Робин ЛаФевер - Теодосия и Сердце Египта
«Мы умоляем вас, о боги, чтобы любой, забравший Сердце из этой земли, принес в свою страну несчастье и тысячи смертей. Пусть их поступок наведет на их землю бедствие, которое поглотит ее так же, как поглотили их действия славу нашей земли. Пусть голод заставит их склонить колени, истощит их животы и ослабит их тела. Пусть вся мощь Нила обрушится с неба, затопляя их землю, пока не смоет ее в море, неся ей разрушение и гибель».
На картинках были изображены истощенные люди с лицами, похожими на те, что я видела, когда оказалась на Семерке. На одной картинке были люди с изуродованными проказой лицами, корчащиеся на земле.
«Затем, о боги, пусть чума пожрет жителей этой страны, покроет их тела язвами, это будет клеймо, чтобы все узнали в них людей, разрушивших Египет. Пусть ваша кара, постигшая этих врагов Тутмоса, будет скорой и ужасной, пусть Сехкет пожрет их сердца, а Аммит насладится их головами. Пусть вся их земля останется красной от крови до тех пор, пока они не возвратят Сердце Египта туда, где ему надлежит находиться, пока они не возложат его к вашим ногам, чтобы вернулась и возродилась в полной силе слава великого Тутмоса».
Я была настолько захвачена чтением стел, что совсем забыла про время. А между тем уже стали сгущаться сумерки, и в хранилище потемнело. Я уже решила, что сейчас зажгу газовое освещение, как вдруг услышала скрип ступеней.
Я застыла на месте.
Скрип был тихим, осторожным – так спускается по лестнице человек, который хочет остаться незамеченным.
Я в испуге огляделась по сторонам, ища какое-нибудь оружие. Мой взгляд упал на ритуальный кинжал, который привезла мама. Я схватила его и на цыпочках прокралась, чтобы спрятаться у стены под лестницей.
Здесь я постаралась заставить себя дышать, делая очень неглубокие, практически неслышные вдохи, и не сводила глаз с нижних ступенек лестницы, на которых должен появиться незваный гость. Первой возникла его тень на стене – длинная и темная. Мое сердце припустило вскачь. Я подняла свой кинжал.
Тень спустилась вниз, и в хранилище вошел человек, которого я сразу же узнала.
– А вы-то что здесь делаете? – спросила я, пряча кинжал за спину.
Лорд Вигмер – а это был именно он – сначала слегка удивился, а затем несколько смутился.
– Ищу вас, разумеется.
– А почему вы так крались?
– Я не крался, – надулся Вигмер. – Просто тихо шел.
Я фыркнула, а затем вернулась к стелам, которые изучала. Кинжал я положила на рабочий стол и встала, нетерпеливо постукивая каблуком, ожидая ухода Вигмера. Я до сих пор не простила его за то, что он подозревает мою маму.
Но Вигмер и не думал уходить, напротив, он еще дальше прошел в хранилище.
– Все еще сердитесь на меня? – мягко спросил он.
– Боюсь, мне вам нечего сказать, – ответила я и шагнула к ящикам, в которых лежали шабти.
– Послушайте, Теодосия. Я побывал в сотнях британских музеев, в одном Лондоне их десятка два, не меньше. Я не имею права заводить любимчиков, не могу сказать себе, что если мистер А – прекрасный человек, а миссис Б – прелестная женщина, значит, они не могут совершить ничего дурного. Поступив так, я пренебрег бы своими обязанностями. Вы же не поверите, что на артефакт не наложено проклятие только потому, что он красивый?
Да, здесь он прав. Достаточно вспомнить статуэтку Бастет – очаровательная вещица!
– Да, но неужели вы всерьез надеетесь, что нечто подобное я стану думать о собственной матери? – ответила я.
Вигмер какое-то время смотрел на меня, молча крутя свой ус, затем снова заговорил:
– Очень хорошо. Мир. Я не буду настаивать, чтобы вы видели свою мать в таком свете, если вы согласитесь, что у меня самого есть моральное право смотреть на нее по-своему. Независимо от того, насколько исключительными могут быть она или ее дочь.
Я пристально поглядела на Вигмера. В конце концов, он предложил мне мир. И, как я полагаю, он ничего не имеет против моей мамы, просто выполняет свою работу. Да, я не отступаюсь от своего намерения доказать Вигмеру, что он не прав, но сейчас я получила возможность быть любезной. Правда, я считаю, что любезность очень легко переходит в снисходительность, и, в общем-то, проявлять любезность – довольно глупое желание, если вам интересно знать, что я об этом думаю.
– Да, все в порядке, – сказала я, протягивая Вигмеру руку. В конце концов, он назвал меня исключительной, а это что-то да значит.
Лицо Вигмера озарилось улыбкой.
