Астрид Линдгрен - Собрание сочинений в 6 томах. Том 1. Эмиль из Лённеберги и др.
— Чихал я на их дурацкую пирушку, — сказал Эмиль. — Пусть папа сам теперь вешает флаг, без меня! А я выстругаю новенького деревянного старичка и буду всегда злой и страшный, и все станут меня бояться.
Эмиль, конечно, знал, что его скоро выпустят. Долго его никогда в столярной не держали.
«Будешь сидеть до тех пор, пока хорошенько не раскаешься в своей проделке, — обычно говорил папа. — И не вздумай приниматься за старое».
Но Эмиль был благоразумным и редко повторял одну и ту же проделку дважды, он всегда придумывал новую.
Он стругал своего деревянного старичка и думал о том, как он поднял Иду на флагшток вместо флага. Он это сделал быстро, раз-два — и готово! Что тут голову-то ломать! Да и стругал он тоже быстро и умело.
Потом Эмилю захотелось выйти на волю. Однако родители и гости на своем пиру о нем, видимо, совсем забыли. Он ждал-ждал, но никто не приходил. Тогда Эмиль начал размышлять, как бы ему самому выбраться отсюда.
«Может, через окошко? Наверное, это пара пустяков», — подумал Эмиль. Окошко было высоко, под самой крышей, но Эмиль без труда добрался до него по доскам, наваленным у самой стены.
Отворив окошко, мальчик собрался было спрыгнуть, но увидел, что земля внизу сплошь заросла этой подлой крапивой. А прыгнуть в заросли крапивы — приятного мало! Однажды Эмиль уже проделал это — только чтобы попробовать, как она жжется. Теперь он знал — как, и повторять свой опыт ему не хотелось.
— Я еще в своем уме, — сказал Эмиль. — Нет уж, придумаю что-нибудь получше.
Если тебе случалось бывать на таком хуторе, как Каттхульт, ты сам знаешь, сколько там нагорожено всяких строений и пристроек. Стоит попасть на хутор — и сразу захочется играть в прятки. В Каттхульте были не только конюшня, скотный двор, свинарник, курятник и овчарня, но и множество разных пристроек и сараев. Была там и коптильня, где мама Эмиля коптила свою знаменитую колбасу, и прачечная, где Лина стирала грязную одежду, и еще два сарая, стоявших рядом друг с другом. В одном держали дрова и разный столярный инструмент, а в другом — скалку для белья, валёк и разную вкусную снедь.
Эмиль и маленькая Ида любили по вечерам играть в прятки, бегая между всеми этими постройками. Конечно, там, где не было крапивы.
Но сейчас Эмиль не мог ни во что играть. Он сидел взаперти, и выпрыгнуть из окошка тоже было нельзя, потому что маленькая площадка между столярной и кладовой густо заросла крапивой.
Вдруг Эмиль увидел, что окошко кладовой открыто, и ему пришла в голову необыкновенно удачная мысль. Ерундовое дело! Он положит доску между окошками столярной и кладовой и перелезет по ней. Ему порядком надоела эта столярная, да к тому же он проголодался.
Эмиль никогда долго не раздумывал, когда ему в голову приходили необыкновенно удачные мысли. Он мигом перекинул доску из одного окошка в другое и пополз по ней! Это было небезопасно, потому что доска была тонкая, а Эмиль тяжелый.
«Если все обойдется, отдам Иде моего петрушку», — мысленно пообещал Эмиль. Доска под ним предательски потрескивала, и, взглянув случайно вниз на крапиву, он испугался и потерял равновесие.
— Помогите! — завопил Эмиль, повиснув на руках. Он чуть не свалился прямо в крапиву, но в последнюю секунду ему удалось зацепиться ногами за доску и снова вскарабкаться наверх. Не прошло и минуты, как он оказался в кладовой.
— Ерундовое дело и есть, — сказал Эмиль. — Но петрушку все равно отдам Иде… может… только, я думаю… в другой раз… а может, он к тому же сломался. Ну да я еще погляжу…
Он пнул доску ногой, и она скатилась обратно в столярную. Эмиль любил во всем порядок.
Спрыгнув на пол, он подбежал к двери и подергал ее за ручку. Дверь была заперта.
— Так я и знал, — сказал Эмиль. — Но скоро они придут за колбасой, и тогда… угадайте: кто тогда выскочит отсюда?
Эмиль потянул носом воздух. В кладовой пахло чем-то вкусным. Значит, найдется, чем полакомиться. Эмиль внимательно огляделся. И в самом деле, в кладовой было полно еды! Наверху, под потолком, нанизанные на жердь, висели копченые окорока и пальты. Их было немало, потому что папа Эмиля обожал пальты со шпиком и белым соусом. В углу стоял ларь с караваями чудесного душистого пшеничного хлеба, а рядом с ним складной стол — на нем лежали желтые головки сыра и красовались глиняные горшки со свежесбитым маслом. Сзади, за столом, примостилась деревянная кадушка с соленым шпиком, рядом, в большом шкафу, мама Эмиля держала малиновый сок, маринованные огурцы, чернослив и свое лучшее клубничное варенье. А на средней полке она хранила свою знаменитую колбасу.
