Страсть на холсте твоего преступления - Mirin Grots

Слова Харриса врываются в мою голову насильно. Я бью себя по вискам с двух сторон, склоняя голову и рыдая. Почему так больно? Почему мне кажется, что моральная боль намного болезненнее и опаснее физической? Я схожу с ума. Нож, который режет сквозь плоть и оставляет на душе глубокие шрамы.

Я называю это Адом.

Круг третий.

Я чутко сплю, практически не смыкая глаза. В одну из таких ночей в комнату вошло трое мужчин. Проблески Джорджа я узнала сразу, он схватил меня за две руки и поднял с кровати.

— Отпустите, пожалуйста. Я не сделала ничего плохого, я-я… — я молила о помощи, потому что находилась в безвыходном положении. Гордо держать голову в подобных ситуациях глупо. Я не хочу сгнить в подвальной камере.

— Замолчи, — шепчет Джордж, заламывая мои руки. Я дрожу от страха и слёзы катятся по холодным щекам. Мои волосы отбрасывают, и игла резким и болезненным взмахом втыкается в мою шею. Я ахаю, последний раз делая панический вдох. Что?.. Что они вкололи мне?

Нет времени. Мои конечности тяжелеют, мои глаза наполняются свинцом. Я молча кричу, открывая и закрывая рот, но звуки не раздаются. Мои крики остаются неуслышанными, и я проваливаюсь в темноту.

Обрывки. Я помню части того, что со мной делали.

Меня выносят на холодный воздух, или мне кажется, что он холодный?..

Меня погружают в обволакивающую кремовую жидкость. Такая тёплая, нежная и щиплет кожу. Я приоткрываю глаза, разглядывая седые волосы женщины, которая усердно натирает моё тело щёткой со сладким запахом.

— Пожалуйста, — шепчу я. В горле пустыня, в глазах тяжесть, в теле вата. Она останавливается, разглядывает моё лицо и качает головой.

— Тебе нельзя разговаривать со мной, девочка, — её голос хрипит. Девочка. Я вздрагиваю от этого прозвища и отключаюсь. Моё тело борется со мной.

Следующим воспоминанием стало ощупывание моего тела. Мужчина в белом халате осматривал моё тело, и я лишь еле-еле смогла приоткрыть глаза.

— Вкололи действительно большую дозу, мистер Райт. Для её хрупкого тела это слишком рискованно и опасно, — говорит мужчина с запахом лекарств.

— Сколько она ещё проспит? — этот кошмарный голос… Я думала, мой кошмар закончился.

— Думаю, ей потребуются ещё сутки.

Так и происходит. Я просыпаюсь утром следующего дня. Моё тело на удивление бодрое, лишь слегка болит шея и ломит кости. Я оглядываюсь, резко втягивая воздух через нос. Роскошное помещение, выполненное в оттенках красного цвета. В комнате большой мягкий диван, кресло, журнальный столик и стильная люстра. Комната дополнена пышными занавесками, коврами и декоративными подушками. Я в ужасе осматриваю себя и вскакиваю на ноги, внезапно морщась от боли в запястье. Я оборачиваюсь, оказываюсь прикована цепью к спинке кровати. Они приковали меня… Лишили свободы. Я сглатываю. Я заложница, пленница.

Он издевался надо мной. Избивал. Держал в подвале. А сейчас так просто позволил привести в порядок и поместить в роскошную клетку? Я зарываюсь в себя, в свои воспоминания, когда впервые очнулась в поместье Харриса. В сравнении с теми условиями, я хочу разрыдаться. Харрис не появится в дверном проеме. Не предложит мне завтрак. Не отнесется ко мне по-человечески. Для меня он больше никто. Пустое место. Манипулятор. Антагонист. Предатель. Он совершил непростительное преступление.

Я сижу на кровати долгое время. Мой желудок поедает самого себя. Мои руки чешутся от желания драться. Во мне бурлит ярость, но и достаточно страха, чтобы опустить голову и молчать.

К вечеру дверь раскрывается и первым кого я вижу за долгое время сна — мой ночной кошмар. Андреас в сером костюме без пиджака, вскидывает брови и осматривает меня. Его тёмные глаза из-под нависших бровей останавливаются на голых ногах, и я морщусь. Да, на меня нацепили бесформенную ночную рубашку.

— Наконец ты в сознании, золотце, — черты его лица смягчаются, и он останавливается на другом краю кровати.

— Молчишь? Тебе нечего мне сказать, Тереза? — он склоняет голову, как делал его племянник. Это раздражает. У меня накопилось столько гневных слов, столько измывательств и криков, что он явно не вышел бы живым из этой комнаты. Я молчу, но смотрю на него уверенно, от чего он быстро раздражается и поджимает губы.

Я не успеваю опомниться, как он хватает меня за щиколотку и через всю кровать притягивает к себе. Я пищу, кричу и машинально бью руками.

— Не трогай, не трогай! — кричу я. Он отпускает меня и нависает, продолжая стоять на полу. Удар приходится на левую щеку. Я распахиваю глаза от боли.

— Я научу тебя правильно разговаривать со мной, дрянная девчонка! У нас достаточно времени на твоё чертово перевоспитание под меня, ты поняла? Мои уроки будут жестоки, тебе вряд ли придутся они по вкусу, но зато ты быстро научишься кивать мне! Отвечай, когда я с тобой разговариваю, — его голос настоящая гроза среди пасмурного неба. Моя губа дрожит, слёзы бегут из глаз по щекам, и я киваю. Киваю часто и быстро, боясь новой волны гнева и боли. Он стискивает мои щёки своими руками и поднимает голову.

— Ты теперь моя. Моя любимая игрушка, моя забава, моя безделушка с красивым лицом. У тебя такая необычная внешность, Тереза. Она настоящая редкость, поэтому ты будешь самым филигранным украшением в моей коллекции. Ты меня слышишь? — спрашивает он и я быстро киваю. Мной владеет страх и борьба за выживание. Я не хочу быть избита и напугана до полусмерти. Я должна всеми возможными способами выжить и выбраться отсюда.

Мы смотрим друг на друга. Он улыбается, я дрожу, а внутри скалюсь, как самое настоящее хищное животное. Я буду податлива снаружи, никогда не сломившись внутри.

Неужели я зашла слишком далеко?

Теперь я знаю, какой ты на самом деле.

Ты так сильно ударил меня,

Что я увидела звёзды.

Кажется, я зашла слишком далеко,

Продала тебе своё сердце.

Когда всё стало таким мрачным?

Я увидела звёзды,

Звёзды.

Глава 29