– Между прочим, – добавила я, – можете мне поверить. Чужак в нашем музее…
– Ваш отец? – спросил Вигмер, не дав мне договорить.
– Нет! – Я готова была возмутиться, но заметила, как хитро шевельнулся ус Вигмера. – Ха-ха-ха. Очень забавно.
Я закинула упавшую прядь волос через плечо.
– Вам удалось чего-нибудь добиться с вашими родителями? – посерьезнев, спросил Вигмер.
– Пока нет, но я добьюсь. Я только начала их обрабатывать. Я сделаю так, что в течение пары недель вопрос с поездкой в Каир будет решен. Немного подождите и сами увидите, – сказала я, надеясь, что так и получится.
– Кстати, именно по этой причине я и оказался здесь, – произнес Вигмер и полез в свой карман. – У меня для вас кое-что есть.
Он немного помедлил, затем вытащил маленький бархатный мешочек и передал его мне.
– Это мне?
Вигмер кивнул. Я раскрыла мешочек и вытащила из него маленькое, подвешенное на тонкой золотой цепочке Всевидящее око.
– О боже, – сказала я, глядя на лежащий у меня на ладони золотой амулет. Он был до краев наполнен доброй, светлой магией и защитной силой, я чувствовала это. Никогда еще не видела амулета, который излучал бы столько защитной энергии.
– Носите его, Теодосия. Постоянно. Спрячьте его под свой воротничок, если хотите, только никогда не снимайте. Никогда. Это старинная, очень старинная вещь. Говорят, что этот амулет создал сам бог Гор для первого египетского фараона и подарил ему в знак своего божественного покровительства.
– Но боги… принято считать их мифическими существами, – проговорила я, переводя взгляд с амулета на Вигмера. – Разве они существовали на самом деле?
Вигмер засунул руки в карманы своих брюк и сказал, глядя в окно.
– Так считают обычные археологи. Так раньше думали и у нас в Братстве. Но теперь, после многих лет исследований и изучения магических сил, которыми обладают некоторые артефакты, мы в этом не уверены.
– Нет, – произнесла я, качая головой. – Нет, этого не может быть. Это просто невероятно.
Вигмер оторвался от окна и снова посмотрел на меня. Кажется, он проверял, какой эффект произвели его слова.
– Скажем так – никто не может ответить точно, были в самом деле те боги или нет. Все занесено песками времен. – Он снова принялся смотреть в окно. – Кстати, хорошо, что вспомнил. Думаю, вам приятно будет узнать о том, что мы нашли вашего ловкого друга и решили нанять его посыльным в наше Общество.
– Вы имеете в виду Уилла?
– Да. У нас он будет в безопасности, к тому же нам может время от времени оказаться полезным его особый… скажем так, талант.
Какое замечательное место для него!
– Знаете, я сразу почувствовала себя намного лучше, узнав, что он будет работать на вас, – проговорила я.
– Ну что ж, моя дорогая, – сказал Вигмер, крутя в руках свою трость. – Мне нужно идти. Берегите себя. Я уверен, что вы добьетесь успеха.
Он протянул мне руку, но я вместо того, чтобы пожать ее, неожиданно для нас обоих раскинула руки и крепко обняла Вигмера.
Вигмер слегка отступил назад, потом несколько раз погладил меня по голове и произнес:
– А теперь прощай, девочка. Все будет хорошо, вот увидишь.
– Спасибо за то, что пришли, – ответила я. – И за это тоже, – я показала кивком на зажатый в ладони амулет. – Уверена, что он не раз поможет мне.
– Я тоже не сомневаюсь в этом, – негромко сказал Вигмер.
Наконец – победа!
Ура! Победа! Этим утром за завтраком мама и папа объявили о том, что послезавтра уезжают в Каир на борту «Розетта Мару». Оба! Папа разгневан тем, что Британский музей задумал похитить новые находки прямо у него из-под носа. Он считает это оскорблением, направленным лично в его адрес. Папа обратился к Совету директоров Музея легенд и древностей с просьбой разрешить ему поехать в Каир вместе с мамой. И Совет дал ему такое разрешение! Совершенно ясно, что членам нашего Совета тоже не очень-то хочется, чтобы Британский музей обскакал нас.
Но несмотря на все мои попытки уговорить родителей взять меня с собой, они раздраженно отвечали, что я с ними не поеду. Я еще слишком маленькая. Египетские археологические экспедиции не место для одиннадцатилетней девочки. Что за вздор! А похожий на пещеру старый музей – подходящее для нее место?
Потом они стали говорить, что я нужна им здесь, чтобы присматривать за музеем. Но говорилось об этом таким раздраженным тоном, что было ясно – родители просто пытаются заставить меня поверить, будто и от меня может быть какая-то польза.
