К небесам - Карен Кёлер
Американских горок, на которых мы с Ням-Ням катались сегодня ночью, нет ни в одном приложении, ни на одной карте мира. Что за ночь! Незабываемые впечатления. Как, интересно, назвали бы этот аттракцион? Надо придумать подходящее название. Shooting Star? Zanna-Ride? Astro Zanna?
– Просто не-ве-ро-ят-но!
– Да! Настоящая астролётчица.
– Нам никто не поверит.
– Ну и не надо.
– В смысле?
– Пусть останется нашей тайной.
– Ладно.
– Давай ещё раз помашем.
– Но она же сверху ничего не увидит?
– Ну и что.
И мы машем небу обеими руками.
– Ау! АУ! ← Настойчиво, но тихо, чтобы папа не услышал: внутри всё ещё мерцает свет.
– Как круто, что рация сработала, Ням-Ням!
– Да! Очень круто.
– Ты просто гений. Монстромозг. Зомби-всезнайка.
Ням-Ням вытягивает руки, взглядом и голосом изображая зомби:
– Мозги… Мозги… Мозги…
Я хихикаю.
Папа обещал насовсем отдать мне мамин смартфон, только когда мне исполнится двенадцать. Иногда он даёт его мне поиграть и посмотреть фотографии. Давным-давно мы с мамой снимали на её смартфон видео «Замри-отомри» в приложении для анимации. Давным-давно мы фотографировались с зомби-фильтрами.
Один
Я пытаюсь поднять свой слонячий хобот. Пытаюсь вынести мысль, что мама умерла. Ненадолго впускаю в себя боль. Буквально на миг: дольше неокрепший хобот не выдержит. Потом я снова всё закрываю и впускаю в себя ночь.
– Теперь звёзд видно больше.
– Намного больше. Вон, смотри! Спутник! ← Ням-Ням глазастая.
– Или МКС?
– Не-е, её уже давно не видно.
– Точно.
– Ого… Мне кажется, звёзд всё больше и больше.
– Ещё один спутник! ← Наконец и я что-то заметила.
– Да!
Чему меня научила смерть: нам не дано знать, когда мы что-то переживаем в последний раз. Когда закончится обратный отсчёт нашей жизни. Мы не можем сказать наверняка, будет ли следующий раз, хоть нам и хотелось бы в это верить. Мы не знаем, сколько жемчужин-событий нам ещё осталось нанизать на лакричную спираль, и в этом есть свой резон.
Только представь себе – ты точно знаешь, что всё в последний раз: последние каникулы, последняя пицца. Ты бы совсем загрустил и не смог ими наслаждаться.
Мы знали, что прошлое Рождество может стать последним, и оно было ужасно грустным! В прошлое Рождество у мамы ещё были волосы, но ей уже поставили диагноз. Смерть сидела сложа руки под самодельной ёлкой с подарками.
Один (всё ещё)
Может, оно и к лучшему, что мы живём, не зная, когда что-то произойдёт в последний раз. Поэтому нужно копить приятные воспоминания. А то будешь перед смертью думать: «Эх, надо было съесть другую пиццу». Я считаю, что нельзя превращать жизнь в лакричную спираль сожалений, которая будет тяжким грузом оттягивать твою несчастную шею. Вот моё мнение. Но кто я такая, чтобы об этом рассуждать, – всего лишь Тони-Пеперони.
– Где-то ведь существует туманность Конская Голова, да? – спрашиваю я Ням-Ням.
– Да, но её можно разглядеть только в специальный телескоп.
– А вон те звёзды как называются? – Я показываю вверх и влево.
– Какие?
– Вон те три рядышком. Видишь?
– Это, кажется, Северная Корона.
– А вон те, похожие на сердце?
– Они группируются иначе: вон та – Герку…
– Да мне всё равно, я теперь буду называть это созвездие Небесным Сердцем Суперсилы.
– Но ведь оно называется… ← Ням-Ням пока не врубилась.
– Мы ведь можем выдумать новые созвездия!
– Ха-ха-ха.
