Вильям Козлов - Президент не уходит в отставку
- А это чье стихотворение? - спросил Сорока и тоже прочел:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать
В Россию можно только верить.
Алена назвала около десятка поэтов, даже Державина вспомнила, но Сорока только качал головой и улыбался.
- Ладно, не знаю, - призналась она. - Кто же это?
- Твой любимый Федор Иванович Тютчев, - невозмутимо ответил Сорока.
- До чего же ты противный, - сказала Алена. - Не успела я насладиться тем, что посадила тебя в галошу, ты тут же мне отомстил... Женщинам надо уступать.
- Женщинам - да, но... как говорили древние: Платон мне друг, но истина дороже.
- А жаль, - помолчав, негромко произнесла Алена.
- Что тебе жаль? - глуховато спросил Сорока.
- Жаль, что тебе на меня наплевать, - жестко, даже без намека на кокетство сказала девушка.
- Ты знаешь, что это не так, - мягко возразил он.
- Да, конечно, ты мой друг! - вдруг взорвалась она, поворачиваясь к нему. - Ты настоящий друг, на которого всегда можно положиться. Ты не бросишь в беде... Всегда выручишь. Не дашь в обиду, защитишь... Если я сейчас брошусь в Неву, как Катерина из "Грозы", ты, не раздумывая, кинешься вслед за мной и спасешь. И не только меня - любого! Ты честный, благородный, справедливый! Я удивляюсь: почему о тебе в газетах не пишут? Например, в "Смене"? Как это у них называется: "Наш воскресный гость"? Очерк с портретом! У тебя волевое мужественное лицо, ты очень хорошо будешь смотреться на газетной странице...
- Перестань, - не повышая голоса, сказал Сорока, но даже в этот предрассветный час было заметно, как он побледнел.
- А я не люблю таких... сверхположительных! - немного тише продолжала она. - Мне не нравятся голубые литературные герои, о которых в книгах и газетах пишут... Мне больше нравятся такие, которые ошибаются, спотыкаются, даже падают!.. И не краснеют, как красные девицы, перепутав Тютчева с Блоком!..
- Ты все сказала? - спросил Сорока. Он уже овладел собой и снова выглядел спокойным, чуточку насмешливым, как всегда, когда разговаривал с Аленой.
- Чего это я? - будто очнувшись, сказала она. - Ты меня чем-то разозлил...
- Я провожу тебя домой? - предложил он.
- Ладно, прояви заботу... Мне ведь одной по улицам ходить опасно, грустно улыбнулась она. Сорока взглянул на часы: половина четвертого. Уже где-то за Смольным монастырем всходит солнце. Небо так и полыхает в той стороне, а облака уже не нежно-розовые, а ярко-багровые.
Алена пристально смотрела ему в глаза.
- Кого ты ищешь, Тима? - совсем тихо спросила она. - Девушку?
Он молчал, глядя на Литейный мост, по которому медленно ползла поливочно-моечная машина. Сверкающие струи веером ложились на асфальт.
- Она не пришла на свидание? - допытывалась Алена. - И ты очень переживаешь?
- Не очень, - улыбнулся он.
- Неужели ты способен влюбиться! - неестественно громко воскликнула она. Проходившая мимо парочка обернулась, они услышали негромкий смех.
- Ты считаешь, что не могу? - повернулся он к ней.
- Только подумать: Сорока влюбился! - На губах ее странная улыбка. - И хорошенькая она, эта твоя избранница?
- Ничего, - ответил он.
- Она, конечно, высоченная, как жердь, и мастер спорта? По гребле? Или толкает ядро?
- Скорее всего она играет на скрипке... - Он попытался сделать серьезное лицо. - Или на арфе.
- Ты даже не знаешь?
- Я ее всего один раз видел, и то она меня забрала в милицию, - сказал он.
- Ты пристанал к ней?
- Она ко мне... Точнее, ее собака.
- При чем тут милиция? - спросила Алена. В голосе ее появились раздраженные нотки.
- Видишь ли, она приняла меня за жулика, - сказал Сорока. Его стал забавлять этот разговор.
- Удивляюсь, как тебе могла понравиться такая идиотка!
- А что с нее взять? - невозмутимо пожал плечами Сорока. - Она ведь овчарка.
Алена секунду ошарашенно смотрела ему в глаза, затем нос ее сморщился, губы дрогнули, и она от души рассмеялась.
- Ты меня совсем запутал, - сказала она. - Кого же ты, дорогой, ищешь: девушку или овчарку?
- Теперь никого, - ответил он и, отвернувшись, снова стал смотреть на Литейный мост. По мокрому настилу проносились такси с зелеными огоньками. Где-то далеко прозвенел трамвай.
- Извини, если я тебя обидела, - помолчав, сказала она. Я очень устала и хочу домой.
- Вот и кончилась белая ночь, - сказал он.
