Астрид Линдгрен - Собрание сочинений в 6 томах. Том 1. Эмиль из Лённеберги и др.
Юллан была совсем старой. Она не спеша трусила по холмам, а чтобы лошадь не утратила интереса к путешествию, Эмиль напевал ей песенку на чистейшем смоландском наречии:
Кобылка чуть трусит рысцой,Совсем плоха, совсем стара.Ну не беда! Ну не беда!Пусть только довезет меня!Дорога ровная легла!
И хотя Юллан на ходу дремала, едва переставляя копыта и спотыкаясь на каждом шагу, все-таки в конце концов они прибыли в Хультсфред.
— Эй! — закричал Эмиль. — Теперь мы вволю повеселимся!
Но он тут же замолчал, широко раскрыв глаза от удивления. Он слыхал, конечно, что людей на свете тьма-тьмущая, но не знал, что все они соберутся именно здесь, в Хультсфреде. Никогда не доводилось ему видеть столько народу. Тысячи людей окружили огромную равнину со всех сторон, а посредине, на площадке, шли военные учения. Солдаты вскидывали ружье на плечо, равнялись напра-а-во и нале-е-во и вообще делали все то, что обычно делают солдаты. Какой-то толстый старикашка разъезжал верхом на коне; он фыркал, кричал на солдат и приказывал им, а они слушались его не возражая и делали все, что он велел. Эмиля это удивило.
— Кто же тут командует? Разве не Альфред? — спросил он стоявших поблизости крестьянских мальчишек.
Но они только смотрели во все глаза на солдат и ничего не ответили.
Сначала Эмиля тоже забавляло, как солдаты вскидывают ружья. Но вскоре ему это надоело, и он захотел разыскать Альфреда. Ради чего же он приехал сюда? Но все солдаты были в одинаковых синих мундирах и похожи друг на друга. Найти здесь Альфреда было делом нелегким.
— Ну и что ж, пусть Альфред сам меня увидит! — сказал Эмиль своей лошади. — Он засмеется, подбежит ко мне, и пусть тогда этот злющий старикашка сам вскидывает ружье на плечо сколько ему вздумается.
Чтобы Альфред поскорее заметил его, Эмиль выехал вперед из толпы и, остановившись перед строем солдат, завопил что есть мочи:
— Альфред, где ты? Выходи, давай повеселимся хорошенько! Разве ты не видишь, что я здесь?
Конечно, Альфред увидел Эмиля — Эмиля в его кепчонке и с ружьем, Эмиля верхом на старой кобыле. Но Альфред стоял в строю вместе с другими солдатами и не смел подойти к Эмилю, опасаясь толстого злого старикашки, который фыркал, орал и командовал без конца.
Вместо Альфреда к Эмилю подъехал сам толстый злой старикашка и очень добрым голосом спросил:
— Что случилось, мальчик? Ты потерялся? Где твои мама с папой?
Таких дурацких вопросов Эмиль давным-давно не слыхал.
— Это я-то потерялся? — спросил Эмиль. — Я-то здесь! А если кто и потерялся, так это мама с папой.
Эмиль был совершенно прав. Его мама сказала, что на Хультсфредской равнине маленькие дети могут потеряться. Но теперь она сама вместе с папой и Линой попала в страшную давку, и все они чувствовали себя потерянными, потому что никто из них не мог даже пошевелиться.
Правда, они видели Эмиля! Да, они видели, как он появился в своей «шапейке», со своей «ружейкой» верхом на старой кобыле, и папа Эмиля сумрачно сказал:
— Ну, чует мое сердце, придется Эмилю стругать еще одного старичка!
— Похоже на то! — подтвердила мама. — Но как бы нам добраться до Эмиля?
В этом-то все и дело! Если тебе доводилось бывать на празднике, подобном хультсфредскому, ты поймешь, что там творилось. Как только солдаты кончили маршировать и ушли, огромная толпа, окружавшая равнину, хлынула туда со всех сторон. Началась страшная давка, и о том, чтобы найти Эмиля, нечего было и думать, самому бы не потеряться. Эмиля искали не только мама с папой, но и Альфред, который получил увольнительную. Он хотел повеселиться вместе с Эмилем. В страшной толчее на Хультсфредской равнине было, однако, совсем не просто кого-нибудь найти. Почти все, кто там был, кого-то искали. Альфред искал Эмиля, Эмиль — Альфреда, мама Эмиля — сына, Лина — Альфреда, а папа Эмиля искал маму. Вот она-то потерялась по-настоящему, и папе пришлось искать ее битых два часа, пока он наконец не увидел ее, совершенно отчаявшуюся, зажатую в толпе толстых горожан из Виммербю.
Но Эмиль не нашел никого, и никто не нашел Эмиля. Тогда он понял, что пора хорошенько повеселиться одному, иначе он все упустит.
