Сахарнов
Рыба тронулась с места и пошла на глубину. В камни.
Она плыла ужасно нелепо, плыла СТОЯ — головой вверх, хвостом вниз. Глубже, глубже.
Я снова протянул руку, схватил иглу и…
МНЕ НЕ ХВАТАЕТ ВОЗДУХУ!!!
Изо рта выскочил серебряный пузырёк. Перед глазами пошли красные круги. Я потерял сознание…
Чья-то сильная рука тащила меня наверх…
Вот всё, что я помню.
О ногах
Спас меня Марлен.
Это он заметил: со мной что-то неладное.
А Веня?
ОН ДУМАЛ О СВОИХ ДВАДЦАТИНОГИХ.
Обо мне он забыл.
НУ КОНЕЧНО, ВЕДЬ У МЕНЯ ДВЕ НОГИ…
У Марлена с ним был разговор.
Веня целый день потом ходил в пятнах. Как жирафа.
Двадцатиногие, и верно, не давали ему покоя.
То и дело Веня доставал из-за борта ведро воды.
Воду процеживал через марлю.
На марле оставался комочек голубоватой слизи.
ЭТО БЫЛИ РАЧКИ.
Вернее, в слизи было ЧТО УГОДНО и рачки тоже.
Слизь он осторожно собирал на стёклышко и рассматривал через микроскоп.
НОВЫЕ ВЕСЛОНОГИЕ НЕ ПОПАДАЛИСЬ.
Ружьё
В каюте, над койкой Марлена, висело ружьё.
Необыкновенное ружьё. Для подводной охоты.
Оно стреляло гарпуном. Две стальные пружины вились бок о бок вдоль металлического ложа.
— Этим ружьём можно убить кита, — сказал как-то Марлен.
Я не понял, шутит он или всерьёз.
Разве можно такое страшное оружие оставлять на стене, без присмотра?
Однажды, когда Марлена не было, я снял ружьё со стены и попробовал взвести курок. Тяжёлые пружины едва шевельнулись.
Я понял, почему Марлен не боится за ружьё.
Кроме него, с ружьём никому не справиться!
Бриль
Мы ходили по шхуне растрёпанные и волосатые.
Один Веня в аккуратной соломенной шляпе.
— Очень милая шляпка. Где ты её достал? — спросила однажды Кая.
— Не твоё дело, — обиделся Веня.
— Позор! — сказал Марлен. Он давно присматривался к Вениной шляпе. — На корабле — такая панама! Нас примут за диверсантов и арестуют.
— Это бриль, — гордо возразил Веня.
— Вот и хорошо. Выбрось его за борт.
Марлен до сих пор не простил Вене случай со мной.
Мы ищем, ищем, ищем…
Потянулись скучные дни.
Каждое утро «Тригла» снималась с якоря и шла «в точку» — к заранее намеченному месту.
Таких точек Марлен наметил сорок.
В «точке» Марлен и Дима осматривали дно. Веня брал станцию. Я записывал рыб.
Каждый день одно и то же.
Вначале мы с нетерпением ждали возвращения водолазов. А вдруг сегодня нашли!
— Нет! — мрачно говорили они.
И мы привыкли.
Мы только вопросительно смотрели на них, а они в ответ только качали головами.
Потом мы перестали смотреть, а они перестали качать.
Тогда все стали пожимать плечами.
— Кто знает, где эти камни? — говорили мы. — Может, никаких отпечатков-то и не было?
Тогда Марлен вытаскивал из бумажника пожелтевшую фотографию.
— Отпечатки были вот здесь, — уверенно показывал он.
Неправильный ящер
Я так много думал о древних следах, что как-то ночью мне даже приснился ихтиозавр.
Большой, серый. Сначала он шёл по берегу, а потом поднялся на задние лапы и вошёл в воду.
Он подошёл к «Тригле» и, подняв над ней маленькую злую головку на тонкой шее, зловеще замер.
Я проснулся в холодном поту.
— Эх, ты! — сказал Марлен, когда я рассказал ему сон. — По-твоему, ихтиозавры на четырёх ногах? А ну нарисуй.
Я нарисовал.
— Это же бронтозавр, сухопутный ящер. А ихтиозавр — морской, вроде зубатого дельфина. Тоже мне художник! Правильного ящера увидеть во сне не можешь!
Больше неправильные ящеры мне не снились.
Где же камни?
А дни шли.
Мы съели мясо, капусту. Хлеб зачерствел.
Мы перешли на консервы. За обедом капитан стал класть на стол, для желающих, сухари.
Пища богов!..
— Но где же камни?
Этот вопрос мучил нас.
— Кажется, я знаю, — сказал наконец Веня. — Камни выветриваются. За миллион лет камень теряет до половины своего веса.
Марлен посмотрел на него уничтожающе.
И тут меня осенило.
А что, если?..
Нет, не может быть! Слишком просто! Скажешь — засмеют.
И я промолчал.
Шпиль
На носу шхуны стоял шпиль — здоровенная чугунная тумба.
Она соединялась с мотором.
Когда нужно было вытащить якорь, капитан набрасывал на тумбу якорную цепь. Запускали мотор. Тумба, поскрипывая, начинала крутиться.
Цепь наматывалась на неё, якорь неторопливо и важно показывался из воды.
— Отличная машина! — говорил капитан и шлёпал ладонью по ржавой макушке шпиля. — Чёрта своротит!
Ночью Кая сушила на шпиле купальник.
Больше шпиль не интересовал никого.
Якорь
Каждый раз, на ночь, мы проверяли, как лежит якорь. Хорошо ли зарылся в песок?
Однажды Веня, который нырял к якорю, вернулся обескураженный.
— Ничего не пойму, — сказал он, стянув с лица маску и разводя руками. — Вчера всё было в порядке, а сегодня якорь лежит поверх песка. Кто-то ВЫРЫЛ его.
— Это ещё что такое? — возмутился Марлен. — Дом с привидениями? Кто будет рыться на дне около нашего якоря?
— Морские духи, — сказал Дима.
— И всё-таки якорь вырыли, — настаивал Веня.
Дима сложил ладони лодочкой и пошевелил пальцами — это значило: ВОТ ДО ЧЕГО ДОВОДЯТ ДВАДЦАТИНОГИЕ!
Как Веня сочинил стихи
Я сидел у мачты и смотрел, как опускается в море солнце. Оно было похоже на лимон. Жёлтое и расплющенное.
Рядом со мной сидел Веня. Он шевелил губами.
— Знаешь что, — сказал он. — Я, кажется, сочинил стихи. Хорошие стихи: тум-туру-рум-тум, тум-туру-рум-тум… Три строчки сочинил, а четвёртую не могу придумать.
— А ну прочти! — сказал Марлен.
И Веня прочел:
Шёл весёлый барабанщик,
Шёл весёлый барабанщик,
Шёл весёлый барабанщик…
— Громко
