Н Кальма - Книжная лавка близ площади Этуаль
И вот в Париж один за другим проникают те, кто не признает поражения, кто не хочет складывать оружие. В Париже у них есть товарищи, они находят друг друга, устанавливают связи, принимаются за работу. В Париже создан подпольный штаб Сопротивления. Штаб этот поручает верным людям организовать боевые группы. В каждом районе Парижа действует по нескольку таких групп. Гитлеровские ищейки сбиваются с ног, ищут главарей, ищут рядовых членов Сопротивления, а патриоты в глубоком подполье борются, сражаются, готовят врагам гибель. По всей Франции, на юге, на востоке, на западе и здесь, в Па-де-Кале, есть свои группы стрелков-подпольщиков, партизан Франции, - франтиреров или, как их называют сокращенно, ФТП.
Сложнейшая, напряженнейшая, полная тревог и опасностей, отваги и гордости, ненависти к врагам и преданности товарищам жизнь идет в городах и селениях, на фермах, почти в каждом честном доме. Жизнь, несущая фашистам гибель, постепенно подготовляющая их изгнание и свободу порабощенному народу. Изо дня в день за спинами врагов кипит работа. Студенты, врачи, крестьяне, рабочие, даже священники и монахи - все, кто ненавидит фашизм, идут в Сопротивление, помогают бойцам ФТП, становятся подпольщиками.
- А вы, Абель? А вы и ваши товарищи... - перебил вне себя от волнения Даня, - вы... тоже ФТП?
Абель гордо усмехнулся:
- Ха! Это только ты, малыш, мог думать, что мы здесь небо коптим! Слыхал ты о тайном саботаже, о том, что здесь, под землей, тоже можно бороться, вредить врагу? Знаешь, сколько недополучили немцы угля за эти месяцы? Знаешь, как бьются с нами, не понимают, почему так мало угля дают шахты, почему так часты аварии и систематически портятся механизмы, почему в прошлом месяце три шахты простояли несколько дней?
- О-о... понимаю. Понимаю.
У Дани сделалось такое напряженно-радостное лицо, что даже Пашка, безмятежно прикорнувший в углу, внезапно обратил внимание:
- Что это ты, Данька, не в себе будто? Опять случилось что? Чего этот длинный тебе наговорил?
Даня поспешно спросил:
- Могу я рассказать об этом моему товарищу?
Шахтеры кивнули.
Едва услышав о Сопротивлении, Павел подбросил вверх свой шлем и заорал во всю глотку:
- Подпольщики?! Правда?! Ух, шут их задери, здорово как! И коммунисты, говоришь?! Ну, Данька, теперь не теряй времени зря, надо нам с ними договариваться. Пускай они нам помогают. Тикать нам отсюда надо обязательно. Проберемся к своим, а коли не удастся к своим, то хоть в ихний какой-нибудь отряд запишемся. Согласен? Только бы гадов этих фашистских бить!
И в радости он бросился обнимать Абеля и других шахтеров, а те только смеялись и сочувственно кивали двум русским ребятам.
5. ГОТОВЯТСЯ
Ярко-зеленые куртки, неуклюжие, свисающие штаны, которые то и дело приходится подтягивать и подвертывать. Деревянные крестьянские сабо, натирающие до крови ноги. На куртке и штанах громадные черные буквы "СУ", означающие, что ты из Совьет Унион - Советского Союза, - значит, самый отверженный, преследуемый каждым конвойным, беззащитный перед любым фашистом.
Немцы одевали пленных в старье, оставшееся на военных складах еще со времен первой мировой войны. Так они в наказание обрядили и штрафников.
Даня и Павел давно притерпелись к своему нелепому виду, привыкли и не думали о нем. В лагерях зеркал не было, а если бы и нашлись, ни одному из лагерников не пришло бы в голову смотреться: не до того им было. И вдруг в один из дней, когда русские, по обыкновению, встретились с друзьями шахтерами, те учинили им форменный осмотр.
- Встаньте! Повернитесь! - командовал Абель, освещая поочередно то Даню, то Павла своей лампочкой. - Ох, ну и пугала! Ну-ну, не смущайтесь, прибавил он, заметив, как ошарашены этим осмотром юноши. - Вы же не виноваты. Это свиньи-боши так вас вырядили.
- Нет, в таком виде им нечего и думать бежать. Первый же встречный их задержит и отведет в комендатуру, - сказал Ганчевский.
Флоден насмешливо фыркнул:
- Первый встречный? Значит, и ты выдал бы их немцам?
- Обо мне речи нет. У меня старые счеты с фашистами, - нахмурился Стась. - Я повторяю: пускать их в такой одежде - гиблое дело.
- Послушайте, значит, вы решили что-то сделать, как-то нам помочь? решился спросить Даня.
До этой минуты он стоял, все еще не веря, что разговор идет об их бегстве. Волнение, радость, страх - все в нем смешалось.
Абель только кивнул в ответ. Он был сильно озабочен.
