Станислав Рассадин - В стране литературных героев
Но Милон был несправедлив к лакею. Колебания того были более чем оправданны. Ибо в гостиную входит и не один человек и не трое. "Един, но в трех лицах" - точнее, пожалуй, и не скажешь. Словом, вошли два поразительно похожих друг на друга старика и юноша, в чьем молодом лице безошибочно угадываются те же самые черты, что в старческих лицах.
Гена: Архип Архипыч, их и вправду трое! А кто же из них Фауст?
А.А.: Все трое, Геночка. Вот этот старик - Фауст, который появляется в самом начале трагедии...
Первый старик (глухим и каким-то потухшим голосом). Я богословьем овладел, Над философией корпел, Юриспруденцию долбил И медицину изучил. Однако я при этом всем Был и остался дураком...
Гена: А юноша - это кто? Его сын?
А.А.: (с досадой). Да нет! Это тот же самый Фауст, но уже после того, как Мефистофель вернул ему молодость...
Юноша (звонко, голосом, полным упоения жизнью). О небо! Я люблю! О Маргарита! Моя душа тебе одной открыта! Один лишь взгляд, один лишь голос твой Дороже мне всей мудрости земной!
Гена: А другой старик?
А.А.: А это Фауст трагедии. Фауст, уже вторично постаревший, узнавший всю мудрость мира.
Второй старик (его голос тоже глухой и усталый, но ничуть не похож на голос первого. Он мужественнее, просветленней, он исполнен внутренней силы). Остановись, мгновенье! Жизни годы Прошли недаром, ясен предо мной Конечный вывод мудрости земной: Лишь тот достоин жизни и свободы, Кто каждый день за них идет на бой!
А.А.: Благодарю вас, господа Фаусты! Вы мне больше не нужны. Можете быть свободны... (Те выходят.) Ну-с, любезная Софья? Что вы теперь скажете?
Софья Скажу, что после явления сей треглавой гидры даже Гамлет уже не кажется мне таким чудовищем!
Милон О да! Его мы упрекали в раздвоенности. А этот Фауст пал еще ниже: он смел явиться к нам втроем!
Софья Кто автор сей безумной пьесы?
А.А.: Великий Гете!
Софья Вот как? Великий? Законодатели правил классицизма называли Шекспира пьяным дикарем и варваром. Но этот ваш Гете еще больший варвар, нежели сам Шекспир!
Очевидно, реплика Софьи оказалась для Архипа Архиповича последней каплей: он включил дистанционное управление, и вот наши герои уже снова в комнате профессора обсуждают удивительные события, свидетелями и участниками которых они только что были.
А.А.: Ну как, Геночка? Скучно тебе было в гостях у Софьи и Милона?
Гена: Да, оказывается, с ними не соскучишься... Архип Архипыч, а знаете, я теперь окончательно убедился, что был прав! Все происходит точно как я говорил! Талантливый поэт создает правила. А потом приходит другой, еще более талантливый. Он доказывает, что эти правила уже устарели, и начинает их нарушать...
А.А.: Так-так... Ну, а в данном случае кто, по-твоему, этот гениальный поэт, доказавший, что правила классицизма устарели?
Гена: Как кто? Шекспир!
А.А.: Да, Геночка. Схема твоя очень логична, ничего не скажешь. Одна только маленькая неувязочка получается.
Гена: Какая неувязочка?
А.А.: Да ведь Шекспир-то написал "Гамлета" за тридцать пять лет до того, как Корнель написал своего "Сида"! И правила классицизма были созданы уже после Шекспира... Кстати, классицисты считали, что Шекспир варвар именно потому, что он не знал их правил. Они искренне верили, что если б он знал эти правила и следовал им, он написал бы гораздо лучше.
Гена: (растерянно). Как же так... А я думал... Что ж это выходит, в искусстве нет никакого прогресса?
А.А.: А почему это предположение кажется тебе таким невероятным?
Гена: Архип Архипыч, хватит вам притворяться! Вы что, дурачком меня считаете? Да прогресс - он же всюду есть: и в истории и в технике... Где жизнь - там и прогресс! Значит, и в искусстве он есть тоже. Что, искусство хуже техники, что ли?
А.А.: В технике - там все просто! Паровой двигатель - шаг вперед по сравнению с лошадью и телегой. Двигатель внутреннего сгорания - еще один шаг. Электричество - еще один... По-твоему, значит, и искусство развивается точно так же? Со ступеньки на ступеньку, все вверх и вверх, и каждый новый поэт оказывается выше предыдущего...
Гена: В общем, по-моему, так же.
А.А.: Тогда, значит, современные поэты должны быть лучше Пушкина - ведь так?
Гена: Так я и знал, что вы это скажете! Ну и что? Конечно, лучше! В чем-то безусловно лучше!
А.А.: Ну и ну!