До ее дома они не произнесли ни слова. Когда прощались на улице Восстания, со стороны Московского вокзала показался трамвай. Высекая из проводов голубые искры, он с воем и грохотом приближался к остановке. Солнечный луч вымахнул из-за громоздкого серого здания с круглой башенкой, заставил вспыхнуть маленькие листья на старом клене и прыгнул в раскрытую форточку бурого дома с белыми колоннами.
На смену белой ночи в город пришло солнечное летнее утро.
Глава восьмая
В обеденный перерыв к Сороке подошел парень в какой-то необыкновенной рубахе, усыпанной медными заклепками. Вид у него был озабоченный.
- Послушай, шеф, - развязно обратился он. - Не видел Боба Садовского?
Боба сегодня Сорока не видел в цехе, хотя вся смена его работала. Может, взял отгул или заболел, Сороку это как-то мало волновало. И потом это вольное обращение: "Послушай, шеф..." Сороке не нравилось, когда незнакомые люди называли его на "ты". Наверняка хочет проскочить на поток без очереди. Он уже собрался было поставить нахала на место, но что-то его остановило: лицо парня показалось ему знакомым.
- Может, ты меня выручишь? - мгновенно уловив перемену настроения у Сороки и истолковав это по-своему, наступал парень. - Мне нужно помыться и проверить зажигание... Плохо на прямой передаче тянет. Будь человеком, помоги! Понимаешь, спешу... - Он оглянулся на "Жигули" цвета слоновой кости, в которых сидели две миловидные девушки, и подмигнул: - Мои люди заскучают...
Сорока наконец узнал: это был тот самый парень, который катал на "Жигулях" Алену. Еще Гарик с ним в Комарове у залива сцепился... Сороке стало неприятно, что Алена сидела в машине рядом с ним. А теперь катает сразу двоих... Странно, но они совершенно одинаковые, как две капли воды! Парень, поймав его изумленный взгляд, рассмеялся:
- Близнецы! Я и сам их не различаю...
- У меня обед, - сказал Сорока и, отвернувшись, зашагал в столовую. Навстречу попался Ленька Гайдышев. Увидев Сороку, скривился в какой-то невообразимой гримасе. Ленька проделывал такую штуку при встрече с ним уже не перный раз. Сорока остановился, загородив ему дорогу. Краем глаза он видел, как разыскивающий Длинного Боба парень подошел к "Жигулям" и, нагнувшись, стал что-то говорить близнецам, показывая рукой в сторону моечной. Две одинаковые темноволосые головки разом повернулись к нему. И выражение у них на лицах одинаковое.
- ,Зуб болит? - сочувственно спросил Гайдышева Сорока.
- Чего это он должен болеть? - опешил Ленька.
- А я думал, зуб схватило, - глядя ему в лицо, сказал Сорока. - Хотел помочь тебе от него избавиться...
- Ну, чего пристал? - визгливо крикнул Гайдышев, явно стараясь привлечь внимание проходящих мимо рабочих. - И еще грозится!..
Те, равнодушно взглянув на них, прошли мимо, и Ленька сразу умолк. Из оттопыренного кармана его спецовки торчала длинная блестящая отвертка. Ленькины пальцы прикоснулись к ней, и в этот момент глаза их встретились. Пальцы отдернулись, будто отвертка была раскаленная.
- Береги зубы, Гайдышев... - миролюбиво посоветовал Сорока и пошел дальше. Уже взявшись за ручку двери, он услышал, как парень в рубашке с кнопками обрадованно закричал:
- Леня! Шеф, а я тебя по всей территории ищу...
Гайдышев направился к нему.
Раздался резкий продолжительный сигнал: это одна из девушек нажала на клаксон. Близнецам надоело сидеть в кабине.
Гайдышев помог парню без очереди проскочить на мойку. Примерно через час после обеденного перерыва светлые "Жигули", на этот раз в порядке живой очереди, зарулили в бокс диагностики, где работал Сорока. Володи Кузьмина сегодня не было, его вызвали в военкомат. Но Сорока уже освоил новую специальность и справлялся с работой без помощи электромеханика. Стоя в глубине бокса, он показал руками, чтобы водитель заезжал. Тот кивнул, резко взял с места, потом сбросил газ: мотор заглох, и машина откатилась назад. Сорока про себя улыбнулся: это случается почти со всеми. Дело в том, что надо заезжать в бокс медленно, стараясь попасть колесами в специальные углубления, в которых вращаются рубчатые резиновые ролики. При их помощи проверяются передние и задние тормоза. Но водители, подъезжая к выемке, машинально убирают газ - и мотор глохнет.
Когда парень поставил машину на место, Сорока попросил его открыть капот. Прикрепив провода приборов к распределителю зажигания, к свече и аккумулятору, велел нажать на акселератор. Стрелка на приборе отклонилась в сторону. Парень не ошибся: зажигание на несколько градусов сбито. Отрегулировав его по прибору, попросил включить вторую скорость, дать газ и сильно нажать па тормозной рычаг. Тормоза были в порядке.
