Мир! Дружба! Жвачка! Последнее лето детства - Дмитрий Викторович Севастьянов
Он долго и напряженно ждал от Сани ответа, но тот молчал и отводил глаза.
– Ладно, – разочарованно пробормотал Витя. – Это в кино так только бывает, да? Там люди взрослые. – И удалился, оставив пистолет Макарова на столе – буквально у Сани перед носом.
Надежда зашла в офис «Витал-Инвест». В помещении даже появилась стойка с типографскими визитками. Но сегодняшние посетители вызвали у Рябининой скорее недоумение. Влад Крестовский, еще недавно кошмаривший подпольные компьютерные клубы, узнал о прибыльности частных инвестиционных фондов и решил приобщиться к наживе. Естественно, инвестировать что-либо в его планы, как обычно, не входило.
Виталик сидел за столом и отсчитывал деньги. Закончив, передал увесистую пачку Владу.
– Доброе… утро, – попыталась поприветствовать всех Надежда, но один из быкоподобных подручных Влада захлопнул перед ней дверь.
– Всегда приятно иметь с тобой дело, Виталь, – довольно ухмыльнулся Влад.
– Давай, Влад, – привычно распрощался Виталик.
Когда нежелательные гости удалились, он сел за стол и пробурчал в кулак:
– Козел, блин.
Надежда осторожно приоткрыла дверь, убедилась, что с Виталиком все в порядке, и переступила порог кабинета.
Виталик как ни в чем не бывало улыбнулся:
– Надюх, подрядчики приходили. Рассчитался с ними. Все нормально.
– Угу, здорово. – Надежда оценила «нормальность» обстановки, решительно направилась к телефону, сняла трубку и набрала «ноль-два».
– Ты кому звонишь? – Виталик напрягся.
– Это рэкет. Я вот своим трудом бандитов, ясно, кормить не буду, – заявила Надежда, а в трубке между тем отозвались. – Алло, здравствуйте, милиция?
Не успела она договорить, как Виталик возник рядом, нажал на рычаг и забрал телефонную трубку.
– Какая милиция? Надюх? Менты нам тут ваще не в кассу.
Надежда недоуменно выпучила глаза.
– А я че-то не поняла. Почему не в кассу?
Виталик закрыл дверь и полушепотом произнес:
– Да потому, что работаем мы, грубо говоря, немножко по серо-буро-малиновой схеме. Понимаешь?
– Не-а. Не понимаю. Ты как-то объясни, а… Будь любезен. Пожалуйста.
– Если на пальцах… бабки, собранные у трудового народа, никуда не вкладываются. Усекла?
– То есть вот это все, получается, обман? – Надежда не могла поверить в услышанное.
– Почему же сразу обман? Не обман – лотерея. Притом беспроигрышная. Ведь все время что-то обещают. Церковь – рай. СССР – светлое будущее. А мы – тридцать процентов годовых. Люди верят, им жить становится легче. Ну и пока они верят, несут нам свои денежки.
Надежда оперлась о телевизор и уставилась на мужчину:
– Здорово… Слышь, ты, благодетель, ты давай лавочку закрывай, хорошо? А вклады людям отдавай. Просто, если ты этого не сделаешь, то я напишу заявление.
– Иди пиши. – Виталик развел руками. – И пойдешь как соучастница. Потому что в каждом документе твой автограф стоит. Или можешь жить как царица и деньгами рот вытирать. Выбирай.
– Подавись ты своими деньгами! Хамелеон! – Надежда выскочила из кабинета с такой скоростью, что ветром сдуло несколько расписок с соседнего стола.
Федор проснулся в пижаме. Непривычное ощущение, ведь он отчетливо помнил, что никакой пижамы не брал, да и вообще с тех пор, как оказался в квартире Татьяны, не разбирал чемодан.
Федор приподнялся с дивана и осмотрелся. Будто ожидая его пробуждения, Татьяна возникла в дверях гостиной, вкатывая в комнату деревянную резную тележку с завтраком.
Голубой кружевной халатик поверх шелкового пеньюара своей необычностью и открытостью вызывал у Федора жесткий контраст с привычно скромным образом Татьяны.
– Федор Иваныч. Доброе утро. Вы проспали целый день.
– А где моя одежда? – смутился Рябинин.
– Я ее постирала, – застенчиво улыбнулась Татьяна.
– Что-то я не помню, чтобы я переодевался…
Татьяна покраснела.
– Это я вас… Но я не смотрела. Честное слово! – Она скромно, насколько позволяла ситуация, присела рядом с Федором и протянула ему чашку кофе.
Федор окинул взглядом комнату. Та напоминала музей: всюду – резная мебель и шелк.
– Изысканная у вас обстановка. Надо было мне тоже в библиотеку идти работать.
– Это от родителей. Папа в МИДе работает.
– А что ж вы тогда в нашем захудалом университете забыли?
– Не что. А кого… – Она погладила Федора по лицу. – Федор Иваныч, я не ждала… Но, когда вы вчера пришли, я поняла – это знак. Я готова…
– Простите, к чему? – Федор напрягся.
Татьяна выпрямилась во весь рост, сделала шаг назад, поманив его рукой.
– Я вас жду.
Федор нерешительно поднялся с дивана и поплелся в соседнюю комнату.
Татьяна уже сидела на кровати.
– Федор Иваныч. – Бывшая коллега неторопливо сняла очки, ее голос стал томным. – Я берегла себя для вас. Я не знаю, как все это делается… Но я вам совершенно доверяю.
Халатик лениво сполз с ее плеч, оставался только пеньюар, способный скрыть разве что ее смущение. Татьяна легла на кровать, но в последний момент стыдливо зажмурилась.
Федор был в шоке.
– Тань? У вас все в порядке?
– Да, – отозвалась она, не открывая глаз и не шевелясь. – Унесите меня в мир грез.
– Ну… да. Первый раз… же он должен быть особенный. Как говорится – как Новый год встретишь, так и… – Он нежно коснулся ее ноги, – Таня. Танюша. Татьяна.
Она открыла глаза и приподнялась.
– Да?
– Вы глазки закрывайте. Вот и… Закройте, закройте. И считайте до ста. Вот. А мне там пока надо это… подготовиться. Договорились, все. Поехали.
Татьяна послушно откинулась на подушку в предвкушении.
– Один! Два, три…
На цифре «двенадцать» она услышала, как хлопнула входная дверь.
Федор закуривал, сидя на качелях во дворе. Он кинул взгляд на окна родной квартиры. Так и не доделали ремонт на лоджии.
Из соседнего двора возник Саня в совершенно подавленном настроении. Федор мигом выбросил сигарету. Мальчишка сделал вид, что не заметил новой привычки отца, и уселся на соседние качели.
– Привет. – Федор по-свойски протянул сыну руку, но расстояние между качелями оказалось слишком велико.
– Привет.
– Как дела?
Вопрос Саня проигнорировал.
– Пап, пообещай, что не расскажешь маме.
– Я постараюсь. – Федор даже не шелохнулся. Последние дни одарили его чересчур богатым запасом сюрпризов.
– Дядю Алика убили.
Федор уставился на арку.
– Я знаю.
– В смысле? – удивился Саня. – Откуда?!
– Видел. В ту ночь, когда мы должны были с ним уехать.
Саня остановил качели:
– И ты молчал?
– А что я могу сказать? – обреченно отозвался Федор.
– Я не знаю. Надо же что-то делать. Нужно в милицию идти.
Федор безнадежно вздохнул.
– Был