Эмиль просто обожал эту колбасу.
Праздник в Каттхульте был в полном разгаре. Гости уже выпили кофе со сдобными булочками и теперь сидели и ждали, когда у них снова разыграется аппетит, чтобы начать все сначала и отведать копченой грудинки, селедочного салата, колбасы и еще всякой всячины.
Но тут мама воскликнула:
— Ой, мы совсем забыли про Эмиля! Бедняжка, засиделся он в этой столярке!
Папа тотчас помчался в столярную, а маленькая Ида следом за ним.
— Ну, Эмиль, выходи! — крикнул папа, отворяя дверь настежь.
Угадай — удивился папа или нет? Эмиля там не было.
— Он сбежал через окошко, плутишка этакий! — сказал папа.
Но, выглянув в окошко, он увидел, что густая крапива под окном по-прежнему стоит высокая и пышная и нисколько не примятая. Тут папа перепугался.
«Что-то неладно, — подумал он. — Крапива не помята, по ней никто не ходил».
Маленькая Ида разревелась. Куда девался Эмиль? Лина часто пела грустную песенку о девочке, которая обернулась белой голубкой и улетела, чтобы не сидеть взаперти. Эмиля тоже заперли, и кто знает, не обернулся ли он голубем и не улетел ли от них? Маленькая Ида оглянулась — не видать ли где голубя. Но возле сарая разгуливала, выклевывая червей, лишь одна-единственная жирная белая курица.
Маленькая Ида еще пуще разревелась и, указав на курицу, спросила:
— Может, это Эмиль?
Папа так не думал. Но на всякий случай побежал к маме спросить, не замечала ли она, что Эмиль умеет летать.
Нет, мама ничего такого не замечала. В Каттхульте поднялся страшный переполох. Какой уж тут праздник. Все бросились на поиски Эмиля.
— Ясное дело, где же ему быть, как не в столярке, — сказала мама папе.
И все кинулись туда и стали обыскивать все углы.
Но Эмиля в столярной не было. Там было всего-навсего пятьдесят пять деревянных старичков, выстроившихся рядами на полке. Фру Петрель никогда не видела столько деревянных старичков зараз и удивилась, кто бы это мог их выстругать.
— Кто, как не наш Эмиль! — сказала мама и заплакала. — Он был такой чудесный малыш!
— Еще бы! — поддакнула, дернув головой, Лина. А потом добавила на чистейшем смоландском наречии: — Поглядим-ка лучше в кладовке!
Для Лины это было совсем не глупо. Все ринулись в кладовую. Но и там Эмиля не было!
Маленькая Ида горько и безутешно заплакала, потом подошла к белой курице и прошептала:
— Не улетай, миленький Эмиль! Я буду кормить тебя куриной едой, буду таскать тебе полные ведерки воды, только оставайся в Каттхульте!
Но курица ничего определенного не пообещала. Она только закудахтала и удалилась.
Да, досталось бедным обитателям Каттхульта! Где они только не искали! В дровяном сарае и в гладильне — но и там Эмиля не было! В конюшне, на скотном дворе и в свинарнике — но и там его не было! В овчарне и в курятнике, в коптильне и в прачечной — мальчика не было! Тогда они заглянули в колодец — но даже там Эмиля не было. Вообще-то ничего худого пока не случилось, но хозяева и гости ревели все хором. Лённебержцы, приглашенные на праздник, перешептывались:
— Верно, чудесный был малыш этот Эмиль! И не такой уж сорванец! Я-то никогда его так не называл!..
— А может быть, он в ручей плюхнулся? — предположила Лина.
Ручей в Каттхульте был бурный, быстрый и опасный — маленьким детям недолго и потонуть.
— Ты ведь знаешь, Эмилю туда ходить не разрешалось, — строго сказала мама.
— Хе, именно потому он и отправился туда, — мотнув головой, дерзко ответила Лина.
Тогда все помчались к ручью. Хотя даже там Эмиля, к счастью, не нашли, слезы у всех потекли в три ручья. А каково было маме Эмиля! Она так надеялась, что праздник удастся на славу!
Больше искать было негде.
— Что будем делать? — спросила мама.
— Пожалуй, немного подкрепимся, — ответил папа.
Лучше и не скажешь, потому что, покуда горевали и искали Эмиля, все снова успели проголодаться.
Мама сразу же принялась накрывать на стол. Ее слезы капали в селедочный салат, когда она ставила его на стол вместе с телячьими фрикадельками, копченой грудинкой, сырными лепешками и прочими лакомствами. Фру Петрель облизнулась. Все было так аппетитно. Хотя колбасы что-то не было видно, и это немного беспокоило ее.