Я продолжаю как ни в чём не бывало. Тоном профессионала объясняю Ням-Ням звёздное небо:
– Вон там, например, ты видишь Чокнутую Обезьяну. Те три звезды – голова, вон там руки, а там – ноги. А Нетороплииииивууууую Черепаху ты знаешь? Вон с той стороны! Панцирь и голова, а снизу – лапы. А вон та длинная – знаменитая Небесная Кислая Мармела…
– А вон там – туманность Белиберды, но она так далеко, что её не видно – нужен специальный телескоп. ← Ням-Ням наконец-то включилась в игру!
– Точно! А вон, смотри! Тоторо! Пузо, усы! Всё при нём.
– Не путать с унылыми усами моего отца. Вон дуга, а вон ещё одна. Получаются усы.
– А вон там, самая светлая, видишь её?
– Да.
– Это теперь Мамина звезда!
– Здо́рово.
Я изображаю руками сердце и говорю маме:
– Шоу ми йо супапауа! – Как она всегда мне говорила.
OMG, видишь?! Ничего себе! По небу чиркнул маленький метеорит!
– Ух ты!
– Видишь? Она ещё здесь.
– Да.
Я нащупываю руку Ням-Ням. Мы просто лежим рядышком на спальных мешках между сладостями и космической рацией – два детёныша с набитыми животами. Две усталые зверушки с жаждой приключений и ощущением утраты в сердце.
– Тебе хочется спать?
– Да, – отвечает Ням-Ням с мегазевком.
– Давай спать прямо тут – под открытым небом?
– Не в палатке? ← В голосе Ням-Ням звучит страх её матери.
– Не-а…
– А давай! ← Страх успешно преодолён.
Сила земного притяжения вдруг увеличилась в разы. Мы осторожно сдвигаем всё со спальных мешков и превращаемся в гусениц, с которыми происходят во сне метаморфозы. Щёлк-щёлк – мы выключаем фонарики.
– Спокойной ночи, Ням-Ням.
– Спокойной ночи, Тоторони.
– Жалко, что твоя мама вечно бухтит.
– Жалко, что твоя…
– Да…
– Спокойной ночи.
– Приятных снов.
– И тебе!
– О звёздах.
– О невесомости.
– О метеоритах.
– Мы сделаны из звёздного вещества.
Мы ненадолго замолкаем.
– Ням-Ням, знаешь страну Нет? – спрашиваю я.
Конечно, она её знает. И знает, что меня эта история успокаивает.
– Нет, – отвечает она, – расскажи!
Ноль
И вот я рассказываю Ням-Ням эту историю уже не знаю в который раз. Начинаю с «Давным-давно…», в точности копируя мамину интонацию. Повышаю и понижаю голос, точно как мама. Делаю паузы там же, где их делала мама.
– Дальше, – шепчет Ням-Ням, когда я ненадолго останавливаюсь в том месте, где Тони-Пеперони с аппетитом уплетает кашу из брюквы.
Понятия не имею, как мама до такого додумалась. Ведь я часто жалуюсь, ною, упрямлюсь, у меня рожки, и кашу из брюквы я точно не люблю!
А когда я дохожу до того момента, где у Тони из страны Нет становится так тяжело на сердце и всё мрачнее некуда, мне кажется, будто мама предвидела всё, что произойдёт. Как грустно мне однажды будет без неё. И вдруг я по-новому понимаю эту историю. Словно слышу её из собственных уст впервые. И страна Нет – не страна вовсе, а моя утрата. Ням-Ням глубоко дышит – наверное, уже спит. Но я всё равно рассказываю дальше. Ради тебя. Какими-то усиками, щупальцами или неокрепшим хоботом я тебя чувствую, мама. Я расскажу тебе, как у Тони за ночь выросли крылья.
Ноль (без палочки)
Ням-Ням глубоко дышит и наверняка видит сон о полёте на Марс, но я, как ни стараюсь, уснуть не могу. Сон будто дом без дверей. Никак не попаду внутрь. Закрою глаза, а они опять открываются – хоть ты что. Я словно зажжённый фонарик и свечу вверх. В небеса. Мне кажется, будто мама гладит меня по волосам, в груди у меня покалывает, и я чувствую, как ледяной панцирь подтаивает, а по щекам талой водой катятся слёзы.
И тут я слышу, как папа открывает дверь и выходит на террасу, слышу его шаги. Я замираю как мышка, надеясь, что он сейчас вернётся в дом, но немного погодя он шаркает к нам по траве. Вот нам сейчас влетит! Моё сердце колотится так
