Сиблинги - Лариса Андреевна Романовская
А ещё Юре не хватало пространства. На планетке дом большой, с мастерской, с гаражом. И можно велосипед взять в любой момент, полетать пару часов, чтобы мозги и глаза отдохнули. На море можно слетать, даже не купаться, просто по мокрому песку пройтись. Там какая-то оптическая иллюзия, кажется, что море – реально бесконечное и безграничное, это для военных разработали, давно, ещё когда полигон использовался для учений. Дом – тоже бывшая казарма, если приглядеться. Просто перестроили удачно, а потом обжили нормально, и всегда можно спрятаться в уютный угол, побыть одному.
А тут – съёмная квартира, один туалет на всех, комнаты маленькие, мебель неудобная. И деваться некуда, даже если Сашка и Серый просто лежат на своих матрасах, смотрят в телефоны. А Веник как будто во всех углах квартиры одновременно. Контролирует. И на улицу в одиночку не выпускает. Хотя Юрка не собирается в этом сослагательном времени ничего менять, ему просто побродить надо – по мокрой серой улице, мимо машин, магазинов, фонарей, троллейбусов. Просто под дождём промокнуть.
Но нельзя. Техника безопасности, чтоб её. В непредвиденных ситуациях держаться всем вместе, по возможности в укрытии. «Укрытие» – это квартира, где все друг от друга уже озверели. Считается, что мотаться по чужому времени просто так, без цели, опасно. Даже когда нет шансов самих себя встретить. Вроде как время сопротивляется, устраивает мелкие пакости. Веник про это раз двадцать объяснял, потом, для полного счастья, добавил, что перестраховывается после того, как Макс накосячил – тот тоже типа взрослый и сознательный… был.
Ирка пела, близнецы валялись под боком, на сдвинутых матрасах. Дышали, шуршали, сопели. Юрка снова включил букридер. Не дождался, пока тот загрузится, поднялся с матраса, сбив яркое, слишком короткое одеяло. Близнецы не обратили внимания – рубились во что-то. Ирка всё ещё пела.
Веник Банный сидел на кухне, тюкал по клавишам ноутбука. Он каждый вечер так сидел, работал. Единственный стол был на кухне, больше нигде нормально не пристроишься.
Юра вдохнул поглубже и рванул на себя дверь кладовки. Понимал, что вряд ли её уже починили, но всё равно не мог не проверить. За дверью была стена в обойный цветочек. Тоска. Хоть вообще не проверяй, от каждого рывка будто силы уменьшаются.
Юрка спросил резко, будто за дверью небытие открылось и надо было прыгать:
– Вы в курсе, что там Макс орал?
– Да. И что?
– Он вернуться хочет. Почему его не пускают?
– Он сам себя не пускает. Накосячил потому что.
– Но можно же найти способ!
– Не знаю.
– А если он найдёт?
– Попадёт в институт, там с ним разберутся.
– Что значит «разберутся»?
– Отправят… откуда взяли.
Веник встал, захлопнул дверь кладовки так резко, будто выстрелил.
Отправят туда, откуда взяли – это не наказание, Юрка это знал. Веник говорил, что если кто-то на планетке не справляется, то его могут вернуть обратно в жизнь. При этом как бы стирают память, есть такая специальная техника. Человек возвращается в свою прежнюю жизнь, на то же место, откуда его взяли. И живёт свою жизнь. Про планетку если что и вспоминает, то разве во сне. Это же как книжка или кино, типа научная фантастика. А вот Макс…
Юрка пытался додумать про Макса, но мысль ускользала.
– И вообще, – добавил Веник Банный, – если хочешь знать, то я ухожу из НИИ.
– Что?..
Юра не понимал… Веник бросает работу? Ту самую, на которой всю жизнь пахал. Про которую разными словами говорил – от лютого пафоса до адовых ругательств. И вот теперь Веник бросает проект? И их всех тоже?
– А почему? Вы же говорили, что у вас без института смысла жизни нет? Лично вашего.
– Да есть он у меня. Просто не самый оптимальный. Но лучше, чем с вами возиться.
– Врёте. Вы без работы загнётесь.
Юра сел напротив Веника, как следователь. И тот сказал, как на допросе:
– Не загнусь. У любого специалиста есть момент, когда он сомневается в правильности…
– Выбранной профессии?
– Нет, выбранного места работы. Иногда бывает ситуация, когда вроде работа интересная, задача симпатичная, а заказчик – нет. И не отвертишься, даже если уволишься или на пенсию пойдёшь. Только если в петлю залезть, так и там достанут. Понимаешь?
Юра хмыкнул:
– Это вы, значит, сюда полезли вместо петли? И Палыч вас отпустил? Просто так?
Веник поморщился, как на занятиях, когда кто-то из них нёс чушь.
– Мы с Павлом всё обсудили. Он новый заказ выполнять готов, я – нет.
– Какой заказ?
– Большой и важный. Юр, ну сам скоро узнаешь… Вам-то как раз интересно должно быть. Перспективы хорошие, адреналин…
Юра подумал, что может значить этот «адреналин». Закинут куда-нибудь в «горячую точку»? В развивающиеся страны? Или в историю? Ледовое побоище, Бородинская битва?
Но спросил он не об этом.
– Ну, и как вы дальше жить-то будете? Для чего?
Вениамин Аркадьевич пробовал не дёрнуться, сделать лицо спокойным, невозмутимым, как у Палыча. Не вышло. Но ответил он вполне убедительно:
– Для себя самого… Поживу, как живут нормальные люди. Выдохну. А там посмотрим. Устал я, Юр. Честно.
Он это очень доверительно говорил. Наверное, это было правдой, хоть и частичной.
Юрка тоже попробовал сделать невозмутимое лицо. Они сейчас как в шпионов играли.
– Да я не про то. Вас что, просто вот возьмут и отпустят? Вы же проект практически основали. Они вам просто так дадут уйти? Ваши заказчики.
– Уже дали. Мы вообще-то в рамках закона действуем, ты не в курсе? И вообще, я всего лишь живой человек. Это вы неубиваемые, у вас всё впереди. Только вам мозгов пока не подвезли. Но как подвезут, станете вы, Юра, большой могучей силой.
– Оружием?
– Орудием производства. Рычагом давления. И этим ещё… Решающим фактором. Если будете себя хорошо вести.
Он слегка подшучивал, Веник Банный. Улыбался, как человек, знающий правильный ответ. Но по сути говорил серьёзно – то, о чём вслух обычно не говорят. Ни на планетке, ни в НИИ. Там-то «госзаказ спецпроекта». А тут никто не услышит, можно по-честному.
Вениамин Аркадьевич сейчас говорил то, о чём Юра догадывался, то, что Юре больше всего нравилось в его нынешней жизни… не жизни… при этом раскладе, окей.
«Вы сильные. Вы всё можете. Вы всегда будете работать по чьей-то инструкции, но вы очень сильные. Вы боги из машины».
– По сути дела, именно вы меняете историю. Я же знаю, что ты читаешь. ЖЗЛ про полководцев, биографии великих. Историческую литературу. Смотришь, как люди упускали переломный момент. Прикидываешь, как бы ты туда к ним…
Юра читал не только такое, но все равно кивнул:
– Так это же профдеформация, Вениамин Аркадьевич. У нас
