Крылатые сандалии - Мария Папаянни
Роза вспомнила бабушку Хасима, которая ни с кем не разговаривала. Просто сидела у окна в их подвале, очень грустная, и смотрела на ноги людей. Роза не помнила, чтобы та хотя бы раз улыбнулась.
Однажды старушку разыскала ее подруга, с которой они раньше жили в одной деревне. Тогда бабушка пела весь вечер.
– Я думала, она немая, – сказала Роза Хасиму.
– Она не немая, просто здесь никто не понимает ее язык.
Бабушку звали Самим. Однажды она подозвала внука, когда Роза и Хасим играли с поездом.
– Что она тебе сказала? – поинтересовалась Роза.
– Она велела тебе передать, что в ее деревне, в горах Гиндукуш[30], живут феи и эльфы.
– Как на ее языке[31] будет «спасибо»? – спросила Роза.
– Шукрия́.
– Шукрия, – сказала Роза.
Бабушка Самим поднялась и протянула ей руку.
– Шукрия, – ответила она и впервые улыбнулась.
Может, на холме нас ждут ветряные мельницы
Недра Царства Глубин превратились в огромный тренировочный лагерь. Хотя на первый взгляд все было как раньше, в потайных пещерах Хранители и ученики учились борьбе, тайскому боксу, джиу-джитсу, дзюдо, хапкидо и другим боевым искусствам. Наставниками были те, кто привез с собой знания и традиции своей страны. Все до единого отбирали древесину и камни. Усердно мастерили мечи, ножи, луки и копья. Некоторые оказались настоящими художниками, и какие же у них получались щиты: расписные, словно и не предназначенные для битвы. Искусники дали себе волю. Сначала изобразили небеса: солнце, луну и созвездия, из которых складывались фигуры быков, львов, собак и овец. Потом принялись за сценки из жизни: люди на щитах возделывали землю, жали колосья, собирали оливки и виноград, играли свадьбы, танцевали. Окрыленные фантазией, ученики с удвоенной энергией собирали камни для укрытия гнезд. Ворочали валуны, целые горы – и пели, каждый на своем языке. Песни струились цветными лентами, кружили в хороводе, звуки и ритмы сплетались в тугую косу[32]. Не знай Роза, что над ними висит угроза нападения, она бы решила, что все работают для радости и удовольствия.
Тем временем под Древом веры, в семи крепостях, Великие Хранители во главе с Вавелем размышляли, подсчитывали, обсуждали.
– И все же что-то мы забыли, упустили, не учли, – бормотал Вавель себе под нос, наблюдая за приготовлениями.
– Что же, например?
– На море мы слабы. Сражение на воде нам не выиграть. У нас есть только легкие лодки – на таких только плавать в пруду от берега к берегу. Чем мы сможем ответить? Предложим покататься на лодочках?
– Неужели сюда ни разу не заносило моряков? – спросил самый юный из Хранителей.
– Так на то они и моряки, чтобы всегда быть в море.
И снова Вавель и предводители гнезд напряженно обсуждали, часами сидели над картами, измеряли, считали, записывали, стирали и снова писали. Невысокий крепыш с вечной улыбкой заглядывал Вавелю через плечо и жевал спаржу.
– О пресвятые карамельки, до чего же она вкусная, эта спаржа! У меня предложение: давайте ее выращивать, – сказал он.
Хранители, склонившие головы над компасами и линейками, зашикали на него, а Вавель даже прикрикнул:
– Панда!
– Да, Вавель.
– Ты можешь хотя бы минутку постоять спокойно? Ситуация крайне серьезная!
– Я больше не буду болтать, Вавель. Обещаю.
– Лучше я дам тебе задание. Пойди на море и выясни, какие у нас возможности для морского сражения.
– Не нужно мне ничего выяснять. Это мне и так известно, могу сказать прямо сейчас.
– Что тебе известно?
– У нас нет никаких возможностей, – важно произнес Панда.
– Ответ не засчитан. Иди и осмотрись как следует.
Вавель знал, что после этих слов Панда не будет пререкаться и перестанет крутиться под ногами. И верно: тот опустил голову и ушел.
– Гамбито, почему его зовут Панда[33]? – спросила Роза.
– Потому что он всегда улыбается и всему говорит «да».
– И куда он пойдет теперь?
– Кто ж знает?
Роза выскользнула из пещеры и пошла за Пандой.
– Пресвятые карамельки! – бурчал крепыш на ходу.
Он торопливо шагал вперед. По извилистой лестнице поднялся наверх, обогнул Черное озеро и направился к небольшой пещере. Там в уголке стоял ослик. Панда погладил его, насыпал овса и дал напиться.
– Давай, дружочек, пойдем на разведку.
Ослик довольно поднял уши. Панда что-то нашептал ему на ухо, и тот заверещал как от щекотки.
– Что ты сказал? Это смешно, говоришь? Хочешь, чтобы тебя услышал Вавель и устроил нам разнос? Меня это, конечно, совсем не пугает, но давай все-таки сделаем вылазку, как в старые добрые времена. Может, на холме нас ждут ветряные мельницы… то есть великаны. Мы заставим их пасть на колени и молить о пощаде.
Панда взобрался на ослика и махнул рукой, указывая направление. К счастью, они продвигались настолько медленно, что Роза без труда следовала за ними. Панда насвистывал, а ослик изредка вторил ему ритмичным ревом. У Черного озера они остановились покормить лебедей. Панда плюхнулся на землю, зачерпнул воды и умылся.
– Дружочек, попей-ка и ты водички из Черного озера. Наверняка и тебе есть что спрятать в его глубине – то, о чем не хочется забыть. Так ведь? Мы теряем все, что забываем. Но и тот, кто забывает, будет сам потерян навсегда.
А ведь Гамбито рассказывал о Черном озере. Об озере Памяти. Как только разведчики удалились, Роза шмыгнула на берег. На миг она опустила руки в его чернильные воды и вновь побежала за великолепным дуэтом. Панда показывал чудеса эквилибристики. Он пытался одновременно удержаться на спине ослика и оборвать инжир с придорожной смоковницы. В прохладе у родника они сделали привал.
– Эвона как, дружище, – сказал Панда и нацепил веточки черешни на уши себе и ослику. – Мы с тобой рождены для лучшей жизни. Если б они меня послушались да посадили бы спаржу, мы бы таких омлетов настряпали – пальчики оближешь! Но сейчас мы с тобой на задании. Понял? А ты все ходишь-бродишь, таскаешь меня за собой. И хватит реветь. Пойдем смочим ножки в море и будем смотреть вдаль до рези в глазах, покуда нас не осенит какая-нибудь идея. В конце концов, им же хуже. Я бы им сообразил омлет. Всем омлетам омлет! А до моря мне какое дело? Я вообще земледельцем был.
Наблюдая за ним, Роза не сдержалась и захихикала. Панда резко обернулся.
– Кто ты такая, чтобы насмехаться над нами?
– Меня зовут Роза. Простите, я не нарочно.
– Ты что, сомневаешься в моих омлетах?
