Сергей Белоусов - Вдоль по радуге, Или приключения Печенюшкина
Запрокинув голову, Гокко все глядел и глядел в пустое рассветное небо.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
Часть вторая
Сестры-спасительницы
Глава первая
Принимаю вызов
Печенюшкин окончил свой рассказ, и несколько секунд Лиза молчала.
-- А мне жаль Гокко, -- сказала она наконец. -- Что с ним было дальше? Ты еще расскажешь? Так тебя Печенюшкиным зовут, потому что это значит Пиччи-Нюш -- урожайный счастливчик? А я думала, потому что ты печенье любишь.
-- Печенье люблю до хвостовой дрожи, -- тихо ответил чудесный зверек. -- Потому и откликаюсь на прозвище Печенюшкин. Я тебе расскажу, что было дальше с Гокко, но в следующий раз. Чувствую, Алене грозит опасность. Ну-ка!
Он исчез под сиденьем, несколько мгновений возился там и вылез, держа в лапах запыленное блюдце с тускловатыми лазоревыми цветами по краям. Кончиком хвоста Печенюшкин тщательно обтер блюдечко. Лазурь и позолота нестерпимо засияли, и стало понятно, что блюдце это старинное, а возможно, даже и волшебное.
-- Шарик есть какой-нибудь? -- обернулся он к Лизе.
Та в волнении захлопала себя по карманам, где всегда было натолкано множество ненужных мелочей.
-- Нет, наверное, -- торопясь, бормотала она. -- Эх, если бы портфель мой сюда. Там в глубинах чего только не встретишь! Мама всегда ругается. Вот! Может, это подойдет?
Девочка протянула на ладони большую розовую горошину жевательной резинки.
-- Попробуем, -- с сомнением проговорил зверек, опуская шарик на блюдечко.
-- Сюда же яблочко нужно наливное, волшебное, -- поправила начитанная Лиза.
-- Съедено, -- отрывисто пояснял Печенюшкин, катая шарик по блюдцу. --Спасал на днях Робина Бобина Барабека. Ну, людей он, понятно, не ел, это сказки. Но обжора страшный. А тут решил похудеть, потому как ходить уже не мог, только катиться. На ковре-самолете забрался на гору неприступную. Ковер отпустил, чтоб вниз себе путь отрезать. А с собой оставил три морковки и зонтик. Думал, исхудает, станет легким, как перышко, и с зонтиком, словно с парашютом, вниз спрыгнет. На его счастье, когда он прыгать решился, то зонтик уже открыть не мог, так ослабел. Не то бы расшибся всмятку. Весу-то в нем еще ой-е-ей сколько было. Подоспел я с троллейбусом, снял бедолагу. Внизу лес, болота, посадка сложная, миг не доглядел, он у меня яблочко наливное и сожрал. Хорошо, скатерть-самобранку не нашел -- съел бы все, что на ней, вместе со скатертью...
-- Гляди! Гляди! -- завопила Лиза, тыча пальцем в блюдечко.
Там бежали радужные кольца, расходясь от центра к краям, а сквозь них постепенно проступала живая картинка. На высоком с витой спинкой стуле сидела Алена. Около нее, придвинувшись вплотную, стоял маленький человечек с темными кудрями в сером плаще до пят с откинутым серебряным капюшоном. Он что-то говорил, горячо размахивая руками. Сначала неясно, а потом все более отчетливо, стали слышны звуки его речи.
-- Слушай меня внимательно, -- повторил Ляпус Аленке. -- Для того, чтобы снова встретить Лизу и своих друзей, ты должна превратиться в маленькую ведьму.
-- Тютюшки! -- закричала Алена. -- Ни за что! Я знаю, ведьмы жаб и пауков едят -- мне книжку читали.
-- Никаких жаб и пауков, -- твердо сказал Ляпус. -- Бананы, мороженое, шоколад, салат с зеленым горошком. Только так и не иначе. Понимаешь, --продолжал он, -- сам я добряк, весельчак, с незнакомыми людьми тих и застенчив. Личные потребности -- бутерброд, стакан газировки да перед сном -- игра на рояле. Но друзья твои этого не знают. Боятся, что возьму их в плен и превращу в старые осиновые пни. Просто так они сюда не придут. Вот если бы тебе угрожала беда, они бы непременно явились на выручку.
Поэтому предлагаю сделать так. Сегодня я объявлю по всей Фантазилье, что к нам приехала настоящая земная девочка Алена. Скажу, что она будет нам помогать в борьбе с ненавистным добром и для этого хочет стать одной из нас. И завтра на Главной площади перед всем народом состоится ее торжественное превращение в маленькую злую ведьму.
Конечно, на самом деле ничего такого не будет. Просто, я объявил борьбу с добром, чтобы обнаружить настоящих злодеев и предателей. Мы их найдем, превратим в осиновые пни и снова заживем, как раньше. А со старых пней, знаешь, сколько опенков можно собрать по осени? Любишь жареные опенки?
-- Маринованные...
-- Замаринуем! -- подхватил Ляпус. -- Будем к вам домой приезжать из Фантазильи с гостинцами. К тебе, Лизе, папе, маме. Представляешь, сидите вы себе дома, ни о чем таком не думаете и вдруг -- хлоп! -- появляюсь я с Фантолеттой и Печенюшкиным с ведром грибов, с лукошком ягод...
