Зима, любовь, экстрим и хаски - Женя Онегина
– Я поняла.
– А потом я заехал к отцу в офис. Подписать кое-какие документы. А он. А там… Там была Ника. И они…
– С твоим отцом? Она?
– Угу. Отцу летом исполнилось сорок два года, Зой. Он молод, богат и хорош собой.
Она сдавленно смеется и спрашивает:
– А ты?
– Я сказал ему, что он козел. И оказался здесь. Чтобы доказать, что я могу сам.
– Что?
– Все могу.
Только теперь я замечаю, что она близко. Ее губы такие нежные. А еще соленые. От слез.
– Ты плакала, Зоя?
– Я просто испугалась. Что ты уйдешь. И я останусь одна.
– Я не уйду, – отвечаю я и сам тянусь к ее губам.
И вдруг становится так хорошо, что уже не важно, где мы. И что с нами будет. Важно только, что мы вместе. А дальше весь мир подождет.
Целоваться в снегу, в зимнем комбинезоне и полной темноте ужасно неудобно. Но мы справляемся с поставленной задачей на отлично.
А когда сил и эмоций действительно не остается, и я прижимаю девушку к себе, у нее в кармане звонит телефон.
Глава шестнадцатая
Зоя
– Лаки! Вперед! Вперед, девочка! Вперед!
Я никогда не думала, что буду плакать, услышав эту команду. Но я рыдала от счастья.
Все кончилось. И нас нашли.
Ванька был прав, отправившись за нами в собачьей упряжке. Найти нас в этом овражке могли только собаки. На самом деле до “Медвежьего угла” мы не доехали совсем немного, чуть больше пяти километров.
Даня остался со снегоходом. Убедившись, что с нами все в порядке, Ванька выдал ему спальник, термос с брусничным чаем и пару бутербродов, усадил меня в нарты, укутав с ног до головы, и мы поехали к базе.
Нас встречали у большого дома.
Бледный Артемий, с трудом удерживающий на коротком поводке возбужденного Сильвера. Заплаканная Юля. Серьезная Катя, которую собственнически обнимал Никита. Святослав курил, Владимир улыбался. Лика гладила Альбуса, доверчиво привалившегося к ее ногам. Ангелина привычно хмурилась.
Медвежий угол утопал в огнях. Разноцветные коттеджи были наполовину засыпаны снегом. Вместо широких дорожек кругом вились узкие протоптанные тропинки. Лестницы и вовсе прятались под сугробами.
Иван передал меня с рук на руки Алене. А Лаки все никак не хотела уходить, скулила и рвалась ко мне, словно боялась оставить меня даже на мгновение.
– Нужно привезти Даню, – сказала я ей и обняла за шею, зарываясь лицом в густую, мокрую от снега шерсть. – Привези мне Даню, пожалуйста!
Лаки лизнула меня в щеку горячим языком и повернулась к Ване, ожидая команды. В упряжке их было восемь: Джек и Лондон, Чук и Гек, Роузи и Белла, Лаки и Вульф. Альбуса на большое расстояние Оленев брать не рискнул. И правильно сделал. Пес был слишком стар.
Свят и Владимир отправились следом за упряжкой на лыжах, надеясь вытащить застрявший снегоход.
Я пришла в себя только в душе. Я снова чувствовала пальцы на руках и ногах, а перетруженные мышцы под упругими струями горячей воды уже не так ныли, как на морозе. Меня не было дома всего несколько часов, а казалось, что прошло полжизни. Страх, боль, отчаяние и смирение – все эти чувства сменялись одно за одним. Но главным оставался холод. Ненавязчивый, заметный не сразу. Он обволакивал и подчинял. И если бы не Даня, я бы сдалась, наверное.
Закутавшись в халат, я забралась в кровать, сверху завернулась в одеяла и только потом взяла со стола кружку с бульоном.
– Живая? – спросила Алена немного сердито.
– Кажется, да.
– И как ты умудрилась?
– В сумерках свернула не туда, – ответила я. – Я устала, сильно устала, еще когда мы были на капище.
– Почему не сказала?
– Кому? – Я удивленно приподняла брови.
– Кому угодно, Зоя! – рассердилась Алена уже по-настоящему. – Ване, Даниилу, Святославу! Там было полно взрослых и сильных мужиков, Зоя! А тут чуть не убилась сама, и парня за собой потащила.
– Все было не так, – пробормотала я.
– А как?
Я не знала. Сейчас, дома в тепле, мое поведение и мне уже казалось ребячеством. Я должна была сказать, что устала.
– Сколько нас не было?
– Искали вас часа полтора, не больше.
– А я думала, целую вечность. А что с Димой?
– Прооперировали. Гипс наложили на шесть недель. Потом еще одна операция будет. Ближе к весне. Его выпишут послезавтра, и Костя решил остаться в Петрозаводске, а потом сразу привезти его сюда.
– Это хорошая новость, – пробормотала я. – Наверное.
– С ногой будет все в порядке, – заверила меня подруга. – Это самое главное.
– Да.
Говорить не хотелось. Ужасно клонило в сон, но я понимала, что допить бульон все же придется. А еще нужно дождаться, пока привезут Даню. Он остался в лесу один, после всего, что случилось. Я бы так не смогла. Теперь лес, мой родной лес, пугал меня до тошноты.
– Ты чего это позеленела? – встревоженно спросила Алена. – Плохо?
– Устала просто.
– Так поспи.
– Я жду ребят. Мне нужно знать, что они вернулись. Ален, лучше расскажи, как день у вас прошел.
– Спокойно прошел, – ответила подруга. – И тихо. Ангелина и Лика провели утро в бане. Мы им чан на улице натопили, потом еще обед туда принесли. Уху, оленину, калитки. Темка наш расстарался. Жуть как красиво. И вкусно! В общем, девицы весь день там были. Фотографировали много. И уже кое-что есть, Зой. В соцсетях. И три номера забронированы на Новый год.
– Да ладно! – не поверила я.
– Я тоже не поверила, когда Ольга сказала. А потом Артемий ссылку прислал. А там такая красота. Я девицам еще калиток отправила. И какао. Пусть фотографируют!
Я улыбнулась, а потом спросила:
– А Юля?
– Вот ее я не видела, пока Ванька с ребятами не приехали. И с ней истерика случилась.
Артемий на нее наорал и в доме охотника запер, чтобы не мешалась под ногами.
– Жестоко.
Залаяли собаки. И Сильвер ответил им пронзительным воем, который подхватил Альбус.
– Приехали, – выдохнула я.
– Сейчас узнаю, – сказала Аленка и вышла.
Глаза слипались, но я отчаянно боролась со сном. Я должна была точно знать, что он вернулся. Что собаки не заблудились. И что самого Даню не замело с головой. Я замерла, прислушиваясь к тому, что происходило внизу. Почему-то к окну я подойти не решилась, и теперь жадно ловила каждый звук, доносящийся с улицы.
Хаски возбужденно скулили. А люди
