Обезьянка – дочь Небесного Дракона - Геннадий Петрович Авласенко
– Так мы ж не против?! – неуверенно проговорил Карапуз. – Спи, себе, на здоровье!
– Как же я могу уснуть, когда эти надоедливые мухи всё время по мне ползают?! – вновь завопила Обезьянка. – Ну, что вы снова на меня уставились?! Ну, сделайте что-нибудь! Сделайте, чтобы эти противные мухи оставили меня в покое!
Зайчата в очередной раз недоуменно переглянулись.
– А как нам это сделать? – неуверенно промямлил Толстяк.
– А я знаю?! – огрызнулась Обезьянка. – Ну… скажите им…
– Кому?
– Мухам! Это же ваши мухи, лесные! Вот и скажите им, что по мне нельзя ползать, что я – принцесса! Пускай по вас лучше ползают!
– Так они, это… – проговорил, точнее, промямлил Толстяк, – они и так по нас ползают!
– Ползают, да не все! – капризно заявила Обезьянка. – Скажите им, чтоб они все на вас перелетели!
И вновь зайчата лишь молча и недоуменно смотрели друг на друга некоторое время.
– Сказать то можно, – помолчав немного, выразил общее мнение Ушастик., – только они нас всё равно не послушают!
– И даже не услышат, – добавил Карапуз. – Это же мухи!
– Мухи, мухи! – проворчала Обезьянка, ворочаясь и устраиваясь поудобнее. – Горе мне с вами! Ничего не можете, всё самой решать приходится, каждую мелочь! Ладно, тогда вот что сделаем! Берите в лапы веточки и отгоняйте от меня мух!
– Чего?! – не удивился даже, возмутился Ушастик. – Что нам делать?
– Мух от меня отгонять! – повторила Обезьянка, чуть приподнимая голову. – Или вы даже этого не умеете?
– Ну, почему же не умеем? – примирительно сказал Толстяк. – Умеем! Правда, Карапуз?
– И ещё как умеем! – поддержал Карапуз приятеля. – Правда, Ушастик?
– Делать мне больше нечего, – насмешливо отозвался Ушастик, – как только от разных самозваных принцесс мух отгонять!
– Что?! – завопила Обезьянка, вновь вскакивая с места. – Это я то самозваная?! Да я… я… А вы… вы…
И, не договорив, Обезьянка расплакалась. Даже не расплакалась, разрыдалась в голос.
– Как тебе не стыдно, Ушастик?! – возмущённо выкрикнул Толстяк. – А ну, сейчас же извинись!
– И не подумаю! – сказал Ушастик насмешливо. – Было бы перед кем!
– Она же плачет, видишь?
Ушастик внимательно посмотрел на безутешно рыдающую Обезьянку.
– Ну, вижу! – сказал он. – Ну, плачет! И что дальше?!
– А дальше: уходи! – закричал Карапуз, тоже со слезами в голосе. – Не хотим с тобой дружить, раз ты такой!
– Раз ты такой… – словно эхо повторил Толстяк. – Не хотим с тобой дружить…
– Это я не хочу с вами дружить, понятно?! – ответно закричал Ушастик, и в голосе его тоже зазвенели слёзы. – Дружите теперь с этой своей…
И, не договорив, Ушастик махнул лапкой и бросился в лес. Мгновение… и он уже исчез среди деревьями.
Он исчез, а Толстяк и Карапуз сконфуженно переглянулись. Сконфуженно и даже встревожено как-то…
– Слушай, неудобно как-то получилось! – проговорил Толстяк, поворачиваясь к Карапузу, но тот лишь непримиримо махнул лапкой.
– Не хочет, и не надо! И пускай убирается!
– Вот, вот, пускай убирается! – добавила Обезьянка, мгновенно переставая плакать и вновь укладываясь на траву. – На все четыре стороны! А вы давайте, приступайте к своим обязанностям!
Подобрав подходящие веточки, Толстяк и Малыш подошли к Обезьянке и принялись усиленно размахивать над её головой этими самыми веточками.