- Придется раздобыть другую одежду, как-то ухитриться пронести ее сюда, в шахту, и здесь переодеть ребят, - сказал он, о чем-то размышляя. Но дело не только в одежде...
- А в чем? Неужто Шарль не разрешает? - возмутился Флоден. - Да что ж он, не понимает, что ли, если мы не вызволим ребят, они вот-вот загнутся! Или ты ему не сказал?
- Не воюй раньше времени, Рауль, - усмехнулся Абель. - И с чего ты взял, что Шарль не разрешает? Он даже настаивает, чтобы мы как можно скорее снарядили ребят. Обсудил со мной всё, все мелочи.
- Они согласились помочь нам бежать, - скороговоркой пересказал Даня Павлу. - Ох, Абель, прошу вас, говорите, что вы там решили?
- Решили отправить вас не позже послезавтрашнего вечера, вернее, ночи, - обратился уже прямо к нему Абель. - Нужно, чтоб это было в нашу смену. Ведь вас приводят к шахтам раньше, чем приходим мы, и уводят уже после того, как мы кончили работу и поднялись на поверхность. Так?
- Так, так, - подтвердил Даня, наскоро переводя Павлу то, что говорил Абель.
- Значит, довели вас до шахты, пересчитали, как стадо, втолкнули в клеть, и до свиданья, до позднего вечера? - продолжал Абель.
- Да-да, именно так, - кивал Даня.
- Вот Шарль и считает: надо, чтобы вы ушли из шахты вместе с нами. Если мы вас переоденем в наше платье, дадим вам лампочки, шлемы, вы, пожалуй, сможете выбраться посреди нашей толкучки незамеченными.
- Правильно! Здорово придумано! - одобрил Павел. - Наверняка пройдем.
- А дальше как? - спросил Ганчевский. - Куда и как пойдут ребята?
- Дальше мы дадим им адреса наших людей, раздобудем для них карту. Компас у меня есть, - продолжал Абель. - Надо дать адреса таких людей, у которых они могли бы укрыться, если их будут преследовать или если они попадутся на глаза бошам по дороге. Всем известно: кордоны стоят не только на шоссе, но часто и на проселках. Наткнешься на такой кордон - пиши пропало. А в Аррасе, Сен-Кантене и других городах побольше - всюду немецкие комендатуры и гестапо... Шарль советует все это заранее хорошенько продумать, чтоб не подвести ребят. Ведь они штрафники. Если попадутся теперь - им гроб!
Флоден длинно и мучительно закашлялся - уголь так забил ему горло, что мешал говорить.
- Ребятам надо подаваться туда, где нет бошей, в неоккупированную зону, - прохрипел он наконец. - Мой совет тебе, Дени, пробираться быстрее к границе Швейцарии. Удастся вам перейти границу, - вы спасены. Сможете там отсидеться до конца войны.
- Да что вы говорите, Флоден! - возмутился Даня. - Разве мы для того бежим, чтобы где-то отсиживаться, пережидать войну? Наоборот, мы хотим как можно скорее попасть туда, где воюют. Мы хотим сражаться. Разве вы думаете, что мы меньше вас ненавидим фашизм?!
Он повернулся к Павлу:
- Понимаешь, Флоден предлагает, чтоб мы бежали в Швейцарию и там отсиживались до окончания войны!
- Пускай он такие свои идейки бросит, - сердито сказал Павел. - За кого он нас принимает, в конце концов? Что мы, дезертиры, что ли?!
Флоден засмеялся, увидев сердитые лица ребят: он и без перевода все понял.
- У, какие храбрые утята! - Он явно подтрунивал над двумя пареньками. - Ты слышишь, Абель, они непременно хотят воевать. Что ты на это скажешь?
- Скажу, что одобряю ребят, - отозвался Абель. - Вот я кое-что принес вам обоим.
Он вынул из внутреннего кармана комбинезона листок бумаги. Бумага была потрепанная, сильно потертая на сгибах, как будто ее много раз развертывали и читали. А может, носили глубоко запрятанной под рубашкой...
Но все это пришло в голову Дане много позже. А в тот миг, в штольне, он увидел под светом шахтерской лампочки расплывшийся фиолетовый карандаш, и по глазам ему ударили давно не виденные русские буквы.
Павел с любопытством глянул через Данино плечо.
- Что за листочки? Ба, гляди, по-нашему написано! Дай-ка сюда!
Он выдернул листок из рук Дани. Медленно, запинаясь, с трудом разбирая расплывшиеся буквы, он прочел:
- "Выполняя свой долг перед Советской Родиной, я одновременно обязуюсь честно и верно служить интересам французского народа, на чьей земле я защищаю интересы своей Родины. Всеми силами я буду поддерживать моих братьев-французов в борьбе против нашего общего врага - немецких оккупантов". Все. - Павел поднял голову. - Ни подписи, ни числа нет. Что это такое, Данька, как ты думаешь? И кто это писал?
- По-моему, что-то вроде присяги, - неуверенно сказал Даня. Он обратился к шахтеру: - Где вы это взяли, Абель? И что это такое?
