С. Гроув - Золотое снадобье

– Ничего не хочешь мне рассказать?

София показала ему катушку:

– Судьбы даровали мне знак.

Тео ждал продолжения.

– Я ходила в нигилизмийский архив. Мама, оказывается, дневник вела, он теперь хранится в их отделении, в Гранаде. У меня в архиве подруга появилась, Угрызение. Она может взять нас туда с собой… завтра отплытие… и в архив проведет… Я к Шадраку, а он – нет. Говорит, пошлет кого-то, тот скопирует дневник и сюда пришлет.

Тео немного поразмыслил:

– А ты, значит, в Гранаду собралась?

София вздохнула:

– Это же лучшая улика, какую мы до сих пор находили! И мы им нужны… мама во мне нуждается… Только не спрашивай, откуда я знаю. Знаю, и все!

Я думала, мы с ним поедем… дневник укажет, где их искать… и мы сразу стартуем за ними, прямо оттуда. Ты правильно сказал, мне очень хочется хоть что-нибудь сделать… Я думала, Шадраку тоже. Но он весь в делах министерства. Говорит, обстоятельства изменились.

Тео спросил:

– Эта твоя подружка… Угрызение. Она нигилизмийка?

– Да.

– И ты ей доверяешь?

– Она не такая, как остальные. Она мне нравится.

– И она сказала, ты с ней можешь завтра уехать? На корабле?

София кивнула.

Тео некоторое время смотрел в окошко, потом снова повернулся к Софии. Его губы медленно растягивались; дело кончилось широченной улыбкой.

– Ты что? – спросила она.

– А давай с ней поедем!

Солнечный луч коснулся катушки. Серебряная нить неярко, но отчетливо замерцала. София набрала полную грудь воздуха. Дышать почему-то стало очень легко.

– С ней поедем? – эхом отозвалась она.

– Ну да. Соберем манатки, придумаем план… то есть ты придумаешь, у тебя лучше выходит. Мы ведь и прежде это проделывали, так? Значит, снова сумеем!

София почувствовала, как к глазам подхлынули слезы. Чувство горькой утраты смешалось с радостью нежданного обретения. То и другое исподволь копилось в душе, и сегодня в течение одного короткого часа девочка поняла – вот она, судьба. Близость и простота отношений с любимым дядей, чувство принадлежности и приязни – все вдруг испарилось. Взамен возникло ощущение понимания, сочувствия, юмора, исходивших от другого человека. Шадрак больше не стоял с нею плечом к плечу. А вот Тео…

– Думается, сумеем, – прошептала она.

11

Затерявшись среди карт

БОСТОН: книжный магазин «Атлас». Основан в 1868 году, имеет репутацию поставщика редкостей. Близость к Бостонской Палате общин сделала «Атлас» едва ли не основным вдохновителем официальных экспедиций в удаленные эпохи.

Книжный магазин «Атлас» был назван по имени мифического титана: на вывеске тот изображался держащим на плече земной шар. В полном соответствии с рекламой «Атлас» специализировался на путеводителях, книгах по исторической географии – и конечно, на картах. Когда звякнул дверной колокольчик и София переступила истертый порог, из-за стойки донеслось жизнерадостное:

– Добро пожаловать!

– Мистер Кроуфорд! Это я, София, – отозвалась она.

– Софочка!.. – Над небрежно наваленной кипой книг возникла лысеющая макушка, а затем и лицо, с которого на нее смотрели голубые глаза над выступающим красным носом. – Как здорово, что ты заглянула! А я тут новые поступления разбираю. Ты что-нибудь присмотрела?

– Спасибо, я пороюсь, если можно. – София помахала Корнелиусу Кроуфорду и двинулась узким загроможденным проходом вдоль полок, ища раздел, посвященный Папским государствам.

Они с Тео еще рано утром уложили рюкзаки. Одна беда – София не могла заставить себя позаимствовать что-нибудь из Шадраковых карт или книг. Ей и так хватало переживаний из-за обмана, а это уже отдавало бы воровством!

Тео, конечно, настаивал, что вовсе они никого не обманывали, но звучало неубедительно. Шадрак накануне поздно вернулся домой, на лбу никак не разглаживались морщины невысказанных забот. Ужинали молча. София постепенно уверилась, что дядя либо забыл о дневнике, либо настолько погрузился в дела министерства, что дневник Вильгельмины казался несущественной мелочью. София ощутила острый укол печали, но ее решимость только окрепла. Утром, услышав, как за дядей закрылась дверь, девочка села в постели и обхватила руками колени. Если бы все было по-другому!..

Потом выбралась из-под одеяла и стала укладывать вещи.

