Король-волк - Эндрю Питерсон
Клакстон, очевидно, знал самый большой страх Марали и намеренно бил по больному. Сколько ночей она пролежала без сна, внушая себе, что Гаммон любит её искренне, что перемены, которые она ощутила в себе – лёгкость на душе и почти мучительная радость, – ей не мерещатся. Она вспомнила день битвы за Кимеру, когда Гаммон протянул ей руку и попросил позволения заботиться о ней. Тогда что-то всколыхнулось на дне иссохшего колодца её души – и за минувшие месяцы этот источник медленно наполнился. С приходом весны Марали наконец позволила себе поверить, что вода в нём очистилась, – но каждое слово, которое выплёвывал Клакстон, отравляло эту воду, мутило её, пачкало, и теперь Марали казалось, что она тонет в грязи.
– Я дам тебе последний шанс, девчонка. У тебя один отец – либо Клакстон, либо Гаммон. Ты от природы связана только с одним из нас. Подумай хорошенько – и ответь. Кто твой отец?
Марали покачала головой и заплакала. Она мечтала, чтобы появились Клыки или береговики, – надеяться на Гаммона она уже перестала. Чудесные спасения бывают только в сказках.
– Кто твой отец?! – взревел Клакстон и ударил дочь по лицу. У Марали из глаз посыпались искры, и она ощутила на губах вкус крови. – Ты береговик до мозга костей, девчонка! Кто твой отец? Что течёт в твоих жилах?
Марали шевельнула губами.
– Что? – крикнул Клакстон, крепче стискивая горло дочери.
Марали сморгнула слёзы, с трудом сделала вдох и гневно посмотрела на отца:
– Любовь.
– Любо-о-овь, – презрительно передразнил Клакстон и захохотал.
Марали шмыгнула носом и сказала:
– Любовь сильнее крови. Сильнее природы.
– Ах ты, тварь! – Клакстон сжал кулак и размахнулся.
Марали улыбнулась сквозь слёзы. Она знала, что сделала правильный выбор. Ведь её тоже выбрали. Она не сомневалась, что Гаммон сейчас сражается за неё и что его любовь сильнее руки, которая держит её за глотку, и кулака, готового нанести удар.
Девочка закрыла глаза и собралась с духом.
Но удар так и не настиг Марали. Клакстон ахнул и булькнул; рука, сжимающая шею девочки, ослабела. Марали рухнула наземь, в замешательстве глядя на Клакстона. Тот зашатался и повернулся, и Марали увидела у него в спине воткнутый по рукоятку нож.
– Да простит тебя Создатель, сынок, – произнёс дрожащий женский голос. – Да простит меня Создатель.
Нургабог, согнувшись пополам, стояла на лестнице, одной рукой держась за ступеньку, а вторую прижимая к больному боку. На обращённом к свету лице было выражение полного муки торжества.
– Лишь одного человека на свете я люблю больше, чем тебя, – прохрипела она. – Твою дочь.
– Но… но я король берега, – с трудом выговорил Клакстон и, рухнув на колени перед матерью, протянул к ней руки. – Ты не смеешь меня тронуть.
– А ты не тронь девочку, – с усталой улыбкой произнесла Нургабог. – Больше никогда…
Она подковыляла к сыну и обняла его. Оба повалились на землю, не размыкая рук. Клакстон уткнулся лицом в плечо матери и судорожно закашлялся.
– Беги, внучка, – велела Нургабог. Она дышала слабо и прерывисто. – Клыки близко. Беги!
Марали достала нож и перерезала верёвки на лодыжках. Кое-как поднявшись на ноги, девочка слепо бросилась в темноту.
– Гаммон! – закричала она. – Гаммон, я иду!
34
Стыд Артама
Артам летел над Набережной улицей, высматривая Эррола.
Всё это время он смутно сознавал, что скриане готовятся к неизбежной битве. Гаммон повсюду рассылал своих гонцов, извещая скриан о победе в Дагтауне и призывая их на войну. Так рассказывали Марали и Сара. Однако в припадке безумия, когда он слышал собственный бред, но не мог с ним совладать, Артам ничего толком не понимал. Он сам не знал, отчего у него прояснилось в голове, когда Марали пропала, но был благодарен судьбе за это. Кроме Артама, никто из скриан не умел летать. Теперь крылья стали явным преимуществом.
– К оружию! – кричал он, проносясь над улицами. – Клыки в городе! Война!
Артам не оглядывался, чтобы убедиться, поверили ему горожане или нет. Скоро дагтаунцам волей-неволей придётся в это поверить.
Артам миновал Кремпшо и закружил над набережной, выкрикивая:
– Клыки в городе! Клыки в городе!
Прищурив свои орлиные глаза, он увидел дагтаунцев и кимерцев, собравшихся в импровизированном лагере, и лотки торговцев, разбросанные вдоль реки. Его взгляд упал на мужчину, который стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Это и был Эррол, друг и заместитель Гаммона.
Услышав пронзительный голос Артама, Эррол встал по стойке «смирно» и обнажил меч. Артам сложил крылья и устремился к нему. Он с шумом приземлился перед Эрролом и схватил мужчину за плечи:
– Клакстон и береговики тайком провели Клыков в город!
– Много их? – спросил Эррол.
– Не знаю. Сотни. Драка началась на восточной окраине. Но подозреваю, Клыков полно по всему городу.
– Где Гаммон?
– В последний раз я его видел, когда он скакал по крышам под видом Пламенеющего меча.
На краю рыночной площади послышался треск, а потом испуганные крики. Но Артам со своей вестью успел вовремя. Вместо того чтобы бежать, собравшиеся на рынке дагтаунцы гневно хлынули на шум и встретили Клыков оружием.
– Элмер! Ольсин! – крикнул Эррол, когда мимо пробегали двое его товарищей-кимерцев. – Отправьте весть на западную окраину. Велите людям скорей готовиться к бою!
– Но бой идёт здесь, – возразил Ольсин, мечом указав в сторону суматохи.
– Нет, парни, – сказал Артам. – Клыки проникли в город. Бой повсюду.
Элмер и Ольсин как будто смешались, но тут в доме справа раздался грохот. Разбилось окно, и из него, яростно рыча, посыпались Зелёные и Серые Клыки.
Эррол заорал и бешено замахал мечом. Артам взвился в воздух и атаковал кучку Клыков с высоты – в то самое мгновение, когда один из ящеров укусил Элмера за руку. Элмер с воплем упал; остальные сомкнулись вокруг него. Бедняга корчился на земле, а потом замер. Артам и Эррол дрались, превращая одного Клыка за другим в пыль, пока не перебили всю компанию. Ольсин опустился на колени рядом с Элмером, окликая друга, но тот был уже мёртв.
– Ольсин, – сказал Эррол. – Надо предупредить остальных. Ступай.
Ольсин кивнул, коснулся напоследок лба Элмера и убежал.
– Артам, лети на северную окраину и собирай людей – солдат, горожан, кого угодно. Мы растянуты по всему Дагтауну, и если не выстроить оборону, Клыки нас расколют как орех. Пусть все идут сюда. Если мы встанем спиной
