Джеральд Даррел - Поместье-зверинец
Тогда она забирается в воду. Из желатинообразных икринок выходят на волю головастики и расплываются в разные стороны. После этого мать ими больше не интересуется. Оказалось, головастики хорошо едят кусочки сырого мяса и белых червей, тех самых, которых разводят на корм рыбкам любители аквариумов. Когда у лягушат отросли ноги и они выбрались на сушу, мы стали скармливать им плодовых мушек и мелких дождевых червей, а потом они перешли на мух – обыкновенных и мясных.
Разводить амфибий куда проще, чем рептилий, – не надо думать о влажности. Рептилии откладывают яйца в скорлупе, напоминающей пергамент; у одних она тверже, у других мягче. Если в клетке неподходящая температура, если влажность воздуха чрезмерна или недостаточна, содержимое яйца либо высохнет, либо заплесневеет. Нам иногда удавалось довести до вылупливания яйца рептилий, но вообще-то шансов на успех один из девяноста. Мы очень гордились, когда вывелись детеныши у греческой черепахи. Греческая черепаха, наверно, одно из самых распространенных комнатных животных, и в неволе она прилежно откладывает яйца, но из них редко выходят детеныши. Когда у нас появилась очередная партия яиц, Джон, решив, что ее постигнет та же судьба, как и все предыдущие, не стал себе морочить голову, а попросту закопал их в песок на дне клетки. Температура вроде подходящая... Шли недели, и в конце концов он совсем забыл про яйца. Велико же было его удивление, когда он однажды утром увидел в клетке прогуливающегося черепашонка. Джон позвал меня, и мы вместе выкопали остальные яйца. Из шести штук четыре были в процессе вылупливания. Один детеныш почти выбрался на волю, еще три только-только начали разламывать скорлупу. Чтобы удобнее было наблюдать, мы положили их в небольшой аквариум на блюдце с песком. Яйца были величиной с мячик для настольного тенниса и такие же круглые. Для малышей выбраться из заточения явно было нелегко, очень уж оболочка плотная. Нам хорошо был виден черепашонок, который преуспел больше других. Он все время крутился, расширяя выход то передними, то задними ногами. На носу у него был маленький роговой "клюв", о котором пишут, будто им черепашата пробивают первую брешь в скорлупе (позже он отваливается). Я не видел, чтобы детеныш пользовался своим "клювом", он всю тяжелую работу выполнял ногами и часто делал передышку, чтобы набраться новых сил. Три четверти часа трудился черепашонок, наконец скорлупа лопнула посередине, и он пополз по песку, неся одну половину яйца на спинном щитке, словно шляпу. Сразу после того как черепашата вылупились, щиток у них был мятый, очень мягкий и рыхлый, величиной с двухшиллинговую монету. Но уже через час с небольшим произошла перемена, будто их накачали велосипедным насосом. Плоский прежде панцирь наполнился и принял красивую выпуклую форму. Он выглядел твердым, хотя на самом деле все еще был мягок, как влажный картон. Теперь черепашата были настолько крупнее яйца, что, не вылупись они у меня на глазах, я не поверил бы, что они вышли из такой тесной тюрьмы. У вылупившихся детенышей когти были длинные и острые, это, очевидно, помогало им разламывать скорлупу. Потом когти очень быстро сточились до обычной длины.
Я наблюдал за вылупливанием несколько часов и не пожалел о потраченном времени. Усердные круглые черепашата заслужили мое искреннее восхищение, ведь это было совсем не легко – выбраться из яйца. Особенно забавно было смотреть, как крохотная рептилия, поработав задними лапами, поворачивалась в скорлупе кругом и высовывала наружу крохотную, сморщенную, слегка печальную рожицу, словно хотела убедиться, что внешний мир никуда не исчез и так же заманчив, каким он был, когда она его обозревала в прошлый раз.
То, что из яиц вывелись детеныши, было, конечно, для нас большой удачей, но еще замечательнее, что в эти дни у меня гостил иллюстратор этой книги Ральф Томпсон и ему удалось от начала до конца зарисовать, как шло вылупление. И хотя очки Ральфа все время запотевали из-за высокой температуры в павильоне рептилий, он, по его словам, получил истинное удовольствие.
Глава четвертая
КЛАВДИЙ В ПОСУДНОЙ ЛАВКЕ
Уважаемый мистер Даррел!
Вы набиваете чучела из своих животных? Если хотите, я могу делать это для вас, у меня большой опыт в набивке чучел...
Когда приобретаешь новых животных, прежде всего надо помочь им освоиться. Пока клетка не стала для них вторым домом и пока они не научились вам доверять, нельзя считать эту задачу решенной. Способы ее решения многообразны, для каждого вида – свои. Иногда выручает какой-нибудь особенно вкусный корм, который помогает животному забыть про свой страх перед вами. Если речь идет об очень нервных животных, полезно завешивать клетку мешковиной или ставить ящик, где они могут прятаться, пока не привыкнут к вам. Чтобы внушить животному доверие, приходится подчас прибегать к самым неожиданным средствам. Показательный пример – наши хлопоты с Топси.