-- Я не буду ведьмой, -- упрямо сказала девочка. -- Они злые, а я добрая. Если меня шоколадкой или конфетками угостят, я дома со всеми делюсь. Я маме всегда помогаю. А если мама на диван приляжет, я ей сразу подушечку несу и пледом укрываю.
-- Вот умница! И не будешь ты ведьмой, и не надо! Друзья твои решат, что ты правда превратишься, и захотят тебя спасти. Думаю, они попытаются похитить тебя с Главной площади, когда чародей Клопуцин начнет твердить над тобой заклинания. В этот момент их и окружит мое, то есть наше войско. А я объявлю, что вся затея с Великим злодеем была просто проверкой для фантазильцев. И начнется веселый праздничный карнавал!
-- Знаешь, -- медленно проговорила Алена, глядя на Ляпуса ясными коричневыми глазами, -- что-то я тебе не очень верю...
-- Это ты просто переутомилась, -- не смутился злодей. -- Вот, выпей и сразу придешь в себя. Он протянул девочке тяжелый кубок резного хрусталя, полный темной прозрачной влаги, пронизанной золотыми искрами.
-- Сначала ты отпей, -- потребовала осторожная Алена. Она знала много сказок, в которых люди простодушные принимали неизвестно что из рук людей непорядочных, пили, ели, а потом начинались большие неприятности.
-- С удовольствием, -- оживился Ляпус. -- Знаешь, как вкусно!
Он, причмокивая, отпил из кубка половину и протянул его девочке. Но Аленка не видела, как перед этим злодей с ловкостью фокусника кинул себе в рот крохотную голубую таблетку.
Обеими руками она поднесла тяжелый сосуд к губам и сделала несколько глотков...
Вдруг поверхность блюдца снова замутилась, изображение поплыло, размылось и исчезло. По блюдечку в окружении лазоревых цветов снова катался розовый шарик.
-- Ты видел?! -- воскликнула Лиза. -- Видел, как Ляпус таблетку проглотил? Он же отравит Аленку! Почему больше не показывает?!
-- Он усыпит ее волю, -- мрачно ответил Лизин мужественный спутник. --Теперь Алена станет вялой и послушной. А блюдце не показывает больше, потому что усталость в нем накопилась. Полдня, не меньше, отдыхать будет. От яблочка-то оно силы набиралось.
-- Летим туда скорее! -- загорелась Лиза. -- Я сейчас выпью все зеленые таблетки, разнесу дворец по кирпичику, Ляпусу башку оторву и спасу Аленку.
-- Тут скорее хитростью надо брать, -- ответил ей Печенюшкин. -- Дворец не разнести, он волшебный. Кирпичи алмазные, заговоренные. Раствор замешан в полночь в новолуние на орлиной крови. Его атомной бомбой не расколешь.
-- Значит, подкоп надо рыть, в окно сверху прыгать, волшебство какое-то придумывать... Вот! У меня же браслет на руке. Сейчас как поверну! Что там кобра говорила? Страх пустыни и мудрость пустыни.
-- Не горячись, Лиза! Дело простое, как свисток из помидора. Даже если атакуем мы дворец, возьмем его штурмом, Ляпус с сестренкой твоей успеет сбежать по подземным ходам. Их там тьма. Все знает только Великий Маг, а он -- увы! -- в помрачении рассудка.
-- Так что же делать?!
-- О! -- сказал Печенюшкин. -- Это хороший вопрос. Теперь слушай и не перебивай. Ляпусу нужно всех нас поймать. Алена -- приманка. Пока мы не схвачены, он ей ничего не сделает. Попытаться отбить у них Аленку можно только завтра на Главной площади.
Злодей туда стянет все свои силы -- всю нечисть волшебную. Но другого пути нет. Или мы их, или они нас. Вызов брошен лично мне. Что ж, я его принимаю. Посмотришь на Печенюшкина в деле... А вот и дворец, Лизонька. Глянь-ка в окошко.
Троллейбус неподвижно висел в вышине. Слева, на уровне Лизиных глаз проплывало легкое пушистое облачко. Впереди же и внизу, краснея черепицей крыш, зеленея кругами, треугольниками, квадратами парков и скверов, расстилался город. Самая большая крыша выглядела не крупнее спичечной этикетки.
В центре города, казавшегося сверху кукольным, фасадом выходя на правильный бело-зеленый восьмиугольник Главной площади, возвышался над всеми другими зданиями розовато-серый островерхий замок.
-- Ой! -- забеспокоилась Лиза. -- Нас же оттуда увидят.
-- Ничего подобного! -- возмутился Печенюшкин. -- Мою тележку может видеть только тот, кому положено. Не переживай. Итак -- спуск!
Он прыгнул в водительское кресло, ударил по клавишам управления, вдохновенный, как пианист, рванул на себя сверкающую рукоятку. У Лизы зазвенело в ушах, томительно закрутило в животе, а сердце подскочило к горлу.
Троллейбус рушился вниз, стремительно росла земля, ноги отнимались от страха, а Печенюшкин уже сидел рядом, хлопал Лизу по плечу, хохотал, подмигивал, подбадривал.