Гена: Ничего не "ну"! Я все обдумал. Ясное дело, для своей эпохи Пушкин был выше всех. Он же гений! Но ведь после него сколько всяких открытий в поэзии было сделано - Некрасовым, Маяковским, ну и другими. Пушкин же их не читал! А современный поэт читал и может использовать все их открытия. Вот и выходит, что в чем-то он и правда лучше Пушкина. Не во всем, конечно, но в чем-то обязательно лучше. И ничего тут обидного для Пушкина нет. Ведь жизнь-то развивается!
А.А.: Жизнь развивается, но Пушкина тем не менее никто из русских поэтов пока не превзошел.
Гена: Но ведь вы сами говорили, что Маяковский был новатором, что он много нового изобрел. Зачем же тогда ему было все это изобретать, если Пушкина все равно не догонишь и не перегонишь? Писал бы себе как Пушкин!
А.А.: А вот это, Геночка, очень интересный вопрос. В самом деле, зачем поэты все время стремятся обновлять язык поэзии?
Гена: Вот и я говорю - зачем?
А.А.: Позволь я пока уклонюсь от ответа...
Гена: Ага! Сдаетесь?
А.А.: Да нет, просто я боюсь, что мы с тобой можем опоздать к началу эксперимента.
Гена: Какого еще эксперимента? Нет уж, давайте доспорим...
А.А.: Я думаю, Геночка, что, если я тебе скажу, кто проводит этот эксперимент, ты и сам захочешь отложить наш спор.
Гена: А кто его проводит? Неужели Шерлок Холмс?
А.А.: Он самый!
Гена: Ну тогда ладно. Так и быть, потом доспорим...
Путешествие двадцать первое
Козьма Прутков ставит в тупик Шерлока Холмса
Зал, где собрались литературные герои желающие присутствовать при новом эксперименте прославленного Шерлока Холмса Среди публики - Архип Архипович и Гена. На сцене, за столом, - Холмс и, разумеется его неизменный спутник доктор Уотсон. В некотором отдалении от них, за специальным барьером (как это принято в зале суда) - король Клавдий, дядя принца Гамлета. Он - в наручниках Его охраняют два полисмена и незадачливый коллега Холмса, инспектор Скотланд-Ярда Лестрейд. В зале - легкий гул голосов, как это всегде - бывает перед началом какого-нибудь действия. Но едва только Холмс встает, все смолкают.
Холмс (торжественно). Джентльмены! Эксперимент, который я хочу предложить вашему вниманию, заключается в следующем. Я произношу слово, а человек, подвергаемый испытанию, должен тотчас же совершенно автоматически произнести любое другое слово. Первое, которое придет ему в голову. Даже если это будет чепуха, нонсенс, вздор... В итоге я на основании его собственных слов расскажу вам, что у него на уме, о чем он думает и что скрывает. Мой ученый друг доктор Уотсон мог бы дать вам медицинское и психологическое объяснение, хотя, я полагаю...
Уотсон (в полной уверенности, что теперь настал его черед) Джентльмены! Я расскажу вам о законах ассоциативного мышления, о заторможенных рефлексах. о гипнотическом внушении и прочем, что поможет моему другу Холмсу дать простор вашим подсознательным ассоциациям и проникнуть в глубины вашего сознания и даже подсознания. Я буду краток и займу у вас не более сорока минут... (Гул разочарованных голосов.)
Холмс Простите, Уотсон! Боюсь, что вы неправильно меня поняли. Я сказал, что вы в случае необходимости могли бы дать этим господам соответствующие разъяснения. Но сейчас в этом вряд ли есть нужда. Как видите, собравшимся не терпится, чтобы я как можно скорее приступил к эксперименту.
Уотсон (смиренно). Вы правы, Холмс! Ваш метод говорит сам за себя!
Холмс Итак, джентльмены, сейчас вы будете присутствовать при первой проверке нового метода ведения следствия - Испытанию подвергнется король Дании Клавдий, которого инспектор Скотланд-Ярда арестовал по подозрению в убийстве... Лестрейд, объясните, пожалуйста, присутствующим, какие у вас были основания для ареста.
Лестрейд По правде говоря, никаких, мистер Холмс. К нам обратился племянник арестованного, некто Гамлет. Ок сообщил, что подозревает своего дядю в том, что тот убил его отца, бывшего короля Дании Основанием для этих подозрений послужили показания покойного.
Холмс То есть как? Вы вероятно оговорились?
Лестрейд Никак нет, сэр! Покойный король в виде призрака явился своему сыну Гамлету и сообщил ему, что был злодейски умерщвлен подследственным. Показания призрака, как вы сами понимаете, не могут служить достаточно веским основанием для присяжных Я решился арестовать его величество короля Клавдия только из уважения к принцу Гамлету, который, как известно. слов на ветер не бросает. Мы провели тщательное расследование, которое, как легко догадаться не принесло никаких результатов. Каких-либо улик, подтверждающих показания призрака, мы не обнаружили Подследственный упорно отрицает свою вину. По правде говоря, я уже заготовил приказ о его освобождении из-под стражи, так как доказать причастность короля Клавдия к убийству его величества покойного короля Дании совершенно невозможно.
