Истории из рюкзака - Елизавета Огнелис
— Имя — это важно. От характера зависит — будут тебя звать Илией, Илюшей или Илюсиком. А «молния» — имя женское, — добавил он.
Младший брат только фыркнул.
— Ну ладно, — миролюбиво протянул Костей. — Пусть не молния. Пусть это будет удар молнии. Перун… Пойдет?
— Хорошее имя, — обрадовался Илья. — Слушай, еще лучше, чем я придумал.
И тут Илия-Перун снова помрачнел. Опят старший брат его перехитрил! Свое слово выше поставил. Он постарался не выдать своего недовольства, но, видимо, не сильно преуспел в этом.
— Да ладно тебе дуться — еще миролюбивей сказал Костей. — Молния — это глупо… Если хочешь, вон, мирендену имя придумай.
Илья перевел взгляд на крылатого пса. Миренден, прикованный к крыльцу цепью толщиной со столетнюю ель, мирно посапывал на снегу. На самом деле цепь была данью традиции. Миренден мог порвать ее в любой момент — и прийти на помощь, как только чувствовал, что кому-то из семьи угрожает смертельная опасность.
— Миренден? — протянул Илья. Крылатый пес не откликнулся — у него действительно не было имени.
— Я назову его — Семаргл, — важно заявил новоиспеченный Перун.
— Почему — Семаргл? — растерянно спросил Костей.
— Не знаю, — радостно ответил Илия-Перун. — Красиво. Семаргл! — позвал он громче.
Пес поднял голову, и помахал шипастым хвостом.
На крыльце показалась сестра. Она нахмурилась, заметив сожженную колоду.
— Эй, малышня! Бабушку пойдем слушать, — сказала Леля больше утвердительно, чем спрашивая.
Долговязый Костей и вечно лохматый Илия ровно кивнули. Леля открыла тяжелую дверь, что вела в подпол, и жестом позвала братьев.
— Опять? — спросил из темноты дребезжащий старческий голос.
— Ба, расскажи еще раз про Ледяного зверя, — заискивающе попросил Илия. Последовала очень долгая пауза.
— Ох, вернется отец, он вам устроит зверя… Ладно, слушайте, — старческий голос окреп, и стал ровнее.
— Когда зима идет на поворот, в лесной чаще просыпается Ледяной зверь. Он находит большое озеро и выпивает его до дна. А потом становится огромным, как гора, и сильным как ураган. Тогда он поворачивается на юг, и идет вперед. Сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей. Он не замечает леса, перепрыгивает через горы. Никто не знает, почему он просыпается, и куда идет. Некоторые считают, что это холодная ярость зимы собирается в один комок, и пытается завладеть всей землей. Другие рассказывали, что он ищет Солнечного зверя, и они оба погибают в лютой схватке, но земля, чувствуя их боль, поворачивается, и тогда у нас наступает лето, а там, далеко, на юге — зима…
— Ба, а ты его видела?
— Нет. Да и зачем? Он идет своей дорогой.
— А если его убить, то Солнечный зверь победит, и всегда будет лето? — мальчишки затаили дыхание.
— Илия, — фыркнула Леля. — Ты же слышал, он всегда возрождается.
— Но ведь его никто и никогда не побеждал…
— Не надо стоять у него на пути, — проскрипела бабушка из темноты. — Все, кто пытался — замерзали…
— В этом году отец брал нас с собой усмирять Йому, а ведь тот хотел загородить собой солнце. Что нам какой-то ледяной зверь без имени? — резко произнес Илия. — Я возьму лук и сожгу его.
— Вот что, мелкотня, — грубо оборвала его Леля. — Послушали — и спать.
Мальчишки насупились, но тут из угла вновь донесся бабушкин голос:
— В эту ночь все равно никто не спит. Она особенная. Сегодня Ледяной зверь начинает свой бег… Пусть себе идут, и не жалуются потом, что их не предупреждали…
— Возьму лук с огненными стрелами, — упрямо повторил Илия.
Костей вспомнил, как брат учился стрелять по старой колоде, и вздохнул.
— Слушай, — заявил он насупившемуся Перуну. — Как мы пойдем по снегу, если всегда проваливаемся в него? Ты можешь ходить по снегу, и не проваливаться?
— Смастерим лыжи, — не отступал младший.
— Вот и мастерите, — сказала Леля, закрывая дверь в подпол.
— Вот и пойдем, — поддержал ее Костей. — А завтра утром двинемся на Ледяного зверя. Пойдет?
— Пойдет, — вздохнул Илия, и вслед за братом направился в сарай.
Любой подвиг, как он вдруг понял, требует серьезной подготовки.
Глава 8
Следующая неделя прошла без происшествий. Дед работал день и ночь. Он сообщил внуку, что уже давно хотел написать такую книгу сказок. И ему, фактически, не пришлось ничего выдумывать.
— Когда есть история, — говорил дед. — Когда ты ею уже переболел. Не год, и не два. Когда все слова уже расставлены. Все фразы прозвучали, у тебя в голове… Когда ты уже видел это. Прокрутил даже не десятки, а сотни раз в воображении. С разных ракурсов и точек зрения… То садясь писать, ты начинаешь слышать шепот. Или голос. Как будто это не ты, а кто-то тебе нашёптывает, или говорит. Как будто твоей рукой кто-то управляет, сверх твоего ведома. Слова уже давно готовы и собраны в предложения. Предложения — в абзацы. В главы. И твоего здесь только — без ошибок всё это переписать…
Некоторые истории дед брал без изменений, из старых "наработок". Кое-что ему приходилось переделывать и писать заново. День шел за днём. Милослав Мстиславич бодро тарахтел клавиатурой, а стопка готовых листов в отдельной папке становилась все толще.
Незаметно появился Фрол. Дед однажды набрал его номер, и сказал одно слово: "Пора". И уже на следующий день старый печатник появился в типографии. Тихонечко гремел в мастерской.
У Александра появилась ещё одна обязанность. Несколько раз в день ему приходилось брать трубку телефона, и отвечать примерно следующее:
— Да, слушаю. Нет, к сожалению, мы сейчас заняты очень большим и важным заказом. Да, перезвоните, пожалуйста. Примерно в конце следующего месяца, не раньше…
Произносил он это важным «взрослым» голосом. Дед одобрительно кивал.
Каждый вечер Милослав Мстиславович давал внуку денежную купюру — чтобы у того было чем расплатиться в магазине. И каждый вечер Сашка с всё возрастающим беспокойством оценивал содержимое кошелька деда. Александр давно вырос из того возраста, когда дети считают, что родители берут деньги со сдачи в магазине. Или что банкомат выдает всем столько, сколько требуется. Мальчик очень хорошо понимал, чем чреваты для типографии столь длительные «каникулы». Но Милослав Мстиславич был бодр и весел, и кошелек его оставался туго набит деньгами. Пока, казалось, все было нормально. Но это пока.
Скоро пришла бумага. В двух огромных рулонах, которые нельзя было поднять, а можно было только катить. Пришел картон. Принесли чернила и специальную ткань для корешков книг. Дед обмолвился, что скоро придет ещё один переплетный аппарат. Все было с одной стороны — хорошо. А
