Горсть спелой земляники - Наталья Валерьевна Акулова
— А вы уверены, что ребёнка не приносит аист или страус? — уточнила я.
— Уверены процентов на сто! — сказал папа.
— А может, всё-таки ребёнка покупают в специальном магазине? — не унималась я.
— Не покупают, Саня, он в роддоме появляется. Как и все-все дети. Их там мамы рожают. Так что можешь смело рассказать об этом своим друзьям — чтобы они, как и ты, не строили бесполезных планов по поиску сестёр.
Вот так я узнала правду о том, откуда на самом деле берутся сёстры и братья.
Пчела Людмила Ивановна
Вода в речке была тёплая и немножко зелёная. Мы с друзьями сидели на мосту, полоскали в ней ноги и играли в водяную щекотку: носочками ступней слегка поддевали воду, словно щекотали её, а потом что есть сил поднимали в воздух кучу мелких брызг. У кого брызги выше — тот и выиграл.
Чаще всего побеждал Костик: у него ступни были развиты лучше, чем у нас с Наташкой. Он играл в футбол и мог целый час ботать по мячу то носком, то пяткой. Как будто у него и не нога была вовсе, а железная пружина.
А у нас с Наташкой вместо пружин росли обычные ноги. И было немножко обидно.
Вот и сейчас Костик победил. И продолжать стало неинтересно.
— А давайте в смешные объяснялки! — предложила Наташка. — Кто победит — тот сегодня смешнее всех!
И мы начали играть в смешные объяснялки.
— Искусственный! — крикнула я.
— Сделан из кустов, — тут же ответил Костик.
— Разгром! — назвал Костик слово.
— Ну… когда разговаривают громко! — пояснила Наташка. — Мой ход! Эскимос!
— Тот, кто ест эскимо, — сказала я. — Неинтересно, Наташка! Ты уже тысячу раз своего эскимоса загадывала.
— А ты отвечала тысячу раз, что он ест эскимо. Тоже неинтересно, — тоненьким голоском пропищала Наташка.
— Пчела! — выкрикнул Костик.
— Людмила Ивановна! — тут же выпалила я.
— Какая ещё Людмила Ивановна? — уставился на меня Костик.
— Учительница моя. Знаете, она очень на пчелу похожа, когда урок нам объясняет. Кружится у доски, кружится, а потом вдруг как начнёт острым носиком круги в воздухе рисовать — будто ужалить хочет! А мы сидим и не шевелимся — чтобы не попасться.
— Меня кусала пчела, — вспомнил Костик. — Но я маленький был — ничего не помню. А вот интересно, больно она кусается?
— Людмила Ивановна или пчела? — не поняла я.
— Твоя Людмила Ивановна не кусается, а только делает вид, — разъяснил Костик. — А вот пчела, больно она кусается?
Наташка подняла голову и произнесла, словно профессор:
— Совершенно не больно. И даже немного приятно. Я это сама видела, между прочим.
— Где это ты видела, Наташка? Во сне, что ли? — усмехнулся Костик.
— Сам ты, Костик, врун! — сказала Наташка совершенно беззлобно. — В прошлом году папа бабушку пчёлами кусал. А я наблюдала.
— Зачем он это делал? — удивилась я.
— Ну в том смысле, что лечил. У бабушки этот… ремва… ремва… рев-ма-тизм, вот! — произнесла по слогам Наташка. — Он у тех, у кого спина очень болит. Этот рем-ватизм лечат пчелиным ядом. Полезный он. Папа собирал пчёл в пакет в огороде, а потом по одной бабушке на спину приставлял. А я смотрела.
— На что? — уточнил Костик. — На пчёл или на бабушку?
— Ты, Костик, сегодня какой-то странный. Не выспался, что ли? — спросила Наташка. — Зачем мне на пчёл смотреть? Я на бабушку смотрела. Когда пчела её жалила, бабушка вздрагивала, как паровоз, и говорила «Ой». А потом прибавляла: «Пошло-о-о тепло, хорошо-о-о». И улыбалась, между прочим.
— А чего это она улыбалась? — удивился Костик.
— Потому что пчела её хорошо кусала! — сказала Наташка. — Вечно ты, Костик, ничего не понимаешь.
И я вдруг придумала. А что, если нам взять да и самим проверить, как эти пчёлы кусаются? Больно или нет? Ну никак я не могла поверить, что эти смешные крошечные комочки могут довести до слёз. У них даже зубов нет! А без зубов разве серьёзно укусишь? То ли дело медведи! Или крокодилы! Вот крокодилы если укусят — так укусят. Сразу руку или голову могут слопать — и не подавиться. А это что? Большая полосатая муха — да что она может? В пчеле даже веса нет! Откуда в ней столько сил, чтобы сделать больно? Нет у неё сил. Поэтому, скорее всего, она просто так… злится. Делает вид, что кусается.
— А давайте попробуем! — предложила я таинственно Костику и Наташке. — Мы втроём одновременно дадим пчеле укусить, например, палец. Кто заорёт после этого — тот проиграл. А кому понравится — тот выиграл.
— А какой приз победителю? — оживилась Наташка и вытащила ноги из воды.
— Предлагаю проигравшему щелбан! — объявил Костик. — Только я участвовать в этих соревнованиях не могу.
— То есть давать щелбаны ты будь здоров, а участвовать не можешь?! — возмутилась Наташка, и глаза её стали зеленющими, как в речке вода.
— Не могу, простите, — виновато шмыгнул носом Костик. — Когда меня маленького пчела хапнула за ухо, оно надулось, как футбольный мяч, и покраснело. Оказалось, у меня аллергия на пчелиный яд. Так мама говорит.
— Ну и ладно! — махнула на Костика рукой Наташка. — Мы и без тебя проверим, как пчёлы кусаются, правда, Саня? Топай своим мячом ботать, аллергик! А ещё друг называется!
Я молчала.
Костик стал натягивать сандалии на сырые ноги. Он смотрел куда-то вниз, и веснушки на его лице потускнели — словно загрустили и плакать собрались. Но мне очень не хотелось, чтобы они расстраивались.
— Наташка, но ведь Костик не виноват, что у него аллергия, — вступилась я за друга. — Вот что я думаю. Если у нас соревнования, то нам нужен судья. Значит, Костик и будет нас судить! Смотреть, как мы правила соблюдаем. Как тебе такая идея?
— Ладно, пусть судит, — буркнула под нос Наташка и выразительно посмотрела на Костика: — Только чтобы честно у меня!
— А я по-другому и не умею! — ответил он, и его веснушки снова повеселели!
Ему понравилась моя идея! Наташке тоже, хоть она и возмущалась.
