Страсть на холсте твоего преступления - Mirin Grots

— Это образные слова. Он хочет, чтобы Ирландия его боялась, чтобы страна стала от него зависима, — ответил на мой вопрос Харрис и расслабился в кресле. Я сжала руки, понимая, в какой ситуации оказалась.

— Неужели это возможно?

— При поддержи семей из Америки, Китая, Сицилии, Италии и Мексики — вполне себе, — и эти слова от Эйвона затянули мой желудок в узел. Я дёрнулась на месте. Мой отец. Его компания настолько влиятельна в мире мафии? Но он не состоял ни в одной перечисленной семье. А это означало, что никакого договора и быть не могло. Андреас не планировал мирно договариваться с моим отцом…

— Он с самого начала планировал отобрать компанию отца, он знал, что папа откажет… — произнесла вслух я и посмотрела на Харриса в знак подтверждения своей догадки. Его голубые глаза пронзили меня.

— Умная девочка, — с ухмылкой похвалил меня Эйвон и призвал стюардессу. Андреас планировал отобрать компанию отца с самого начала, но не предвидел другой ход отца. Папа переписал компанию на меня и у него появилась ещё одна проблема. Я. Надоедливая, разговорчивая 20-летняя девочка.

— Почему ему просто не убить меня? — спросила я и проходящая мимо стюардесса косо на меня посмотрела, наклоняясь возле Эйвона.

— Будь добра, газированной воды, — попросил блондин в белой футболке с коротким рукавом. В самолёте было так тихо, что уши закладывало и дышалось по-другому.

— Твоя семья влиятельна, если бы ты была дочерью обычного работника в компании Андреаса, твоя смерть не привела бы к последствиям. Но о ней будут говорить и в скором времени все семьи узнают о поступке Андреаса, а значит один из главных кодексов будет нарушен, — ответил на мой вопрос размеренный Харрис.

— Мою жизнь спас чертов кодекс, — буркнула я про себя.

— Не ругайся, чертова девчонка, — Харрис взбесился, я в ответ гневно на него посмотрела.

— Не моя вина, что ты такой вспыльчивый и чувствительный. Закрой ушки, если не можешь слушать мои ругательства, — гаркнула я, мужчина поддался вперёд, вставая с кресла. Я дёрнулась и вжалась в спинку, отстраняясь. Он пронзил меня взглядом и скрылся за шторой у носа самолёта.

— Тебе действительно нравится выводить его из себя? — спросил Эйвон, отпивая газированную воду из пластиковой бутылки. Я задержала взгляд на его кадыке и укусила губу, представляя гневный взгляд Харриса. Почему его эмоции так заводят меня? Я похожа на энергетического вампира? Я он и есть?

— Меня раздражает его безразличие, — ответила я и получила смешок Эйвона. Парень был удивлён моим словам, убрал воду на стол и облокотился о свой кулак подбородком.

— Смело. Харрис жестокий, даже я редко вижу проявление его эмоций. Альба сказала, он социопат, да тут и подтверждение психотерапевта не нужно. Все критерии на лицо. Он мало реагирует на происходящее вокруг или на чувства других, но насколько же чётко он анализирует, обладает чертовским лидерским потенциалом и упрям, как дьявол, — посмеялся Эйвон и задумчиво отвернулся к окну.

— Давно вы общаетесь? — спросила я, отвлечённая от бурного характера Харриса. Кажется, он мало реагирует на происходящее, но я его из себя вывожу прекрасно.

— Лет пять, если не ошибаюсь. Его хотели изгнать из семьи, а я взял вину на себя, с тех пор мы друзья, — оскалился Эйвон и ореховые глаза засияли от воспоминаний. Даже и представить не могу, сколько всего их связывает вместе. Я вдруг жутко захотела порисовать, но моя собранная сумка была у Харриса. А Харрис злой и рассерженный ушёл за штору.

Я встала с кресла и направилась в его сторону. В частном самолёте Харриса было всё для комфорта и удобства. Роскошью обделена каждая деталь салона, начиная с сидений, заканчивая обшивкой и столиками. Всё здесь пахло его деньгами и такой человек, как Харрис, умел с пользой их использовать.

Первое, что я увидела, входя в переднюю кабину самолёта — смущённую стюардессу, которая распахнула перед Харрисом свою белую рубашку. Мне показался вид на большую грудь в кружевном красивом бюстгальтере. Я в удивлении вскинула брови, смотря на безразличие в глазах Харриса, стоящего перед ней.

Он заметил меня почти сразу же, бросил короткий взгляд на моё лицо и приказал стюардессе одеться. Молодая девушка с бледной кожей обернулась на меня и прочистив горло, убежала, оставляя шлейф духов.

— Что ты творишь? — от чего-то мой голос прозвучал громко и обвинительно. Мне все равно на его похотливые похождения. Но грудь сжалась при виде неприятной сцены.

— Мне стало любопытно какое белье она носит, — беспечно пожал плечами мужчина и я осмотрела чёткие линии его широких плеч. Он, безусловно, шикарный мужчина. Таким мужчинам всё достаётся на блюдечке, стоит только проявить чуточку харизмы и хищно улыбнуться. Его характер мне полностью не подходил, Харрис Райт был не в моём вкусе.

— Любопытно? Это мерзко с твоей стороны, я думала ты выше этого, но ты типичный похотливый придурок, которому не составит труда нагнуть первую встречную в салоне самолёта, — выпалила оскорбительно я, не сдержав своих эмоций. В первую очередь, я была ирландкой с горячей кровью, но живя с родителями под вечным контролем, я научилась контролировать свой характер. Рядом с Харрисом, рядом с Эйвоном и движимая местью, я перестала думать о своих словах, перестала думать перед тем, как начать говорить. Особенно с Харрисом. Я знала, как он реагирует на меня и это подталкивает меня действовать.

Медленно он приблизился ко мне, преодолев расстояние. В кабине было предательски тесно, от чего воздуха в лёгких становилось меньше. Он остановился в метре от меня, вытянув руку, коснулся кружева на моей шелковой белой майки. Кружево находилось прямо у основания моей груди и мне вспомнилась наша ночь. Ночь, когда я впервые увидела другого Харриса.

— Мне и твоё белье интересно, — спокойно сказал он, продолжая играть пальцами с кружевом моей майки. Я с шумом вдохнула воздух через приоткрытые губы, чем привлекла его внимание. Я не надела лифчик под майку, поэтому выпирающие твёрдые соски пробивались сквозь белую плотную ткань.

— Не более, чем интерес? Что за странный фетиш? — прищурив глаза, узнала у него я.

— Я люблю женскую грудь, — честно признался он и заглянул в мои глаза. От его честности я фыркнула и сглотнула.

— Белое, —