– Вот так! – одобрила сквозь сон Обезьянка. – И колыбельную мне спойте! Но чтобы не очень громко, и не очень тихо! Так, средненько…
– Баю-баюшки-баю! – шёпотом начал Толстяк, усиленно махая веточкой. – Тебе песенку спою!
– Громче! – скомандовала Обезьянка, не открывая глаз. – Что ты, как сонный! И почему это ты один поёшь?
– Баю-баю-баю-бай! – подхватил Карапуз, уже чуть громче. – Спи, принцесса, засыпай!
– Вот это уже лучше! – одобрила Обезьянка, поворачиваясь на бок. – И, это… осторожнее метёлками своими размахивайте! А то кто-то из вас мне чуть в глаз не попал!
Прошло какое-то время. Потом ещё какое-то время…
– Слушай, у меня уже лапки затекли, – жалобно прошептал Карапуз.
– Не у тебя одного! – тоже шёпотом отозвался Толстяк, не прекращая, однако, усиленно размахивать веточкой над головой Обезьянки. – Уснула, кажется…
В это время Обезьянка вновь принялась ворочаться и даже что-то бормотать во сне.
– Или не уснула… – добавил Толстяк поспешно. – Давай ещё помашем! Для надёжности…
– Давай помашем! – без особого энтузиазма согласился Карапуз.
И они вновь принялись махать веточками.
– Ой, плохо! – неожиданно прошептал Толстяк. – Ой, плохо как!
– Что плохо? – забеспокоился Карапуз. – Тебе плохо? Что болит?
– Да не болит у меня ничего, а плохо то, что мы с Ушастиком поссорились! – пояснил Толстяк. – Как же он без нас теперь будет?
– Сам виноват! – непримиримо сказал Карапуз. – Не надо было грубить! А нагрубил – извинись!
– А мы как без Ушастика теперь будем? – всё никак не мог успокоиться Толстяк. – Скучно ведь без него…
– Ничего, зато мы с Обезьянкой дружить будем! – стал успокаивать Толстяка Карапуз. – С ней так интересно.
– С принцессой! – поправил его Толстяк. – Не с Обезьянкой, а с принцессой!
– Вот я и говорю: с принцессой дружить будем!
– Будем! – вздохнул Толстяк. – И ещё как будем!
Разговаривая так (шёпотом, разумеется), зайчата всё продолжали и продолжали размахивать веточками над головой сладко спящей Обезьянки.
А мы оставим на какое-то время и зайчат, и Обезьянку, и вернёмся на эту же полянку через несколько дней. А ещё лучше – через недельку.
Но обо всём этом уже в следующей главе…
Глава третья, в которой Обезьянка показывает себя ещё с худшей стороны, а зайчат просто жалко
Итак, мы с вами на той же самой полянке, но уже через несколько дней. Через недельку, ежели быть точным…
И, знаете, тут ничегошеньки не изменилось. Та же трава, те же деревья… а вот и наша Обезьянка! Живая, здоровая, но, кажется, очень и очень сердитая.
Вот только на кого, интересно, она так рассердилась?
На зайчат, что ли?
И, кстати, где же они сами? Их нигде не видно…
Хотя… подождите минуточку!
Да вон же он, Толстяк! Как раз к этой полянке подходит! Так что, я временно умолкаю и вместе с вами, уважаемые мои читатели, просто буду наблюдать за дальнейшим развитием событий!
* * *
Выбравшись на полянку из кустарника, Толстяк тотчас же направился к насупленной Обезьянке.
– Вот! – с гордостью сообщил он, протягивая ей несколько морковин. – Достал-таки!
– Явился – не запылился! – фыркнула Обезьянка.
На морковку в лапках Толстяка она даже не взглянула.
– Ещё как запылился! – вздохнул Толстяк, печально оглядывая себя и, одновременно, отряхиваясь. – На этих огородах… там знаешь, какая пылища?
– Не знаю, и знать не хочу! – вторично фыркнула Обезьянка. – И отойди ты от меня подальше со своей этой пылищей! Стоит