И вот теперь она рылась в «Атласе». Покупала карты и книги, которые могут пригодиться. Она должна была встретиться с Тео уже на борту «Истины». Прислушиваясь к себе, София чувствовала: как ни тяжко ей оставлять дядю, радостное возбуждение уже проклевывалось внутри.

В магазине витал чудесный запах видавших виды книжных страниц, кожаных переплетов, солнце вливалось в помещение сквозь полуприкрытые жалюзи: ни дать ни взять пятна света на поляне в бумажном лесу. Аккуратно перешагивая стопочки книг, казавшиеся на той поляне разнокалиберными грибами, София добралась наконец до нужного стеллажа. Уселась на груду толстых томов – и вскоре уже увлеченно листала страницы исторического фолианта, составленного неким Фульгенцио Эспаррагосой. Десятки карт и длинные главы вращались в основном вокруг путей паломничества к религиозным святыням – а их на обширном полуострове было великое множество. Автор жаловался, что сообщение нарушило распространение ужасной болезни: в Папских государствах ее называли лапеной. Она уже парализовала торговлю, истощила все обеспечение паломнических путей, выкосила целые деревни…

Никто больше не заходил в «Атлас» и не мешал Софии читать. Корнелиус, невидимый за книгами, время от времени принимался бурно спорить сам с собой, то жалуясь, сколько денег пришлось выложить за «Энциклопедию Россий», то гадая, куда нелегкая дернула его засунуть карты Срединных путей.

Когда София вновь сверилась с карманными часами, было уже почти одиннадцать. Девочка встала и подошла к кассе:

– Мистер Кроуфорд, можно мне купить эту книгу о Папских государствах?

– Конечно, милая, – долетел приглушенный ответ. – Минуточку!

В ожидании София перелистала буклет, лежавший на стойке: «Где купить карту: справочник по всем (известным) эпохам». Брошюра оказалась на удивление ценной. Она содержала координаты всех сколько-нибудь известных продавцов карт Нового Запада, Пустошей, Папских государств и Россий; имелось даже несколько адресов в Сокровенных империях. София положила буклет на том Эспаррагосы, и тут-то наконец вынырнул пыхтящий, раскрасневшийся Корнелиус, ни дать ни взять выскочивший из жерла вулкана.

Он для порядка попробовал пригладить седые клочки, торчавшие на голове, подобно антеннам.

– Что тут у нас? – спросил он, испустив ужасающий вздох. Вытащил из жилетного кармашка монокль в золотой оправе, с линзой янтарного оттенка, и уставился на облюбованные Софией издания. – Фульгенцио Эспаррагоса… «Где купить карту…» – пробормотал он, переписывая в маленький блокнот названия и цены.

Уже заворачивая книги в оберточную бумагу и перевязывая веревочкой, он обратил внимание на рюкзак Софии и подмигнул:

– Уезжаем куда-то?

Девочка улыбнулась, радостное возбуждение заставило ее забыть об осторожности.

– Быть может!

– Как волнительно! – воскликнул Корнелиус.

Он при любом удобном случае с этакой ноткой сожаления сообщал покупателям, что сам-то из Бостона не выезжал никогда; книжный магазин держал его на прочном якоре.

– Если надумаешь еще что купить до отъезда, милости прошу!

– Сколько с меня? – спросила София.

– Милая, Шадраку открыт у меня кредит. Он сюда все время заглядывает, а в конце месяца мы с ним утрясаем денежные вопросы.

София вручила ему несколько банкнот.

– Эти, – сказала она, – я хочу оплатить сама.

– Воля твоя, – кивнул Корнелиус и отсчитал сдачу.

– Спасибо! – София убрала книги в сумку, где рядом с бисерной картой лежал ее неизменный альбом, и с удовлетворением сказала себе: «Теперь у нас есть все необходимое!»

Когда София вышла за дверь и смолк звон колокольчика, Корнелиус Кроуфорд неуклюжей походкой удалился вглубь своего магазина. Офис у него был такой, что торговый зал по сравнению с ним казался образцом аккуратности. Деревянный стул с вытертой подушкой стоял точно одинокое деревце в городе книг. Те вздымались сущими небоскребами, затеняя окно. Под их тяжестью прогибались полки, связки книг громоздились неустойчивыми пирамидами, грозя рухнуть от неловкого прикосновения. Здесь Корнелиус с глубоким вздохом опустился на стул и уставился на посетительницу. Та тихонько сидела на книжной груде, выглядевшей наиболее устойчивой.

– Да, – сказал Корнелиус. – Неожиданно нагрянула.

Худенькая молодая женщина была одета в брюки и мужскую рубашку на пуговицах. Она убрала за уши пряди черных волос и нервно коснулась пальцами кулона на шее: