Мир! Дружба! Жвачка! Последнее лето детства - Дмитрий Викторович Севастьянов
– Перестань. Я очень хочу знать, как все закончится. Хм. «Он коснулся ее и подумал, что у его жены, хабалки с рынка, никогда в жизни не было такой чудесной, такой чудесной осиной талии…»
– Оладушки остынут, – перебил Федор. – Ты бы поела… Тебе же на работу идти. А то голодная.
– «Хабалка с рынка» – я так понимаю, это я, правильно? – Надежда швырнула бумаги на кровать и уселась на край, глядя в окно.
Федор попытался объясниться:
– Нет. Наоборот. Ты неправильно понимаешь. Это образ. Метафора.
– А с «осиной талией» – значит, вот та самая… библиотекарша.
– Какая библиотекарша? – выдал себя Федор. – Да не было у меня ничего с ней и быть не могло.
– Было! Понятно у тебя с ней все! Как минимум в твоем воображении! – Надежда встала, направилась к выходу и хлопнула дверью. – Идиот!
В соседней комнате Сан Саныч уже который день пытался настроить антенну. Пока единственным каналом, доступным к просмотру, была рябь и белый шум. Естественно, в панельном доме не стоило и надеяться, что кто-то не услышит разговор в соседнем помещении.
Однако перебранки домочадцев Сан Саныча не тревожили. Или он просто умело притворялся.
– Давай, работай, банка с кинескопом! – Сан Саныч стукнул по деревянному корпусу. – Иначе я тебя на металлолом сдам!
Надежда пронеслась по коридору и торопливо влезла в туфли.
Федор выбежал следом, нагнал ее в прихожей.
– Надюш, пожалуйста… Ну, зайка моя… – Он попытался обнять жену, но та отстранилась.
– Руки убери.
– Убрал. – Федор поднял ладони, как при задержании. – Послушай, Надежда моя… Рябинин-муж и Рябинин-писатель – это два разных человека!
Звонкая пощечина эхом пронеслась по всей квартире.
– А я тебе говорил – ничего путного Рябининым не назовут, – поддакнул Сан Саныч.
Надежда закатила глаза.
– Папа, хоть ты-то, я тебя умоляю! – Она взяла небольшую кожаную сумку и выскочила из квартиры.
Едва дверь захлопнулась, Сан Саныч сообразил: без поддержки лучших членов семейства он точно не обойдется.
– Вика, внучечка! Иди сюда. Деду помощь нужна! – Ему в голову буквально влетела блестящая идея.
Вскоре у Вики появилась новая игра – встань посреди комнаты на табуретку и лови волну антенной. Белая рябь постепенно сменилась на цветную. На экране начали проявляться силуэты.
Сан Саныч сидел на стуле и водил по лицу электробритвой «Бердск».
«А теперь – наш корреспондент из Белграда», – раздалось из телевизора.
– О!.. Не дергайся, – скомандовал Сан Саныч.
Вика послушно замерла.
На экране из очертаний и волнистых линий выплыли кадры хроники. Вот люди в голубых касках разбирают оружие.
А вон и танк проехал через рухнувший дом.
Говорящая голова вещала:
«Продолжаются вооруженные противостояния в Югославии. Потерь среди нашего миротворческого контингента пока нет».
– Дед… – Саня закончил завтракать и показался на пороге.
– Тише ты! – Сан Саныч поднял руку.
На экране появились полевой госпиталь и человек на желтоватой простыне, лежащий среди трубок.
Диктор объяснял:
«Но во время минометного обстрела жилого района, выводя из зоны огня мирных жителей, пострадал сержант Илеев – взрывом снаряда ему оторвало ногу… А теперь – прогноз погоды…»
Сан Саныч задумался.
– Деда, все? – Вика перебила его мысли. – У меня сейчас рука отвалится.
– Все.
Внучка спрыгнула со стула и убежала в детскую. На экране снова показывали «метель».
Сан Саныч убрал бритву в чехол, даже не вспомнив, что совсем не побрил вторую щеку. Теперь половина его лица напоминала одуванчик.
– Дед. С дядей Аликом все хорошо. Не волнуйся. – Саня осторожно прошел дальше в комнату.
– Не волнуюсь я, – проворчал дед, – отвянь.
За окном каркнула птица.
Сан Саныч вздрогнул.
– Не выспался просто. Ворона здесь какая-то оборзевшая. Всю ночь орала, спать не давала. А ну, кыш!
Саня не обратил внимания на сидевшего за окном грача, прикормленного крошками с кухни.
Ему хотелось выполнить вчерашнее обещание.
– Дед, хочешь погуляем?
– На той неделе гулял.
– А может, на речку? Искупаемся?
– Ты плаваешь как топор, – не сдавался Сан Саныч.
Он уже собрался на улицу, проведать старых друзей – авось кто еще в живых, но неожиданно Саня нашел последний аргумент.
– Дед, стой. Помнишь, ты меня стрелять научить обещал? Или забыл?
Сан Саныч замер и посмотрел на внука. Не то чтобы он обещал, но память у ветерана была уже не та.
– Ниче я не забыл. Помню. Волковы свои обещания держат. Одевайся!
– Есть! – Саня вытянулся по струнке и отдал честь.
Дед было хмыкнул:
– К пустой голове…
Но Саню уже как ветром сдуло.
Квартира токаря Лукина располагалась аккурат на углу дома, поэтому в середине дня спрятаться от солнца в ней было невозможно. В лучах, проходящих сквозь тюль, поблескивали пылинки и падали на новые табуретки: отец Вовки – токарь Михаил Лукин – получил на днях несколько штук в качестве зарплаты. Не слишком эффективная, но стандартная практика во времена, когда предприятия не могли порадовать работников деньгами.
Пару табуреток даже получилось всучить друзьям, несколько других у Вовки все-таки выкупили афганцы. Оставшиеся служили в доме всем подряд: подставкой под ноги, стулом, столом.
Когда-то Михаил был плотным коренастым мужчиной, но годы алкоголизма жестоко отпечатались на нем. Сейчас он сидел на кресле в растянутой футболке и трениках, собираясь позавтракать перед вечерней сменой. Завтрак, скорее, напоминал закуску: килька, хлеб, зелень. По телевизору показывали мультфильм про Крошку Енота, но песенка про улыбку почему-то не делала мир светлее.
– Вовка, ну че там? – позвал Михаил.
Сын как раз накладывал на тарелку яичницу и накрывал отцу стол. Точнее, две обеденные табуретки.
– Во, молодец! – Михаил расставил ноги пошире, чтобы придвинуть завтрак поближе. Не хватало одной детали. Он поставил перед собой стеклянную стопку и открыл банку пива.
Вовка услышал шипение и ударил отца по рукам.
– Ты че… охренел?
– Алле! – Дрожащей рукой Михаил еле удержал банку. – Чуть не расплескал, блин!
– Те седня на работу! Или ты бухим за станок собрался, а? Раньше хотя бы по вечерам бухал, теперь с утра нажираешься?
– Много ты понимаешь. – Михаил уселся обратно в кресло и забурчал в бороду. – В мире бардак. В стране конституционный кризис. У меня стресс.
– У тебя каждый день стресс! – перебил Вовка. – Ты понимаешь, тебя так распилит на фиг. Хочешь бухать – бухай! Тогда на работу не иди!
– Ага, а деньги кто домой нести будет? Ты? Мать твоя за год ни копейки не прислала.
Михаил хотел подлить себе