Но прежде чем начать развлекаться, ему надо было пристроить Юллан к какой-нибудь подружке, старой доброй кобылке, чтобы они ржали за компанию, ведь он почти обещал ей это.
Никакой старой кобылки для Юллан Эмиль не нашел. Но зато он нашел Маркуса, а это было куда лучше. На опушке леса, крепко привязанный к дереву, Маркус жевал сено. А рядом стояла их собственная старая повозка из Каттхульта, которую Эмиль тотчас признал. Встретив Маркуса, Юллан заметно обрадовалась. Эмиль привязал ее к тому же дереву и бросил ей охапку сена из повозки — сено в эту пору всегда возили с собой, — и Юллан тоже принялась жевать. Тут и Эмиль почувствовал, что от голода у него сосет под ложечкой.
— Но сена мне, однако, не хочется, — сказал он.
Да и зачем ему сено? Ведь вокруг столько палаток, где продают сколько угодно бутербродов с колбасой, булочек и пряников. Конечно, тем, у кого в кармане водятся денежки.
И было на ярмарке полным-полно всяких развлечений для тех, кто хотел вволю повеселиться. Цирк и танцевальная площадка, увеселительные аттракционы, ресторанчики, карусель и другие развлечения. Подумать только! Там был и шпагоглотатель, который умел глотать шпаги, и огнеглотатель, который умел глотать огонь, и одна очень внушительного вида дама с окладистой бородой, которая ничего не умела глотать, кроме разве кофе с булочками, и то не чаще одного раза в час. От этого, конечно, не разбогатеешь, но ей повезло: у нее была борода. Она показывала свою бороду за деньги и неплохо на этом зарабатывала.
На Хультсфредской равнине за все надо было платить, а денег у Эмиля не было.
Зато, как вы уже знаете, он был хитрый мальчишка, и ему хотелось увидеть как можно больше. Он начал с цирка, потому что это оказалось проще всего. Надо было только взобраться на ящик по другую сторону балагана и заглянуть в дырочку в парусине. Эмиль так смеялся над потешавшим всех клоуном, что в конце концов с грохотом свалился с ящика и ударился головой о камень. Тогда он махнул рукой на цирк. К тому же он сильно проголодался.
— Какое уж тут веселье натощак, — сказал Эмиль, — а без денег еду не получишь. Надо что-то придумать.
Он видел, что здесь, на Хультсфредской равнине, много разных способов заработать деньги, так что и ему какой-нибудь мог пригодиться. Огонь и шпаги он глотать не умел, бороды у него не было, что же ему оставалось делать?
Эмиль стоял в нерешительности и размышлял. Вдруг он увидел, что посреди толпы сидит на ящике бедный слепой старик и распевает песни. Песни были грустные и жалостные, но за них ему подавали деньги. На земле рядом с нищим лежала шапка, и добрые люди все время бросали в нее мелкие монетки.
«Так и я могу, — подумал Эмиль. — Здорово мне повезло, шапейка как раз при мне».
Положив кепку на землю, он встал в позу и принялся горланить песню «Кобылка чуть трусит рысцой…» для всех, кому не лень было его слушать.
Вокруг сразу же столпился народ.
— Какой славный мальчуган, — говорили люди. — Наверное, он очень бедный, раз поет здесь за деньги.
В те времена было много бедных детей, которым нечего было есть. И вот одна добрая женщина подошла к Эмилю и спросила:
— Скажи, дружок, тебя чем-нибудь кормили сегодня?
— Да ничем, кроме сена! — ответил Эмиль.
Тут все стали его жалеть. А у доброго крестьянина-коротышки из селения Вена даже слезы выступили на глазах. Он плакал от жалости к этому несчастному ребенку, бедному сироте с такой красивой кудрявой головкой.
В кепку Эмиля полетели монетки в два, пять и десять эре. И добрый крестьянин-коротышка из селения Вена выудил из карманов штанов монетку в два эре, но тут же пожалел об этом и сунул ее обратно в карман, шепнув Эмилю:
— Если подойдешь к моей повозке, я накормлю тебя сеном вволю.
Но теперь у Эмиля было полным-полно денег. Он подошел к палатке и накупил целую гору бутербродов, булочек, пряников и много-много сока.
Проглотив мигом всю эту еду, он за четыре кроны и двадцать эре сорок два раза прокатился на карусели. Никогда раньше Эмилю не приходилось кататься на карусели, он и не знал, что на свете бывают такие веселые развлечения.
«Ну уж теперь-то я веселюсь от души, — думал он, крутясь на карусели так быстро, что его кудрявые волосы развевались по сторонам. — Много интересного было в моей жизни, но такого — никогда».
Потом он вволю насмотрелся на шпагоглотателя, на огнеглотателя и на бородатую даму. После всех этих удовольствий у него осталось всего-навсего два эре.
«Спеть, что ли, еще и снова набрать денег? — подумал Эмиль. — Здесь все такие добрые!»
