Обезьянка – дочь Небесного Дракона - Геннадий Петрович Авласенко
– А потому, что я свою порцию уже съел! – пояснил Карапуз.
– И я тоже съел! – сказал Ушастик и, хлопнув себя лапкой по животику, добавил: – Не смог удержаться!
– А я свою, как последний дурак, на ужин оставил! – вздохнул Толстяк. – Вот хотел же съесть, но не съел! Силу воли, так сказать, вырабатывал…
Ничего ему на это не отвечая, друзья продолжали молча смотреть на Толстяка. И Обезьянка, чуть приоткрыв один глаз, тоже на него вопросительно посмотрела.
– Да не жмись ты! – ткнул Толстяка в бок Ушастик. – Давай, тащи сюда свою морковку! Видишь, Обезьянке плохо!
– Не обезьянке, а принцессе! – слабым голосом поправила его Обезьянка, чуточку приоткрывая и второй глаз. – Какая я вам обезьянка?!
И вновь обессилено откинула голову и зажмурилась.
– Ладно уж! – вздохнул Толстяк. – Сейчас принесу!
Он направился, было, в сторону леса, но вдруг вновь вернулся.
– А Обезьянка, ну, то есть, принцесса эта… она живая ещё?
– Живая, живая! – не открывая глаз, заверила его Обезьянка. – Так что тащи побыстрее эту, как её там…
– Морковку! – подсказал Карапуз.
– Вот, вот! Тащи эту свою морковку и побыстрее!
По уходу Толстяка на полянке наступила всеобщее молчание. Обезьянка неподвижно возлежала на траве, крепко зажмурив глаза и раскинув в стороны тощие лапки, а Ушастик и Карапуз стояли чуть поодаль и с беспокойством за ней наблюдали.
– Когда я умру, – прошептала вдруг Обезьянка слабым срывающимся голосом, – передайте моему папочке Дракону, что я…
– Да не умрёшь ты! – возразил Карапуз. – С чего бы тебе так быстро умирать…
– Не перебивай! – обиженно выкрикнула Обезьянка и вновь перешла на трагический срывающийся шёпот: – В общем, передайте моему папочке, что я… что меня…
– А как же мы ему передадим? – удивился Ушастик. – Головы вверх запрокинем и крикнем хором?
– Да что вы всё перебиваете да перебиваете! – рассержено завопила Обезьянка, вскакивая с земли и топая ногами. – Помереть спокойно не дадут!
Она бы вопила и далее, но в это время из кустов задом наперёд выбрался Толстяк и в лапках у него было аж четыре большие и сочные морковки.
– Вот! – сказал он, протягивая Обезьянке самую крупную из них. – Угощайся!
– Что это? – подозрительно проговорила Обезьянка, пряча лапы за спину. – Что это ты мне суёшь такое непонятное?
– Морковка это! – пояснил Карапуз, жадно глядя на морковку. – Да ты бери, не стесняйся!
С недовольным видом, как бы делая зайчатам великое одолжение, Обезьянка всё же протянула лапку и взяла морковку. Осмотрела со всех сторон, даже понюхала…
– А если она мне не понравится? – капризно заявила она.
– Понравится, понравится, – торопливо проговорил Ушастик, тоже с жадностью поглядывая на морковку. – Как это морковка, да может не понравиться!
– Ну, ладно, уговорили!
Откусив небольшой кусочек морковины, Обезьянка принялась медленно его пережёвывать. Она жевала, а зайчата, затаив дыхание, молча за ней наблюдали.
– Ну, как? – не выдержав, наконец, поинтересовался Толстяк. – Вкусно?
– Так себе! – сдержано отозвалась Обезьянка, жадно вгрызаясь в морковку. – Бананы, к примеру, они куда вкуснее!
Зайчата переглянулись.
– А по мне: так вкуснее морковки и, вообще, ничего на свете нет! – сказал Толстяк и тоже откусил кусочек морковки.
Обезьянка тотчас же это заметила.
– Э.э! – негодующе запротестовала она с набитым ртом. – Ты чего это делаешь?!
