Вероника Кунгурцева - Похождения Вани Житного, или Волшебный мел
Дождавшись врачей, сдав всех вынесенных с рук на руки, трое друзей сели, где стояли — в детской песочнице. У Вани под каской раскалывалась голова, а Перкун, внезапно утратив человеческую речь, кудахтал без остановки.
— Ну, ну, ну, — успокаивал его Шишок. — А вот я тебе пшена сейчас дам, горошку… Ну, петушок, перестань… Перестань, хорошая птица… Мирная птица. Добрая птица. Такая она, людская жизнь…
Ваня в недоумении глядел на освещённые окна девятиэтажного дома. Из одного окна высунулась женщина и стала звать какого‑то Вовку. Дескать, немедленно домой, а то она сейчас спустится и задаст ему. Звала, звала — Вовка не откликался. Ваня понадеялся, что этот неизвестный Вовка не побежал на звуки интересной стрельбы…
Шишок, понурившись, сказал:
— Я ничего не понимаю в этой жизни, хозяин. Ничегошеньки. — Потом добавил: — Пойдём, что ли?..
— Куда? — спросил Ваня, хотя, по правде говоря, ему сейчас было совершенно всё равно, куда идти.
— Может, к Белому дому? — полувопросительно сказал Шишок. — Этот мужик‑то в очках ведь прав оказался, провокация тут налицо… Что там теперь с этими будет, которые в Белом доме‑то засели? Надо их предупредить о том, что тут случилось… Как думаешь?
Ваня кивнул: надо. И они пошли. Перкун же, перестав кудахтать, так и остался стоять, где стоял, едва его не потеряли — хорошо, вовремя спохватились. Решили тогда сделать для петуха поводок, Шишок даже пожертвовал для этого солдатский ремень, на котором крепилась до сих пор его балалайка.
Глава 24. Белый дом
В метро на свету попытались почиститься. И Ваня, и Шишок после того, как, ползая по–пластунски, вытерли асфальт возле Останкино, выглядели не лучшим образом. Да что там! Как настоящие бомжи. Один Перкун был чистеньким, пёрышки так и переливались в свете лампочек. Только он по–прежнему молчал, стоял, где укажут, шёл, куда поведут. Даже на эскалатор не среагировал…
Контролёр в метро попыталась их остановить, но, когда Шишок с широчайшей улыбкой и нарочитым иностранным акцентом объяснил, что они везут чрезвычайно ценный экземпляр, отловленный в лесах Тайгета[75], в московский зоопарк, — дежурная их пропустила, несмотря на затрапезный вид «иностранцев». Может, она решила, что ловцы заявились в метро прямиком из этих самых лесов?.. Вышли из метро в ночь и двинулись в сторону Белого дома. Ещё только подходя к Москве-реке, услышали машинизированное громкоговорение:
— Россия говорит «нет» тоталитаризму[76]!
— Страна за Ельцина, за демократию[77], за рыночные реформы[78]!
— Сдавайтесь, пока не поздно!
Жёлтая бронированная машина стояла на подступах к Белому дому, оттуда и звучали на всю округу усиленные мегафоном речи.
Белый дом выглядел внушительно — только тёмным он был, светились редкие окошки. И площадь вокруг дома была едва освещена. Вся она была заполнена сидящими на корточках милиционерами в камуфляже, в касках, бронежилетах, в руках у каждого — автомат. Рядом лежат или стоят пластиковые щиты. Ваня вспомнил, как в толпе демонстрантов говорили, что милиции тут десять тысяч человек. Мальчик стал считать танки и насчитал 12 штук, стояли ещё бронетранспортёры и всякая другая техника. Попытались пройти мимо милиционеров, но ближайшие живо загородились щитами и сунули под носы и клюв автоматы:
— А вы куда это?
Шишок указал на Белый дом. Какой‑то мент громко заржал:
— Ну, комедия! Дети, старики, птицы — вот на кого они надеются!
Другой, подсмеиваясь, сказал:
— Их уж сегодня один раз освободили. Хватит! Хорошего понемножку!
Ваня, которому после нынешнего вечера ничего уже не было страшно, снял с плеч котомку и по примеру Шишка стал врать жалостным голосом:
— Дяденьки, мне бабушке пирожки надо отнести… Пожалуйста… Голодная она там сидит, в этом доме, который уж день не евши…
— А нечего сидеть! Пускай бумагу подпишет, какую надо, — и идёт на хрен!
— А ну кыш отседова! Нечего вам тут делать!
Для вида отошли, но Шишок, подмигнув Ване, достал из котомки ветку Березая с последней оставшейся шишкой и отправился обратно, поручив петуха на поводке Ване.
— Нет, я с тобой, — запротестовал мальчик. — Куда ты, туда и я. Что бабушка Василиса Гордеевна сказала?.. Чтобы ты за мной приглядывал. А как же приглядывать — если ты в доме, а я за порогом?!.
— Вместе так вместе… — вздохнул Шишок. — Только, боюсь, опасно там будет, в этом Белом доме‑то, как бы не стал он чёрным…
— Ничего не знаю, — заупрямился Ваня и сделал шаг вперёд.