В холодный зимний день я зашел к одному торговцу животными в Северной Англии посмотреть, нет ли там чего-нибудь интересного для нашего зоопарка. Обходя лавку, я вдруг увидел в углу темную, сырую клетку, из которой на меня смотрела жалкая и трогательная рожица, угольно-черная, с блестящими от невысыхающих слез глазами, обрамленная рыжевато-коричневой шерстью, короткой и густой, как ворс на дорогом ковре. Приглядевшись, я убедился, что рожица принадлежит детенышу шерстистой обезьяны, одного из самых прелестных приматов Южной Америки. Малютке от силы было несколько недель, ее никак нельзя было отнимать от матери. С несчастным видом обезьянка съежилась на полу. Она дрожала, кашляла, у нее текло из носу, и шерсть была тусклая, слипшаяся от грязи. По виду и запаху из клетки я понял, что у обезьянки энтерит и, кроме того, простуда, если не воспаление легких. Разумному человеку не пришло бы в голову купить такое животное. Но малютка устремила на меня большие, полные отчаяния темные глаза, и я пропал. На вопрос, сколько стоит обезьянка, торговец ответил, что никак не может продать ее мне, ведь я хороший покупатель, а детеныш, несомненно, обречен. Я ответил, что надежд действительно мало, но, если он мне отдаст обезьянку и она выживет, я за нее заплачу, не выживет – не заплачу. Торговец неохотно согласился. Посадив жалобно скулившего детеныша в выстланный соломой ящик, я поспешил на Джерси. Если не заняться обезьянкой немедленно, она погибнет. А может быть, и теперь уже поздно?..
Мы сразу же поместили обезьянку (кто-то назвал ее Топси) в теплую клетку и обследовали. Прежде всего ей надо было впрыснуть антибиотик и витамины, чтобы справиться с энтеритом и простудой. Затем – почистить испачканную испражнениями шерсть, иначе может развиться парша и обезьянка вся облезет. Но самое главное, надо было убедить Топси, чтобы она позволила все это проделать. Большинство обезьяньих детенышей буквально за несколько часов привязываются к человеку, выступающему в роли приемного родителя, и с ними никаких хлопот. Однако у Топси сложилось о людях явно самое невыгодное впечатление. Стоило нам открыть дверь ее клетки, как началась дикая истерика, на какую способны лишь шерстистые обезьяны. Применишь силу – будет еще хуже. А лечить ее все-таки надо, не то она погибнет. И вдруг нас осенило! Если Топси не признает нас как приемных родителей, может быть, она признает кого-нибудь еще? Скажем, плюшевого мишку. Большой уверенности в успехе не было, но ведь что-то надо испробовать. И мы купили мишку. У него была славная, хотя и несколько глуповатая, морда, а ростом он почти не отличался от матери Топси. Мы посадили его в клетку и стали ждать. Сперва Топси держалась в сторонке, но потом любопытство взяло верх, и она потрогала мишку. Обнаружив, что он уютный и пушистый, обезьянка тотчас прониклась к нему расположением и через полчаса уже обнимала его с пламенной нежностью. Трогательно было на нее смотреть.
С этой минуты Топси словно подменили. Она почти все время держалась за своего плющевого мишку руками, ногами и хвостом, люди ее теперь не пугали. Мы попросту вытаскивали из клетки мишку с прочно прилипшей к нему Топси, и она позволяла делать с собой все что угодно. Ей сделали уколы, почистили шерстку, и через несколько дней все пошло на поправку. Ее было не узнать. Правда, тут возникла другая проблема. С каждым днем плюшевый мишка становился все грязнее. В конце концов мы решили извлечь его из клетки Топси, чтобы помыть и продезинфицировать. Обезьянка была страшно недовольна, когда у нее забрали медведя, и подняла невероятный визг. Из всего обезьяньего племени у шерстистых обезьян самый громкий и резкий голос, он пронизывает вас насквозь, от него кровь стынет в жилах. Это похоже на скрежет ножа о тарелку, усиленный в миллион раз. Мы заткнули уши, думая, что Топси сама замолчит минут через десять, когда убедится, что мишку таким образом не вернешь. Но Топси не замолкала. Она голосила без перерыва все утро, и, когда подошло время ленча, от наших нервов остались одни клочья. Пришлось сесть в машину и мчаться в город. Мы объехали все магазины игрушек, пока не нашли мишку, очень похожего на Топсиного любимца, и спешно вернулись с ним в зоопарк. Как только новый мишка оказался в клетке, Топси сразу перестала голосить, радостно взвизгнула, бросилась к нему, крепко обхватила всеми конечностями и уснула глубоким сном предельно утомленного существа. После этого мишки стали чередоваться. Пока один мылся, другой играл роль приемной матери, и такой порядок превосходно устраивал Топси.