– Как, чего? – растерянно отозвался Толстяк, откусывая ещё кусочек. – Завтракаю…
– А я?! – ещё громче и даже со слезами в голосе закричала Обезьянка. – Я как же? Ты обо мне совсем позабыл, да?!
Вздохнув, Толстяк взглянул на морковины, и хорошо заметно было, как борются в его душе жадность и великодушие. Впрочем, великодушие, как и ожидалось, оказалось сильнее.
– Ну, вот тебе ещё одну! – проговорил он с сожалением и протянул Обезьянке вторую морковку.
– Ещё одну?! – негодующе завопила Обезьянка. – Всего только одну?
– Ну… две возьми! – явно не ожидая такой реакции, пробормотал Толстяк.
– Слушай, ну, ты и жадина!
Негодующе фыркнул, Обезьянка выхватила из лап Толстяка всю морковку, включая и надкусанную.
– Ничего! – с трудом проговорила она, запихивая в рот сразу едва ли не половину морковины. – Ты, это… ты себе ещё достанешь!
– И где же я, это… её достану? – едва не плача проговорил Толстяк.
– Достанешь, достанешь, – заверила его Обезьянка, не прекращая запихивать себе в рот всё новые и новые порции морковки, – я в тебя верю! И себе достанешь, и мне ещё принесёшь! Это вас, кстати, тоже касается! – добавила она, глядя на Ушастика и Карапуза.
Ушастик и Карапуз как-то, почти одновременно вздохнули, потом, тоже одновременно, взглянули на печального Толстяка. А Обезьянка, не обращая на обескураженных зайчат ровно никакого внимания, всё продолжала и продолжала уминать морковку. И так до тех пор, пока не умяла всю, до последней крошки.
– Я спать хочу! – заявила она, зевая. – Где тут у вас спальня?
Зайчата вторично переглянулись.
– Нет у нас никакой спальни, – сказал Карапуз. – И не было никогда.
– Как, нет спальни? – заволновалась Обезьянка. – И как же вы в таком случае спите?
– Так и спим, – пожал плечами Ущастик. – На траве просто…
– На траве просто?! – передразнив его, презрительно фыркнула Обезьянка. – Надо же, на траве они спят! Ну и кто вы после этого?
Не зная, что и ответить, зайчата не ответили ничего. А Обезьянка, ещё раз презрительно фыркнув, всё же соизволила улечься на траву, в тени старого дуба. Впрочем, пролежала она там совсем даже недолго.
– Да кто это всё время меня щекочет, хотелось бы мне знать?! – завопила Обезьянка, вскакивая. – Щекочут и щекочут, ползают по мне и ползают!
– Это, наверное, мухи! – первым догадался Карапуз.
– Мухи?! – переспросила Обезьянка. – Какие такие мухи?
– Обыкновенные, – сказал Ушастик. – Лесные.
Ничего на это не отвечая, Обезьянка лишь молча и с какой-то даже обидой уставилась на зайчат, а те тоже молча на неё смотрели, не понимая, чем на этот раз не сумели угодить своенравной небесной гостье.
– Это что же тогда получается?! – проговорила, наконец, Обезьянка вздрагивающим то ли от обиды, то ли от возмущения голосом. – Что тогда получается, я вас спрашиваю!
– А что получается? – не понял Карапуз.
– Получается, что мне не только поесть, но и поспать спокойно не дают! – возмущённо завопила Обезьянка. – Ни поспать, ни поесть… да что же это за жизнь такая?!
– А ты что, не поела? – даже удивился Толстяк. – Да ты же только что четыре моих морковины умяла за милую душу! А теперь говоришь, что…
– Не перебивай! – ещё громче завопила Обезьянка, топая в гневе ногами. – Что за манера: перебивать! Морковины твои… да разве ж это еда для принцессы?! Это еда, я вас спрашиваю?!
Впрочем, потопав ещё немножко, Обезьянка как-то сразу успокоилась.
– А теперь я спать желаю! – надменно проговорила она, вновь