— Ладно, хозяин, — вздохнул Шишок, — только действовать по моему сигналу. Как только услышишь взрыв, бегом во–он к той двери… Видишь, приоткрыта…
Ваня кивнул. Шишок сунул ему спрятанную было каску, Ваня надел её поверх черной шапки, а домовик, помахивая сосновой веткой, вразвалочку пошёл к милиционерам. Мальчик двинулся следом, петуха повёл за собой.
— Хочешь, фокус покажу? — подойдя к одному из сидящих на корточках, спросил Шишок, обмахиваясь веткой, ровно ему было жарко. Милиционер поднялся и с высоты своего роста послал его куда подальше. Тут Шишок на глазах мента оторвал от ветки шишку — и тот вдруг понял, что никакая не шишка росла на ветке, а самая настоящая граната… Но понимание это было запоздалым — потому что дедок уже бросил гранату и сломя голову мчался к дверям, ведущим в Белый дом, а мальчишка с дурацким петухом на поводке вприпрыжку бежал за ним.
Ваня, обернувшись, увидел взрыв, которым разметало милиционеров в разные стороны… Он сам был на краю этого взрыва — как только его не задело каким‑нибудь осколком! А Шишок уже ворвался в двери и держал их открытыми. Ваня заскочил туда следом за домовиком, а Перкун залетел за ним. Вслед им стреляли — но выстрелы только мазнули по белой стене, отбивая каменные гранулы. Откуда‑то выскочил парень с автоматом, оказывается, стоял на боевом дежурстве, охранял дверь с этой стороны. «Ну вы даёте!» — воскликнул полувосторженно. Шишок мимоходом козырнул ему, друзья мчались вверх по широкой лестнице — и только на втором этаже остановились.
— Шишок? Ты что? — запыхавшись, говорил Ваня. — Ты же кучу народу там поубивал…
— Шишкой‑то? — воскликнул Шишок. — Иди‑ка сюда…
Они вбежали в комнату с табличкой на двери, где значилось, что здесь находится комиссия по сельскому хозяйству, только никакой комиссии за дверью не было, комната была пустой и тёмной. И осторожно выглянули в окно: дым от взрыва рассеялся — и милиционеры, все как один, поднялись на ноги. Ваня только крякнул. Думать про свойство шишек лешаковой ветки у него не было никакой охоты. Ясно было одно: подарок оказался не простой, и хорошо, что Ваня не выкинул ветку — каждая лесная шишка сослужила им службу, каждая ох как пригодилась в этом городе!
А из жёлтого броневика, стоявшего в пятидесяти метрах от дома, доносились мегафонные речи — слышно было так, будто в комнате находится радио и включено на полную мощность. Один из депутатов-демократов предлагал своим товарищам признать Указ № 1400[79] о роспуске парламента, президент‑де гарантирует им зарплату в 25000 рублей. Все, признавшие Указ, будут работать в органах администрации, а кто пожелает, может выйти на досрочную пенсию, размер которой будет составлять 75% от зарплаты.
Троица шагала вверх по лестнице, по коридорам — и всюду прельстительные речи из жёлтой машины были слышны очень хорошо.
— Депутатская квартира в Москве, само собой, останется за депутатом! — кричал мегафонный голос. — И все привилегии будут сохранены! Признайте указ — и вам всё простят! А иначе — берегитесь!..
Навстречу друзьям попадались бледные люди в помятых костюмах. Шишок спросил у одного из депутатов:
— Это что ж, всюду такая слышимость, по всему дому?
— Всюду.
— И давно они так?
— Все две недели, круглые сутки.
— И ночью? — спросил, ужаснувшись, Ваня, которому больше всего сейчас хотелось спать.
— И ночью.
— А где их не слышно‑то? — поинтересовался мальчик.
— Всюду слыхать, нет такого уголка, где можно укрыться. Надоели хуже горькой редьки.
— Ну и как — кто‑нибудь поддался на провокацию? — спросил Шишок.
— Никто! — с гордостью отвечал депутат.
— А где тут у вас штаб? — спросил Шишок — У нас важное донесение…
— Штаб? Я не знаю, где штаб… Если есть он, то где‑то там, наверху…
Поднялись на последний этаж, шли по тёмному коридору, освещая себе путь фонариком и заглядывая во все двери по очереди: где было темно и пусто, а где горели свечки и сидел или лежал народ. Помня радиообращение мэра, слышанное в каптёрке Казанка, Ваня внимательно вглядывался во встречных людей. Ни один пьяный на глаза им не попался, правда, вот наркоманов Ваня никогда не видал, разве что по телевизору в инфекционной больнице, но серьёзные депутаты на наркоманов никак не походили. Кто такие морально неустойчивые, мальчик не знал, Шишок на вопрос пожал плечами и сказал, что морально неустойчивых он тут не заметил, хотя баб в доме предостаточно. Да и не до того им… Оружия ни у кого не было — и Шишок только качал головой. Многие были в верхней одежде, это потому, понял Ваня, что отопление в Белом доме отключили. Им самим нисколько не было жарко, и шапки снимать не хотелось.
