Лавка страха - София Яновицкая
Книга была явно из «Лавки страха». Перед глазами мелькнуло воспоминание — Оскар и Агата около автомата. Наверняка сестра опустила монетку, и он привел ее к этой книжке! Небось, предвкушала, как устроится с ней и будет читать всю ночь! Я мстительно хмыкнул и открыл книгу. Полистал страницы туда-сюда — ни одной картинки! Бумага была пожелтевшей от старости, и обложка выглядела потертой. Скукота! Я рассеянно провел пальцем по выпуклому корешку…
— Ой!
Я выронил книгу и уставился на палец. Его пронзила резкая боль, точь-в-точь как когда полоснешь ножом. Но кожа была целехонька, не то что пореза, даже царапинки не видно. Я посмотрел на книгу. Она упала раскрытой обложкой вверх. По корешку расплывалось темное пятно, которого еще секунду назад там не было, я был готов в этом поклясться. Пятно покрыло весь корешок, а потом впиталось в обложку и исчезло. Корешок стал таким же, как был.
— Что за…
В комнате погас свет. Пение птиц оборвалось, как по щелчку. Воздух из окна стал более влажным, а сладость запаха усилилась до приторной. Меня начало подташнивать. Я сморщил нос: в нем вдруг проступили нотки гнили и сырости.
Я замер, как будто тело налилось чем-то тяжелым.
Чавк. Чавк.
Звук доносился не из коридора.
А из-под моей кровати.
Глава 9. Болотный монстр
Я не чувствовал своих ног. Вообще-то, я не чувствовал ничего — наверное, меня парализовало. Осталось только дико колотящееся сердце, слух, выкрученный на максимальную мощность, и плотный сгусток ужаса в горле.
В комнате стало не просто темно — все вокруг как будто окунули в банку черной краски. Стены, пол, потолок — все исчезло.
Под кроватью хлюпнуло, и запах гнили усилился. Словно меня вот-вот опутают скользкие вонючие водоросли.
«Беги!» — кричал голос у меня в голове, но я не двигался с места. Не мог даже шевельнуться. Кажется, я вообще забыл, как управлять собственным телом.
Всех съедят. Всех съедят.
Фонарик и меч лежали на нераспакованных коробках с вещами. Я едва угадывал их очертания. Если прыгнуть с кровати как можно дальше, схватить их и метнуться к двери, монстр не успеет меня схватить. Ведь так?!
Под кроватью зашевелилось. Я даже не знал, как оно выглядит! Может, это чудище выбросит щупальце и схватит меня еще в прыжке, или плюнет в меня ядом, или…
Чавк. Чавк.
«Я не переживу, если ты будешь бояться», — тихий голос в голове вдруг заглушил жуткие звуки из-под кровати. Перед глазами встала картинка из «Монстрыцарей» — Дрейкон с мечом перед огромным троллем кричит: «Я сильнее тебя!» — и бросается в бой.
Я сжал кулаки так, что пальцы свело от боли.
— Я… я сильнее!.. — голос сорвался на хрип. — Я сильнее тебя!
Я хотел это выкрикнуть, но горло сжалось, и вышел только сдавленный шепот, как в кошмарном сне.
Под кроватью стало тихо. Ни звука, только мое учащенное дыхание. Даже вонь исчезла — пахло чистым постельным бельем и немножко моим потом.
— Не может быть… — Я поднялся на коленки в кровати.
В ноздри вдруг ударил запах сырой гнили, как будто меня с размаху макнули головой в болото. По шее сзади поползло что-то холодное и склизкое. И прямо над моим ухом, так, что я кожей ощутил дыхание, хлюпнуло, втягивая слюну. Я заорал так, что зазвенело в ушах. Спрыгнул с кровати, больно ударился об коробку, схватил меч и фонарик и вылетел из комнаты.
Захлопнул дверь и привалился к ней спиной, судорожно щелкая кнопкой фонарика. В коридор упал бледно-желтый луч. Я коснулся шеи — кожа была совершенно сухой, но я до сих пор чувствовал ледяное влажное прикосновение. Меня пробила дрожь.
— Мама! — Я жадно глотнул воздуха и бросился к маминой комнате.
Дверь не была заперта, но, даже если бы ее и закрыли, я дернул с такой силой, что сорвал бы замок. В два прыжка я оказался у кровати. И понял, что стоило заподозрить что-то неладное еще тогда, когда никто не вышел на мои крики.
Мама лежала на спине, с закрытыми глазами и аккуратно положенными поверх одеяла руками. И не двигалась. Совсем.
Что-то очень громко стучало, как будто паровоз вот-вот ворвется с оглушительным свистом прямо в дом. Честно, я бы уже не удивился. Но в следующую секунду я понял, что стучит, закладывая уши, никакой не поезд, а мое собственное сердце.
— Мама… — Я медленно подошел ближе.
Ничто не шевельнулось на ее лице, как будто она была… как будто она была… Сердце колотилось уже где-то в горле, а не в груди. Я изо всех сил всмотрелся в полумрак и увидел, как одеяло мерно поднимается и опускается. Она дышала.
От облегчения у меня закружилась голова. Я коснулся маминой руки, потряс ее, потянул, но она не просыпалась.
Она спала каким-то странным, неестественным сном, таким, какой бывает только в сказках с ведьмами и заколдованными принцессами.
Но в этом доме, как я уже узнал, все невозможное становилось реальным.
Где-то в отдалении раздались чавкающие шаги. Я бросил последний взгляд на спящую маму, сжал ее руку и побежал в комнату сестры, уже подозревая, что я там увижу.
Агата спала, подложив руки под голову. Абсолютно неподвижно, так же, как и мама. Мирно и безмятежно, как никогда. Мы несколько лет делили с ней одну комнату, и сестра во сне постоянно ворочалась, как будто воевала с одеялом, а спала так чутко, что мне ни разу не удалось нарисовать ей зубной пастой усы. Сейчас я мог бы извести на нее весь тюбик, и она бы даже не шелохнулась.
Я сглотнул и отвернулся, слишком жутко было на это смотреть. Почему они так спят? Чтобы мне никто не мог помочь? Чтобы чудовищу было легче победить? А вдруг они не проснутся?! Столько вопросов, и ни одного ответа. И главный вопрос — что же мне теперь делать?!
Я осторожно выглянул в коридор. Чавканья не было слышно. Луч фонарика упал на пол, и я увидел, как там что-то блестит. Я шагнул ближе и наклонился. По полу тянулись длинные следы. Мокрые, склизкие, вонючие следы. И у меня на глазах они испарялись.
— Ах ты гадина… — вырвалось у меня в адрес монстра.
Не оставляет никаких доказательств своего существования!
Я
