Лавка страха - София Яновицкая
— Не расставайся со своим мечом. Вдруг мне удастся помочь…
Я прикусил губу, лихорадочно обдумывая положение.
— Я расскажу о чудовище маме. Она должна поверить! Мы уедем отсюда, а тебя заберем с собой!
— Детей никогда не слушают. И потому, — послышалась горькая усмешка, — вас всех съедят.
Больше я не услышал ни звука. Я несколько раз бегал в чулан, звал невидимого друга из своей комнаты и один раз в коридоре даже чуть не спалился перед Агатой.
В конце концов я выдохся и ушел на улицу. Дерево рядом с домом очень удобно раздваивалось. Я вскарабкался на него, устроился между толстыми ветвями и принялся листать комикс.
Кора была теплой и шершавой на ощупь, пахло яблоками и ужином, готовящимся по соседству, в траве стрекотали кузнечики. Почти что идеальный летний вечер.
— Может быть, он появляется только в определенное время днем и ночью, — сказал я сам себе. — Нужно будет спросить.
И кто он такой все-таки. Слово «друг» не очень-то много говорит о нем. Может, это дух или привидение? Я еще не придумал, как спросить об этом так, чтобы не звучало грубо. Все-таки он спас нас прошлой ночью и пытается помочь сейчас. А судя по фильмам, призраки бывают очень обидчивыми.
Часов в шесть вечера из дверей «Лавки» появился Оскар с огромным, под стать его росту, велосипедом, запер магазин на ключ, а потом остановился под моим деревом.
— Что читаешь?
Я свесился с ветки, показывая ему комикс.
— Только это не ужастик, но…
— О, новые «Монстрыцари»! — перебил меня Оскар. — Я уже прочитал.
От удивления я чуть не выронил комикс.
— Мой любимый момент — в начале, где они сражаются со слепым людоедом, — с увлечением продолжил он. — Заходят в лабиринт, и он напускает галлюциногенный туман…
— Ага, а потом Дрейкон — хдыщ мечом, — я подскочил на ветке. — Только этого людоеда и видели!
— А вообще я больше всего люблю самый первый выпуск. Там еще их девиз в стихах, как его…
Я не успел перевести тему, Оскар уже щелкнул пальцами и продекламировал:
— «Только мы решать вольны, сколько в нас света, сколько тьмы. Верить в страх или в мечты. Страха много — действуй ты». Супер!
Пока Оскар говорил, у меня в голове звучал бабушкин голос. Где-то глубоко внутри стало так больно, что я прикусил губу.
— А еще… — Оскар поперхнулся на полуслове.
На мою удачу, на крыльце появилась Агата.
— Я буду репетировать! — крикнула мне сестра. — Не вздумай мешать.
— Так установка же еще не приехала? — непонимающе нахмурился я.
Сестра помрачнела, крутя барабанными палочками.
— Ничего. Я найду, на чем постучать.
Она махнула Оскару и ушла в дом. Оскар качнул рукой в ответ, чуть не уронив себе на ногу велосипед, и обернулся ко мне с глупой улыбкой.
— Твоя сестра тоже любит комиксы?
Я фыркнул.
— Размечтался! Она вовсе не такая крутая.
— Ага, — неопределенно протянул Оскар все с той же дурацкой улыбкой. — Ну ладно, мне пора. До завтра!
Уже через минуту он скрылся за углом. Из дома донеслись глухие ритмичные удары — Агата явно нашла, на чем тренироваться.
— Надо было брать наушники, — простонал я, пытаясь одновременно затыкать уши, держать комикс и не свалиться с дерева.
Глава 7. Детей никто не слушает
Мама вернулась только через два часа. За это время к «Лавке» несколько раз приходили люди, тянули ручку запертой двери — но вместо того, чтобы развернуться и пойти домой, начинали творить что-то странное. Они скреблись в дверь, стучали, заглядывали в окна, просили их впустить, висели на ручке. Двум из них я крикнул, что «Лавка» работает до шести и откроется завтра — хоть это и было написано на двери у них перед носом, — но они даже не обратили на меня внимания, поскреблись еще и в конце концов ушли.
Всех переплюнула тетка с высокой прической и большущей сумкой. Она долго колотилась в дверь, а потом вдруг вытащила из прически шпильку и принялась ковыряться в замке. Я замер на дереве, не зная, что предпринять. У нее ничего не получалось, шпилька все время падала, а тетка ругалась. Я набрал в грудь воздуха, еще не зная, что скажу, и вдруг поперхнулся и закашлялся. Тетка испуганно подхватила свою сумку и унеслась, на ходу втыкая шпильку обратно в волосы.
Провожая ее взглядом, я заметил нашу машину. Ну наконец-то! Я слетел с дерева и еле дождался, пока мама припаркуется.
— Мам! Надо поговорить!
У мамы был жутко усталый вид. Она вылезла из машины и сразу сунула мне в руки коробку шоколадных конфет.
— Идем поблагодарим наших соседок за пирог.
— Да не до пирогов сейчас! Это срочно!
— Угу, конечно-конечно. — Мама приобняла меня и пошла звать Агату.
Через десять минут мы уже были у соседок.
Виолетта Иванна ужасно обрадовалась нашему приходу и долго восторгалась, что мама купила ее любимые конфеты. Тетя Галя проворчала, что не надо было тратиться, но хмурилась меньше, чем обычно, — видимо, ей тоже было приятно.
Соседки усадили нас пить чай с подаренными мамой конфетами и свежим пирогом — не на кухне, а за маленьким столиком в гостиной.
Это была одна из самых странных комнат, в которых я бывал. Половина стен в ней была в розово-полосатых обоях, с картинками в витиеватых рамах и расписными тарелочками на подставках. На другой половине были однотонные бежевые обои и несколько старых черно-белых фотографий. У стен стояли два шкафа: один на витых ножках, с кучей статуэток на полках, другой простой и угловатый. Мы сидели на заваленном подушками плюшевом диване красного цвета, который мог бы стоять в королевском дворце. А напротив был еще один диван — коричневый и самый обычный на вид.
Очевидно, каждая из сестер хотела обустроить гостиную по-своему. Я даже удивился, увидев всего один телевизор.
— Не понимаю, зачем мы все сюда притащились, — буркнула Агата себе под нос. — Можно подумать, мне заняться больше нечем.
— Да уж, — я впервые согласился с ней, запихивая в рот очередную конфету.
Улучив момент, когда мама перестала болтать с тетей Галей про какие-то старые фотки, которые соседки жаждали нам показать, я потянул ее за рукав. Но мама даже не обратила внимания. Она смотрела на соседок.
— Ужасно неудобно просить. — Мама покрутила в руках чашку. — Но мне придется на два дня уехать. Ребята у меня самостоятельные, но в случае чего можно им будет к вам обратиться?
