Сиблинги - Лариса Андреевна Романовская
В своей настоящей жизни Юра был сценаристом. Точнее, был бы, если бы доучился. А он бросил и потом всегда жалел. И всегда вычленял из реальности сюжет, расставлял акценты. Мысленно корректировал реплики окружающих: несут они дополнительный смысл, или их можно сокращать? Именно поэтому ему нормально было с близнецами и Ирой. Близнецы друг на друге замкнуты, а Ирка умеет конкретно говорить по делу.
– Ну, вот я и читаю ЖЗЛ. Учусь у коллег, так сказать.
Веник Банный не сразу отозвался – он же всё равно по ходу разговора в экран ноута заглядывал, читал, печатал. Наконец ответил:
– Ну и правильно делаешь. Скоро этот опыт пригодится.
Юра молчал. Вернулась мысль про Макса. Если его вернут в реальную жизнь… А что у него было в этой жизни?
Юра хотел спросить, но не успел. За спиной что-то щёлкнуло. Как давным-давно, когда Юрку вызвали в НИИ из реальной жизни. Он тогда обернулся, а за спиной дверь исчезла. И всё. Прошлая жизнь кончилась. А он ещё не верил.
За его спиной, в дверном проёме, стояли Сашка и Серый – они как-то беззвучно подошли, может, за шумом воды не слышно. В руках у Сашки была большая отвёртка. У Серого – молоток с длинной ручкой. Непонятно, сколько близнецы успели услышать. И что для себя решили.
Сашка и Серый переглянулись и стали вывинчивать ручку кухонной двери – она заедала, дверь из-за этого никто не мог нормально прикрыть. Как будто, если эту дверь починить, та, другая, сработает.
Ирка вышла из ванной. И тоже метнулась к кладовке, потянула дверь. Вздохнула жалобно. Сказала, глядя на тоскливые обои:
– Я думала, вдруг, пока я занята, всё починилось?
Веник пожал плечами. Он тоже смотрел на обои, они возле двери отходили, торчали двумя завитушками, похожими на заусенцы. Ирка попросила – тихим, не своим каким-то голосом:
– Ну, сделайте уже что-нибудь. Это ж невозможно.
– А что я сделаю?
– Не знаю. Выход из-за Максима закрыт, да?
Вениамин Аркадьевич молчал. Как на экзамене. Или на допросе. Их было четверо, а он – один. И они вчетвером были сильнее. И знали, когда он врёт, а когда – нет.
Он ответил:
– Да. Выход заблокирован до тех пор, пока не будет решён вопрос с Найдёновым.
Таким тоном говорят о плохой погоде. «Пока дождь не кончится, гулять не пойдём».
И тут Юрка вспомнил! Женька Никифоров тогда только появился на планетке, ещё не освоился. Сиблинги сидели все вместе на балконе, играли в морской бой… И Женька Макса спросил: тебе не страшно, что тебя убили?
– Его убьют! Если Макса вернуть обратно в жизнь, его там убьют!
– Не ори, – сказал Веник Банный.
Но заорали уже все.
– Ему же память сотрут! Он не будет знать, что его ждёт! Его в жизнь посылать – всё равно что на смерть! Это убийство будет, вот что! Преступление! А мы – соучастники!
– Вы участники эксперимента, – сказал Веник. – Найдёнов совершил ряд ошибок.
Серый посмотрел на брата, и Сашка спросил:
– Вениамин Аркадьевич, а зачем вообще институту эксперименты?
Они все об этом спрашивали. Каждый – хоть по разу.
Но теперь Лотман не мог сказать привычную правду – «военная тайна». Или ещё – «на благо всего человечества». Или – «чтобы не было войны». Всё так и есть. И всё это ничего не объясняло. Веник ответил тем занудным голосом, которым обычно рассказывал про матчасть:
– Касательно цели наших исследований. Мы уже научились просчитывать варианты реальности, теперь учимся предотвращать катастрофы. А там, где их предотвратить невозможно, мы пытаемся свести количество жертв к минимуму. Есть доказательства: если хоть в одной версии прошлого катастрофу отменить, в остальных версиях количество жертв сократится, последствия будут не такими тяжёлыми. Понятно?
Юра нахмурился:
– А совсем без катастроф никак? Во всех версиях?
– Только отрегулировать. Вашими руками.
Веник зачем-то показал на их руки – на Юрины сжатые пальцы, на Ирины запястья в фенечках. На Сашкину отвёртку и молоток Серого.
– Вы научитесь оптимизировать процесс. У вас в запасе будут силы и время. И вы сможете сберечь человечество.
Близнецы смотрели на Веника с тоской, как в конце инструктажа. Ира чертила мыском невидимый узор на полу, спросила, не поднимая головы:
– Получается, что нам придётся полюбить всё человечество, хотим мы этого или нет?
– Не надо вам всех любить. Вы же не святые. Надо просто выполнять свою работу.
Юра поморщился:
– Всё человечество спасти – это, значит, можно, а когда человек один раз накосячил, вы…
– Не я. Правила такие. И вообще, что ты предлагаешь, Дубов?
Юра вздохнул, как перед прыжком. И предложил:
– Вениамин Аркадьевич, вы же сказали, что уходите из программы. Что на полигон не вернётесь. Возьмите Макса сюда. Можно же найти способ? Вы же Беляева спасли. И Макса тоже можете. А если вы сейчас ничего не сделаете, вы потом себя сгрызёте. Сперва будете думать, что вы правы, а потом – наоборот. Только Макса уже не будет. Ни в сослагательном, ни в каком. И вы сами себе не простите этого. Так что вы лучше сразу. Ну, чего вы молчите-то? Думаете, нам легко спасать? Вы сами-то так пробовали?
– Спроси меня о чём-нибудь другом, ладно? – как-то странно отозвался Веник.
– Вы же сами говорили: что бы мы ни выбрали, мы всё равно хоть раз об этом пожалеем. Вы потом тоже пожалеете. Ну, давайте вы Макса к себе возьмёте? Вы же всё равно за него уже в институте огребли, а так хоть не зря влетело…
– Умный какой нашёлся, – сказал Веник почему-то радостно. – Как я его возьму? Это вы его можете забрать. Прыгнуть к нему со спасжилетом. Пропуск передать. И утащить за собой.
– И всё?
– Так просто?
– Его спасжилет заблокирован. Можно попытаться провести его по чужому.
И тут Ира спросила:
– То есть вы его у себя оставите, да?
Веник Банный кивнул. Ира уточнила так въедливо, будто была сотрудницей института:
– А вам это зачем? Зачем вы соглашаетесь?
Вениамин Аркадьевич ответил так, будто был одним из сиблингов:
– За надом.
Ира и Юра переглянулись: они поняли, что Веник этого ждал. Сам не предлагал! Ждал, пока они сами догадаются! И сами всё решат, за себя и за Макса. Вот же… Веник Банный! Вениамин Аркадьевич!
Веник заговорил привычно, по-учительски:
– Ну что, начинаем? Спасжилеты достаём. Кто готов?
Юра предложил:
– Серый, лучше, чтобы ты прыгнул. У тебя Сашка. Или пусть Сашка, а ты на связи будешь.
Никто никогда не произносил это вслух, но было общеизвестно: близнецы мысленно говорят друг с другом. Фиг его знает, как. Наверное, не близнецам такие вещи просто не понять. Но у них всегда шансов больше, один другого вытащит. Как на невидимой верёвке.
Сашка с Серым переглянулись, и Сашка начал говорить, чтобы быстрее было.
– Ну, меня пропустит туда-обратно. А Макса?
Юра не удивился вопросу:
– А Макс
